— Хочешь — бери! — Пашка радостно хлопнул меня по плечу. — Заказ на утилизацию я отменю… Ладно, побежал. Вечером встретимся. Держи пульт, — и подмигнул.

Паша забежал в гараж и через несколько секунд вылетел оттуда на современном внеатмосфернике. Покачал стреловидным корпусом, прощаясь, и взмыл в небо. Только я его и видел.

Никого. Лишь подъемник рядом со мной недовольно урчал двигателем.

Я забрался в скутер и опустил дверь, отгораживаясь от естественных звуков и запахов начинающегося солнечно-зеленого дня.

Интересно, что же Пашкин отец сделал с машиной? Я пощелкал тумблерами на рабочей панели, включая внешние динамики, климат-контроль и дисплей управления. Прокрутил память назад. Высветились координаты конечной точки, введенные последними. Мне эти цифры ничего не сказали. Пришлось лезть за карманным информаторием и делать запрос, чтоб перевел эти цифры в удобочитаемый вид. Пятьдесят четыре миллиона километров над плоскостью эклиптики нашего светила. Три световые минуты. Но никаких объектов там нет — ни станций, ни естественных спутников. Испытание? Скорей всего. Пашка что-то там про телепортацию говорил.

Да не бывает ее. Кто бы ни открыл — мгновенно бы по Галактике разнеслось. Наверняка, испытание неудачным было. Жаль, конечно. Зато можно попробовать безбоязненно что-нибудь понажимать — скутер же теперь мой, что хочу, то и делаю.

Ткнув наудачу в сенсоры, я выбрал режим ввода кистевым манипулятором и углубился в изучение системы управления скутером. Это просто, хоть и занудно: жми на каждую иконку и читай что написано. Лишь бы случайно не катапультироваться. Скажем, что может случиться, если нажать на «Ориентацию в пространстве»? Страшного — ничего.

Высветилась условная карта Галактики с призывно-вопрошающей надписью: «Задать координаты?». Я милостиво согласился, что вызвало новый водопад вопросов и предложений от последовательно навязчивой программы.

Задавать координаты можно было множеством способов: относительно центра Галактики, относительно произвольно взятой точки — список звезд прилагался, относительно исходного положения. Надо было указать свое местонахождение в выбранной системе координат и пункт назначение в ней же. Я читал все эти указания и тихо зверел: более неудобного интерфейса мне видеть не приходилось. Чувствовалось, что работал дилетант, не знакомый со способами ориентирования в космосе, — так извратить простейшую задачу не каждому по силам.

Однако излишняя дотошность позволяла надеяться, что удобный вариант всё же найдется. Ага. Вот и он: «Ввод на заданном расстоянии от отмеченного узла в выбранном направлении». Я отметил скутер как начало координат, узнал в информатории направление и расстояние до Земли — оказалось шестнадцать световых лет — и ввел эти данные на дисплее управления машины.

Э-э-эх! Сейчас прокатимся!

Я хихикнул, потешаясь над собой и своими поступками. Прям, как маленький. Будто мне снова девять лет и я Великий Капитан Вселенной. Сейчас нажму на «Запуск» и игра закончится. Ну…

Не было полета. Ни малейшего перемещения. Да я не особо и верил, что полечу. Но ожидание чуда пропало. Правильно Пашка собирался скутер выкидывать. Пра… Я посмотрел сквозь лобовое стекло и сглотнул.

Что за метаморфозы? Кто-то прочитал мои мысли и решил зло подшутить? Это точное воссоздание места, каким оно было шестнадцать лет назад, или наведенная галлюцинация? Проверить — пара пустяков: выйти наружу и пощупать все эти внезапно возникшие кусты, скамейки, заборчики…

Я понажимал кнопки открывания, подергал ручки — безрезультатно. И, наконец, взглянул на дисплей, благожелательно выдавший информацию: «Пункт назначение достигнут», и, чуть ниже: «Временная блокировки дверей».

Надо же так попасть! В сердцах ударив по дисплею, я включил наземные двигатели. Ну, хоть что-то работает! Съезжу-ка в мастерскую — там дверь вскроют, меня извлекут, может, и возьмут недорого. Помнится, она совсем недалеко была — рядом со школой.

Ручное управление ничем не отличалось от стандартного. Я легко поднял скутер над пыльной дорогой и неспешно поехал в мастерскую. Торопиться не имело смысла: развив над прихотливо извивающейся грунтовой дорогой большую скорость, на одном из поворотов вполне можно было влететь в дерево.

Через десять минут я добрался до мастерской. Ну, разумеется, именно сегодня у них оказался выходной. Возвращаться на монтажную площадку не хотелось: я использовал не больше двух часов из отпущенных мне суток. К тому же, Глеб Сергеевич просто обидится, увидев меня раньше назначенного срока.

Что ж, прокатимся по знакомым местам. Вот школа. Совсем не изменилась. И уроки всё там же идут. Прямо, как у нас — в нашем же классе — и преподают, наверняка, то же самое. Интересно проверить — действительно ли?

Звук свободно слышался внутри скутера. Я поднял машину к раскрытому окну второго этажа и изумленно воззрился на нечто невообразимое с моей точки зрения. Нет, со стороны всё было нормально: учитель вел урок перед шестью учениками. Молодой Виктор Степанович. А перед ним сидели двенадцатилетние оболтусы: Пашка, Лю Вэй, Герман, Лёха, Цинтия и я.

Можно было и не прислушиваться: происшедшее в этот день разом всплыло в голове. Я наблюдал действо со стороны и одновременно по новой проживал его.

Не получилось забыть…

— …Собственно, тсаворит — разновидность граната гроссуляра цвета травы, лесной зелени. По химическому составу — силикат алюминия и кальция. Как вы можете догадаться, как раз преобладание зеленого на нашей планете дало ей такое имя. Отвлечемся от темы. Капитан, давший планетам подобные названия, заслуживает самого пристального внимания. В нашем архиве отсутствуют данные о нем. Одно можно сказать — он был не только знатоком минералогии и драгоценных камней, но и поэтом в душе. Данные им имена удивительно точно соответствуют планетам. Иолит, с великолепными закатами, когда лучи белого солнца преломляются в сине-зеленой полупрозрачной растительности, — удивительная копия интенсивно-голубого кристалла. Петерсит, с громадными пляжами тигровой окраски, — напоминает «тигровый глаз» с шелковистой переливчатостью из волокон крокидолита в оправе из голубого золота океана. Гессонит, чья почва в пору весеннего листопада, покрывается сплошным ковром медово-желтого и оранжевого цветов, не отличить от разновидности граната. Кальцит, планета живых кристаллов и разноцветных туманов — от молочно-белого через желтый и синий до почти черного, — отражает всё многообразие этого минерала…

Учитель перевел дух и Пашка тут же встрял:

— Виктор Степаныч! Вы там везде были, да?

Виктор Степанович устало посмотрел и ответил:

— Нет, Павел. Конечно, нет.

Я пнул Пашку под столом: дескать, не лезь — забыл, что на станции было? Пашка, не будь дурак, ткнул мне в бок твердым кулаком — он каждый день лупит по мешку с песком, насмотрелся видюков. Больно. Я дернулся и зашипел.

Виктор Степаныч сразу на меня взгляд перевел. И выжидательно так спросил:

— Илья, ты что-то хочешь сказать?

Сказать-то мне хотелось. Но вот что? Точнее — как? Цепляясь за ножки стула, словно за соломинку, я поднялся и брякнул:

— Я обязательно стану минералологом и этим, любителем драгоценных камней, вот!

Все как грохнут. Ослы. Мне-то самому понятно, что сказать хотел, а им только дай повод поржать. Мало ли, оговорился человек — всяко бывает. Один только ВикСтеп разобрался:

— Что ж, Илья, хороший выбор. Надеюсь, что осознанный. Тебе же это интересно?

— Интересно… — во рту вдруг пересохло и стало жарковато — климат-контроль, что ли, сломался?

Пашка хихикнул и что-то быстро накарябал на бумажке. И когда я сел, подпихнул ее ко мне поближе. «Красна-девица,» — прочитал я. Ну, Пашка! Получит после уроков. Нашел, над чем смеяться. Любой бы засмущался, если заветную мечту при всех рассказать. А камни я всё равно буду изучать. Буду.

Еще я хочу слетать на другие планеты. Ну, этого-то все хотят. Но у меня — настоящее. А не так — развлечься в каникулы. Вот только какую планету посетить первой? Где достать денег на билет? Или устроиться на корабль стюардом? Коком? Свободным матросом? Возьмут ли — ведь двенадцать всего? Или прибавить себе годика два?..