— Вовремя пришел, — сказал Силениек. Еще пять минут — и ты бы меня не застал.

Жубур в двух словах рассказал о своих затруднениях, извинившись, что побеспокоил его по такому пустяковому делу.

— Поставить человека на ноги — дело не пустяковое — ответил Силениек. — Значит, ты говоришь, есть возможность устроиться книгоношей… — Он прошелся по комнате, сел рядом с Жубуром и хлопнул его по плечу.

— Великолепно, просто великолепно. Обязательно иди на это место, оно для нашей работы пригодится. Черт возьми, как это мне раньше не приходило в голову. Обслуживать клиентуру на дому, доставлять хорошие, полезные книжки… И еще кое-что…

Он посмотрел на Жубура с хитрецой и улыбнулся.

— А ведь и правда, Андрей, — обрадованно закивал Жубур.

— Деньги я тебе достану, приходи вечером часам к одиннадцати или завтра утром пораньше… Только иди через огород, со стороны леса. Что-то мне не нравится один дядя, вон из того дома. Целый день сидит у окна и глазеет на прохожих, да и на мои окна частенько поглядывает. Когда на фабрике кончается смена, он выползает на улицу и прогуливается мимо ворот.

— Может быть, приготовить вексель? — неуверенно спросил Жубур, прощаясь с Силениеком.

Силениек посмотрел на него ласковым и в то же время насмешливым взглядом.

— Эх, дружище… Если бы мы не могли доверить тебе какую-то сотню латов, то как же быть с остальным? А это остальное дороже, чем все Тейкули с их издательствами.

На следующий день Жубур был принят на работу. Ему тут же вручили адреса постоянных подписчиков и клиентов, набили чемодан и портфель книгами, брошюрками, и он двинулся в путь.

С утра до вечера ходил он по назначенному ему району из дома в дом, из квартиры в квартиру, сталкивался с самой разношерстной публикой. Одни встречали его как желанного гостя, другие разговаривали через порог, а в общем ему почти каждый день удавалось что-нибудь продать. Больше всего он зарабатывал, когда кто-нибудь из клиентов подписывался на многотомные собрания сочинений или серийные издания. Некоторые поручали ему подобрать специальную литературу, найти какую-нибудь иностранную книгу или что-нибудь из полулегальных изданий, которые нельзя было достать в книжных магазинах и газетных киосках.

Нарасхват разбирали клиенты бульварные романы с соблазнительными красавицами на обложках, которыми Тейкуль старался наводнить рынок. Подростки требовали что-нибудь про ковбоев и «Настольную книгу молодоженов», но Жубур старался направить их интересы в другую сторону.

— У меня сейчас ничего подходящего нет, — говорил он обычно. — Вот возьмите лучше «Жизнь животных» Брема.

Так выглядела одна сторона работы Жубура. Другая была сопряжена со многими опасностями. Он стал лучшим связистом организации. Всякий раз, когда надо было срочно передать что-нибудь товарищам, Силениек обращался к Жубуру. Присмотревшись к своим клиентам, действуя с величайшей осмотрительностью, он стал распространять и драгоценные брошюрки, отдельные главы «Краткого курса», переписанные на машинке, номера подпольных газет. «Нужно выполнять любую работу», — не раз вспоминал Жубур слова Айи. Жизнь для него приобрела глубокий смысл.

Навсегда остался памятным для него тот зимний вечер. Они сидели втроем у Силениека — Аня, Силениек и Жубур. Было уже поздно, но огня не зажигали. В окно светила луна, у всех троих лица казались бледнее обычного… Говорил Андрей.

— Товарищ Жубур, организация решила принять тебя в партию. Ты станешь членом коммунистической партии — великой героической партии, у колыбели которой стоял величайший сын человечества — Ленин. Мракобесы, реакционеры и плутократы всего мира боятся этой партии — нашей партии. Но как бы ни пытались они в своей ненависти оклеветать ее — коммунистическая партия растет и побеждает. И никакой ложью не очернить ее, ибо коммунисты живут не для себя, а для партии, — это значит, для рабочего класса, для народа, для всего честного, для всего светлого, что существует и зарождается в мире. Нет большей чести, чем быть членом этой партии. Я поручусь за тебя перед организацией. Второе поручительство дает Айя Спаре. Поздравляю тебя, товарищ Жубур, и желаю тебе плодотворной работы в нашем великом боевом строю.

Оба — и Андрей и Айя — пожали руку взволнованному до слез Жубуру.

— Я оправдаю доверие партии, — сказал он. — Вам не придется меня стыдиться. Я связан с вами на жизнь и на смерть. Никакое задание не покажется мне тяжелым или опасным, если его возложит на меня партия.

Так был оформлен прием Жубура в партию. В условиях подполья не существовало таких вещей, как партийный билет, печать и собственноручная подпись на документах. Подписью служило честное слово, а единственным партийным документом — доверие товарищей.

Опять заговорил Силениек:

— Мы в последний раз встречаемся здесь, товарищи. Последнее время за мной ведется явная слежка. Меня выдает высокий рост — он каждому бросается в глаза. По постановлению Центрального Комитета, я перехожу на нелегальное положение и с нынешней ночи переселяюсь на конспиративную квартиру, — стану кротом. Адрес будете знать только вы. Раза два в неделю вы будете по очереди навещать меня и передавать мои указания товарищам. Через вас же я буду получать и информацию извне. Несколько месяцев я не смогу ходить ни на какие явки, мою работу будут вести другие товарищи.

Айя поняла, что это решение стояло в какой-то связи с предупреждением, которое Петер передал через нее из тюрьмы. Организация не могла терять Силениека, ему надо было остаться на свободе, чтобы руководить начатой работой. Но вокруг него уже кружили провокаторы и шпики. Было очевидно, что охранке что-то стало известно, и теперь каждую минуту следовало ждать ареста.

Сначала ушла Айя. В полуотворенные ворота она увидела черную тень человеческой фигуры, падавшую на освещенный луной тротуар. Тихонько вышла Айя через огород к лесу, дошла до поляны и, сделав большой крюк, направилась к автобусной остановке. В центре она сделала пересадку и поехала домой, в Чиекуркалн.

Минут через пятнадцать после Айи вышел и Жубур. Он выбрал ту же дорогу.

В два часа ночи агенты охранного управления и полицейские явились на квартиру Силениека с ордером на обыск и арест. На стук никто не отозвался. Дверь взломали. Силениека там не оказалось. Тогда возле его квартиры устроили засаду и целую неделю ждали его возвращения. День и ночь следили за ней шпики, в надежде на появление кого-нибудь из товарищей Силениека, чтобы установить за ним потом слежку, но никто не появлялся.

Кипучая натура Гуго Зандарта не могла довольствоваться незначительными успехами, которых он добился в результате медленной осады. Но не мог же он — черт возьми — в ожидании победы обзаводиться новой любовницей. Дорогие туалеты, украшения, заграничные духи стоили немалых денег, а заботливый муж и отец вовсе не желал подрывать материальные основы семейного благополучия. Но Зандарт давно уже нашел удобный вариант решения этой проблемы.

В районе улицы Валдемара, недалеко от ипподрома, имелась в одном из домов четырехкомнатная квартирка, выходящая окнами на беговые конюшни. Квартира принадлежала почтенной пятидесятилетней вдове Оттилии Скулте. Время от времени Зандарт звонил ей по телефону и справлялся, нет ли чего новенького… Если ответ был положительный, Зандарт немедля объявлял Паулине, что идет навестить лошадок. Возвращался он иногда в самом приятном расположении духа, а когда и в плохом настроении — в зависимости от того, насколько сумела угодить его вкусам Оттилия Скулте.

С этими вкусами дело обстояло не так уж просто; Зандарт не отличался постоянством. Он искал новых впечатлений, разнообразия типов. Иногда Скулте получала от него конкретный заказ: «Найдите мне такую-то и такую». И усердная хозяйка старалась. Круг ее знакомых был весьма обширен и охватывал различные слои общества, начиная от горничных и кончая законными подругами довольно известных и солидных лиц. Бывало и так, что, пока она впускала в одни двери мужа, из других выходила его жена, хотя еще ни разу не случалось, чтобы в ее уютных апартаментах произошла скандальная встреча какой-нибудь супружеской четы.