Я дремал, слушая начальницу и мечтая о том, как после окончания рабочего дня отправлюсь в кабачок на Селедочной набережной и пропущу там пару кружечек пива под малосольную рыбку, которая еще вчерашним вечером плескалась в море…

Однако моим мечты остались лишь мечтами.

— Адамант Рафаэлович, после совещания останетесь, получите дополнительные инструкции, — бросила в мою сторону госпожа Морриган, закончив занудное перечисление ведьм, чью причастность к «ковену» удалось установить нашим исследователям.

— Чего? — переспросил я, очнувшись.

— Не «чего?», а «так точно, госпожа полковник!», — рыкнула Морриган. — Разбаловался на Нивнее без начальства! Встать!

— Так точно, госпожа полковник! — гаркнул я, вскакивая и роняя стул. — Есть остаться после совещания и получить дополнительные инструкции! Только… можно обратиться?

— Обращайтесь, лейтенант Фейри, — смилостивилась Морриган.

— Но почему я? Эти ведьмы — чисто женская организация. Обычно при внедрении соблюдаю принцип половой принадлежности…

— А где ты видишь женщин? — ехидно спросила полковник. — Харемзита на Артане и проторчит там еще пару месяцев.

— А Ляля? В смысле — лейтенант Франкенштей?

— Ляля вышла замуж…

— Так не в отставку же?

— Ей рожать через месяц, — грустно сказала полковник.

— Чего? — переспросил я. — Как это — рожать? — удивился я.

— А ты подольше бы на этом своем курорте сидел, — проворчала Морриган.

— Но, — попытался возразить я.

— Никаких «но»! — снова разозлилась моя начальница. — Не мне же на эту юную планету отправляться?

— Но я же…

— Ты — метаморф, принимаешь любое обличие. Вот и побудешь немного дамой.

От такой новости я сел, не спрашивая разрешение у старшего по званию. Причем — мимо стула. Забыв, что тот упал, когда я вскакивал.

К моему удивлению, вместо язвительных замечаний — народ у нас любит повеселиться — я услышал лишь сочувственные вздохи. Даже Морриган, насколько уж она стерва, простила мне раздавшийся грохот. Видимо, у госпожи полковника все же есть сердце.

Вместо того, чтобы прокомментировать мою неуклюжесть, она вроде бы даже извиняющимся тоном сказала:

— Времени на подготовку чрезвычайно мало. Только недавно наши аналитики сопоставили сроки обрядов, проводящихся ведьмами, с точками солнцестояний. Получается, что до следующего собрания на Лысой горе — считанные недели. Так что работать тебе, Адик, придется более чем интенсивно.

«То есть в режиме ошпаренной кошки», — подумал я.

И оказался, как всегда, прав.

После совещания мне пришлось топать в лабораторию гипно-обучения. Оказывается, информационные блоки, которые должны быть помещены в мой мозг, уже готовы.

Естественно, первое, что я попытался вспомнить, вынырнув из гипнотического сна, это характеристики портала на этой самой Лысой горе. «Ведьмы — на грани выхода в Многомирье».

Значит, им в ближайшее время предстоит пользоваться этим порталом. А он… он с переменными свойствами!

Вот же демоны!

«Переменные свойства» — это значит, что без должного навыка путешественника неизвестно куда занесет и где попало выбросит. Жалко теток, даже если они — совсем уж дикие.

В общем, я сам понял, что ни о каком пиве и речь не идет. Домой приполз глубоко за полночь, разделся уже во сне и упал на кровать, словно бревно.

А на следующий день предстояла трансформация.

Очень неприятная процедура, особенно когда конечные параметры обусловлены не функциональностью в конкретной среде — тогда тело само подстраивается, — а неким искусственно заданным обликом.

Мои страдания частично компенсировало то, что новую внешность придумывала для меня Лялечка. То есть лейтенант Франкенштейн, которую специально для этого выдернули из предродового отпуска.

Нет, сначала, когда я узнал, что работать со мной будет именно Ляля, я даже испугался.

Все-таки — год разлуки, все-таки она замужем и собирается стать матерью не моего ребенка.

Но увидел ее — и понял, что по ее эскизам я готов превращаться не только в пышногрудую красавицу, но даже в двоякодышащего осьминога или любую другую дрянь.

Потому что Лялечка…

Ах, Лялечка, девочка моя! Каким же я дураком был год назад! Если бы не предубеждение моей родни против вампиров, да если бы я сам был бы понастойчивее…

Вот она идет по коридору — миниатюрная брюнетка с изящной когда-то фигуркой. Теперь, правда, она больше похожа на перекормленную утку, вперевалку бредущую по берегу пруда. Хотя, к моему удивлению, в таком виде она показалась мне даже привлекательнее, чем была раньше. Обычная для вампиров, даже дневных, бледность впалых щек сменилась легким румянцем, пунцовые губки стали еще сочнее, а глаза словно увеличились в размерах и смотрели куда-то мимо собеседника.

Сначала от нахлынувших воспоминаний настроение у меня совсем испортилось. Сложись все иначе — мы бы сейчас вместе отправлялись на эту таинственную землю, Ляля — агентом, а я — силовым прикрытием. А так…

Год назад мы поругались, и она, то ли в пику мне, то ли решив, что все-таки пора создать семью, завела интрижку с каким-то «теневым» из Министерства экономики. И что только она в нем нашла? Как все вампиры, лощеный хлыщ, больше всего боящийся, чтобы его упрекнули в нецивилизованности. И не виноват я, что этот красавчик, несмотря на хваленую вампирскую реакцию, не успел увернуться от моего удара! Я тогда, в кафе, себя просто не контролировал! Пусть еще спасибо скажет, что я сдержался, не озверел окончательно, не скатился в трансформацию. Тогда бы плохо пришлось и ему, и всем окружающим… обозленный медведь посреди кафе — не очень-то приятное соседство.

А Лялечка обиделась, и вместо того, чтобы понять, кому она по-настоящему дорога, кудахтала над свалившимся под стол кровопийцей, как квочка над цыпленком.

В общем, я ушел и через несколько дней отправился на Нивнею. Потом — Джангтан, потом — снова Нивнея…

И вот Лялечка, улыбаясь, топает мне навстречу по коридору Управления, и я, как дурак, стою и улыбаюсь ей в ответ.

— Нашла время размножаться, — пробурчал я вместо приветствия, когда беременная лейтенант Франкенштейн подошла вплотную.

— Тебя не спросили, — фыркнула Лялечка, смешно наморщив носик.

И вдруг я понял, что она меня простила, и за битую морду ее благоверного, и за то, что у нас так ничего и не сложилось. И вообще ей — не до меня, точнее, не до моего к ней отношения, у нее есть теперь что-то очень важное, с чем не сравнюсь ни я, ни ее лощеный экономик.

И вдруг мне стало очень легко, так легко, как было в самом начале нашего знакомства, когда курсант-практикантка Франкенштейн впервые появилась в Управлении, и ее прикрепили ко мне для стажировки.

— Кто будет: мальчик или девочка? — спросил я.

— Девочка, — ответила Лялечка и улыбнулась.

Определенно — не мне улыбнулась, а той девочке, которая будет.

— Вот и я буду… девочка, — грустно вздохнул я. — Пошли, что ли в трансформаторскую?

Через полдня вместо меня по коридору управления вихляющейся походкой топала рыжая цыпа, а за ней семенила беременная вампирша, на ходу командуя:

— Да не крути ты так задницей! Ты же не проституткой собираешься быть, а ведьмой! А ведьма — это не твои подружки из портовых кабаков! Запомни это! Ведьма — это настоящая женщина! Мягче шагай, мягче! Да не вколачивай подошвы в пол, это тебе не плац! От бедра шагай! Плавно! Нет, пока на каблуках не походишь, правильно шагать не научишься!

— Всю жизнь мечтал ходить на каблуках! Просто спал и видел — иду на каблуках, весь такой загадочный-загадочный! — ворчал я.

— А придется, — весело отвечала Лялечка. — Куда ты теперь денешься?

Эти идиотские каблуки и оказались причиной того, что сейчас я никак не решался покинуть негостеприимную полянку с ее комарами.

После того, как вслед за одной из ведьм, некой Тусей, я кинулся в портал, мы на миг зависли верхом на метлах над какой-то горной местностью. А вот что было потом — не помню. И как я оказался в лесу — тоже. И что случилось с метлой? Почему я потерял управление? С этим нужно еще разобраться. Но пока важнее решить, что делать с каблуками.