21 декабря. Потопление совместно с крейсером «Память Меркурия» в 11 милях на запад от мыса Кара-Бурну Европейского двух турецких канонерских лодок, находившихся в крейсерстве в районе Босфора.

14 — 19 июня. Эскадренные миноносцы «Счастливый» и «Пылкий», имея на буксире но два быстроходных катера, вышли 14 июня из Севастополя для постановки минных заграждений с катеров у Зунгулдака и в устье Босфора. Подведенные миноносцами к Зунгулдаку катера в ночь на 16 и 17 июня поставили вблизи берега на путях угольных пароходов 40 малых мин типа «Рыбка», после чего, пройдя на буксире к Босфору и приняв с миноносцев новый запас мин, поставили в глубине пролива в ночь на 18 июня еще столько же мин, не будучи замечены противником 19 июня миноносцы и катера вернулись в Севастополь.

В ночь на 26 июня. Прикрытие постановки минного заграждения у Босфора.

31 июля — 2 августа. Эскадренные миноносцы «Дерзкий» и «Гневный», осматривая турецкое побережье от Амастро до Еннопа, уничтожили артиллерийским огнем 12 неприятельских парусников.

11 — 12 августа. Эскадренные миноносцы «Капитан-лейтенант Баранов» и «Лейтенант Шестаков», находясь в крейсерстве у берегов Анатолии, потопили в районе Синопа 2 баржи с бензином и до 20 фелюг.

В течение 1916 и начала 1917 года эсминцы Трубецкого устроили настоящий погром на прибрежных коммуникациях турок. Число потопленных судов исчислялось сотнями. По существу всякое морское сообщение между неприятельскими портами было парализовано. Для этого у турок уже не осталось ни судов, ни храбрецов, кто рискнул бы выйти в море, не боясь знаменитого шайтан-капитана. Вплотную занимается Трубецкой и подготовкой к грандиозной десантной операции на Босфор, осуществить которую в 1917 году поставлена задача Черноморскому флоту.

Наградой за эти подвиги Трубецкому стали Георгиевский крест 4-й степени, золотая сабля «За храбрость». Подвиги отважного моряка были по достоинству оценены и союзниками. Англичане наградили начальника Минной бригады Черноморского флота орденом Бани 3-й степени.

Из воспоминаний современника: «Новый командующий (имеется в виду Колчак. — В.Ш.), как некогда Эссен, сразу оценил выдающие качества князя, и вот, князь, едва вступив в должность командования линейным кораблем, назначается начальником минной бригады Черного моря. Он еще не адмирал, но справедливая награда не заставляет себя ждать, и 6 декабря того же года контр-адмирал князь Трубецкой подымает свой контр-адмиральский флаг, как и приличествует ему, в море, во время похода».

Наверное, это было самое счастливое время в жизни Трубецкого. Он почти не вылезает из морей, пересаживаясь с одного миноносца на другой. Его боготворят подчиненные, его ненавидят враги, его, наконец, ценят командующий флотом и император.

Однако на войне, как на войне. Из-за бездарных действий румынских войск пришлось оставить Констанцию. На минах противника погибли эсминцы «Пущин» и «Живучий». Год спустя гибнет эсминец «Лейтенант Зацаренный». Тяжелые повреждения получили эсминцы «Беспощадный» и «Зоркий». Большинство эсминцев изношены непрерывными походами и нуждаются в ремонте. К январю 1917 года в первой линии остается лишь три эскадренных миноносца. Остальные находились в ремонте. Впрочем, вскоре бригада Трубецкого пополняется новейшими эсминцами «Гаджибей», «Калиакрия», «Керчь», «Фидониси».

Но наступил февраль 1917 года. В Петрограде произошел государственный переворот. Государь отрекся от престола, и к власти пришло Временное правительство. Война продолжается, но флот начинает лихорадить от подрывной деятельности революционеров и демократов всех мастей. Теперь корабли все больше простаивают в базе — команды митингуют.

Некоторое время Колчак пытается остановить сползание флота к анархии. Он сам выступает на митингах и ходит во главе демонстраций. Но это не помогает. Колчак покидает флот.

Все трудней становится служить и Трубецкому. Представления князя о чести и воинском долге не имело ничего общего с наступившей реальностью. Он никак не мог понять, почему матросы собираются толпами и обсуждают его приказы. Не мог он найти общего языка и с новоявленными судовыми комитетами, члены которых, вчерашние матросы-разгильдяи, разговаривали с ним как с ровней. Против Трубецкого интриговали и многочисленные засланные агитаторы. Прямой и вспыльчивый характер контр-адмирала вполне мог бы стоить ему жизни, правда, пока матросы все еще слишком уважали своего боевого командира, но как все повернется завтра, не мог сказать никто.

— Мне больно видеть, как с каждым днем гибнет славная Минная бригада. Что-либо в создавшейся ситуации я изменить бессилен. Посему прошу отставки от занимаемой должности. Готов служить в любом месте, где будут востребованы мои знания и опыт! — заявил Трубецкой, прибыв на прием к новому командующему флотом контр-адмиралу Лукину.

— Что делать, Владимир Владимирович, сейчас всюду хаос и произвол! — развел тот руками. — Впрочем, одна свободная вакансия у меня имеется. Неожиданно тяжело заболел начальник отдельной морской дивизии Фабрицкий. В дивизии пока вполне спокойно. Если не возражаете, я готов ходатайствовать о вашем назначении на эту должность.

На мгновение Трубецкой задумался — на сухопутье он еще не воевал. Впрочем, выбора никакого не было.

— Я готов! — ответил Трубецкой комфлоту.

Биограф князя Трубецкого пишет о причинах перевода Трубецкого на, казалось бы, сугубо береговую, а потому совершенно чуждую ему должность, следующее: «Наступает 1917 год и с ним революция. Флот больше не воюет — он занимается политикой и ему не нужны больше славные боевые адмиралы. Мало того, чем славнее адмирал, тем большая опасность угрожает его жизни от руки своих же изменников. И, спасая жизнь князя, которая — он верил — еще может пригодиться России, адмирал Колчак назначает его начальником Балтийской морской дивизии и отправляет на Дунай. Впрочем, Севастополь Трубецкой уже покинул после отъезда Колчака».

Итак, сдав бригаду капитану 1-го ранга Нимитцу, Трубецкой отправляется на Румынский фронт, где становится начальником Отдельной Морской дивизии. Дивизию он принял у своего старшего товарища по Балтийскому флоту контр-адмирала Фабрицкого. Оставаясь бойцом до конца, он лишь поменял ходовой мостик корабля на коня.

Еще в ноябре 1915 года для охраны побережья Балтики из мобилизованных матросов была сформирована отдельная Балтийская морская бригада.

В октябре 1916 года она была переброшена в Николаев, где была развернута в Отдельную Балтийскую Морскую дивизию, и отправлена на Румынский фронт. Там дивизия занимала позиции по Дунайским рукавам от Черного моря до Тульчи. Помимо собственно четырех полков дивизии в состав се боевого участка входили еще береговые батареи с орудиями, снятыми с судов, несколько плавучих батарей, две канонерские лодки, четыре миноносца, около 90 буксирных пароходов и несколько сотен барж. Так что хозяйство досталось Трубецкому достаточно беспокойное.

Февральский переворот поначалу не особо отразился на дивизии, как на других частях флота. Все ограничилось лишь несколькими бескровными столкновениями между офицерами и матросами, спровоцированными заезжими личностями. Составлявшие основу дивизии матросы-резервисты не слишком верили в агитацию и желали, чтобы все осталось так, как было раньше.

Принявшему под начало дивизию Трубецкому особо подавилось, что полки дивизии вместо знамен имели обычные корабельные Андреевские флаги. С матросами, многие из которых были участниками японской войны, он быстро нашел общий язык. Но проблем хватало, так как и матросов, и офицеров и у комдива опыта боевых действий на сухопутье не было почти никакого. Слава богу, что дивизия активных боевых действий не вела, а находилась в позиционной обороне. Все ограничивалось лишь редкими перестрелками с болгарами. Да 2-й Морской полк храброго полковника Жебрака сделал несколько удачных налетов на расположение болгар, а также лихой набег на Тульчу.