– Идите сюда, Андреас…

– Мы что же, так и будем на «вы»?

Молодой человек еще раз поцеловал девчонку в губы и, погладив по спине, крепко прижал к себе, чувствуя, как горячие ладони ласкают его плечи. Их тела слились в едином порыве страсти, вдруг захватившей обоих, как захватывает дух у летящих с ледяной горки в санях.

О, Амалия знала толк в искусстве плотской любви, вот она уже оказалась сверху, и Громов гладил стройные бедра, ласкал ладонями пупок и грудь… пусть и маленькую, но вызывающую такое желание, что, конечно же, молодой человек противиться не стал. Он же был молодой мужчина, тем более неженатый… точнее сказать – разведен.

– Андреас! Андреас!

Изогнувшись, юная кудесница прижалась к Андрею всем телом, и потом вдруг резко отпрянула, упершись своими горячими ладонями молодому человеку в грудь… И снова резко прижалась… Ах, какая у нее была талия! Настолько тонкая, что Громов едва не обхватил ее одними пальцами – всю.

– Ты был у Эжены? – откинувшись на ложе и тихонько смеясь, спросила Амалия.

Громов не стал отнекиваться:

– Был!

– О! – расхохоталась девушка. – Маркиза своего не упустит. Впрочем… коечто осталось и на меня. И даже – не коечто! О, милый Андреас, – ты такой необычный.

– Чем же? – погладив девушку по груди, улыбнулся сеньор лейтенант.

– Тем, что добрый, – вдруг перестав смеяться, Амалия отвечала на полном серьезе. – Добрый ко мне, женщине, я же чувствую! Ты хочешь сделать хорошо мне и обо мне в первую очередь думаешь – поверь, это заметно… и очень приятно.

– А что, другие – не так? – Громов внезапно осекся, поняв, что, наверное, сморозил глупость.

Вместо ответа Амалия накрыла губы молодого человека своими, и Громов с пылом поддержал вновь вспыхнувшую страсть. В обоих тлело сейчас неугасимое пламя, время от времени вспыхивая так, что отражение этого пламени сверкало в глазах – сероголубых и карих…

– Барон Рохо? – тихо переспросила девушка. – А кто тебе про него рассказал? Хотя… не говори, не хочу знать.

– Даже так? – Андрей с изумлением приподнялся на локте. – Что, в этом какаято страшная тайна?

Усевшись на ложе, Амалия повела плечом… нежным, едва тронутым солнцем плечиком, которое так хотелось гладить, ласкать… всегда.

– Не такая уж и страшная, но – тайна. Тем более – не моя.

– Не твоя? – Громов поцеловал девушку меж лопаток. – А чья же?

– Не спрашивай, – обернувшись, Амалия посмотрела на своего партнера неожиданно ставшим холодным взглядом, как сказал бы сам Громов – «словно солдат на вошь».

– Никогда не спрашивай о Красном Бароне, милый Андреас, – погладив Андрея по голове, словно ребенка, тихо повторила девчонка – назвать женщиной это юное создание не поворачивался язык. – Поверь, ты проживешь и без этого – я говорю тебе, а ты ведь не считаешь меня дурой?

– Нет, не считаю, – шепотом отозвался молодой человек.

– Ну вот. Значит и слушай меня. И не спрашивай… по крайней мере, не сейчас.

– Не сейчас?

– Год, другой… Ты ведь совсем недавно сюда прибыл, и никто пока не знает, можно ли тебе полностью доверять.

Громов вышел из бани в задумчивости, имея пищу для размышлений, полученную за весь сегодняшний день. Красный Барон – Барон Рохо – скорее всего, это была секта, тайное общество с явным привкусом сексуальных оргий, доступных далеко не всем. Только самым проверенным людям, а чтоб стать таким, нужно было ждать. Год, два – так говорила Амалия, правда, Андрей вовсе не собирался так долго ждать. Надо стать своим раньше… Только вот вопрос – для кого своим? Для маркизы и «куколки» – так для них он вроде бы свой… или все же еще не свой? И станет ли своим – неизвестно. Ну и что, что секс… мало ли у кого с кем он случается, это еще не повод для более тесного знакомства, как дала понять та же Амалия. О, эти женщины… они получили то, что хотели, что же касается чегото еще – то нужно ли им это? Их тайный закрытый клуб – зачем звать туда «сеньора лейтенанта»? Секс с ним они и так уже имеют… когда захотят, запросто. Так, может, именно в этом и ограничить этих юных – и не очень – дам?

Искренне подивившись неожиданно пришедшей в голову мысли, Громов едва не свалился с лошади – смирной гнедой лошадки, на которой учился ездить на горе Монтжуик.

– Внимательней, внимательней, Андреас, – подкрутив усы, крикнул едущий сбоку «учитель» – капитан Педро Кавальиш. – Что же у вас в Московии – в седлах не ездят?

– Да почти что и нет, – Андрей спрятал усмешку. – Мы както больше – в санях.

– В санях?! – переспросив, громко расхохотался Педро. – Ну да, так я и думал. У вас же там это… как его… ля неж! Снег! И лед. А правда, зимой в России по рекам можно ездить столь же легко, что и по дорогам?

– О, друг мой Педро! – засмеялся Громов. – Даже гораздо легче – я бы так сказал.

Он едва дождался следующего дня, когда, наконец, все должно было проясниться – Влада это или не Влада? Андрей, конечно, надеялся, но, размышляя, все же склонялся к последнему – слишком уж хорошо здесь знали урожденную Бьянку Моренос, ныне – супругу откупщика королевских налогов барона Амброзио КадафалкиПуччидо. Недавнюю, насколько успел навести справки Громов, супругу – и месяца не прошло после свадьбы. Точно такая же история, как и с Амалией – обедневший дворянский род, старый богатей откупщик, купивший себе титул барона… и молодую красавицу жену.

– Обычная совсем, обычная совсем история, – Андрей фальшиво напевал про себя старую, неизвестно откуда взявшуюся на языке, песню. – Немного грустно всем, немного грустно всем – не более.

Молодой человек ехал в порт верхом, как и положено сеньору королевскому лейтенанту да и вообще всякому маломальски уважающему себя человеку – пешком ведь одни нищие ходят. Покладистая гнедая кобылка неторопливо цокала копытами по мостовой, а Громов искоса поглядывал на прохожих – после спуска с горы Монтжуик можно было позволить себе немного расслабиться… и даже немножко предаться воспоминаниям, особенно если посмотреть на тянувшуюся за хижинами рыбаков золотую полоску пляжа. Вот как раз здесь, где сейчас ехал Андрей, проходила… Пройдет! Пассео Колон – улица или набережная Колумба, тут вот стояла колонна – памятник знаменитому мореплавателю, сразу за которой начинался знаменитый бульвар Рамбла. Здесь вот – скамейки стояли, а вон там – старый почтамт, там, дальше – рак с клешнями и веселый памятник в стиле Хоана Миро, а за ним – два небоскреба… а вот тут вот…

А вот тут вот и оказалась искомая таверна с большим золоченым якорем у входа. Судя по виду – сероватозолотистый камень, опрятная дубовая дверь, просторный двор с коновязью и крытая красной черепицей крыша – вовсе не какаянибудь забегаловка, а вполне приличное заведение, предназначенное вовсе не для матросов и рыбаков, а для господ капитанов, шкиперов и почтенных негоциантов – двое прилично одетых людей как раз столкнулись в дверях с Громовым, почтительно уступив дорогу.

– Пожалуйста, проходите, сеньор.

– Спасибо.

Поблагодарив, молодой человек снял с головы треуголку с плюмажем, купленную в лавке папаши Манрежа за два с половиной дублона, и в задумчивости остановился посреди помещения, вовсе не полутемного, как почемуто казалось снаружи. Просто окна с противоположной стороны выходили на море, а ставни были распахнуты настежь. На стенах висели небольшие, изящно сделанные кораблики, какие моряки обычно ставят в церквях, испрашивая у Святой Девы удачи, рядом с корабликами поблескивали судовые колокольчики – рынды, а над стойкой хозяина заведения висели самый настоящий штурвал и деревянный дельфин – статуя с кормы судна. Повсюду было опрятно и чисто – тщательно подметенный пол, выскобленные столы, улыбающийся, куривший трубку бородач в белом переднике – наверное, сам хозяин.

– Сеньор лейтенант? – Андрей не успел и рта раскрыть, как бородач обратился к нему с самым радушным видом:

– Откуда вы меня знаете?

– Кто ж не знает героя крепости Монтжуик, едва не сложившего голову за Каталонию и доброго короля Карлоса?