Она уже открыла рот и хотела произнести первые приветственные слова, как у нее на глазах этот красивый мужчина стал медленно оседать и в следующее мгновение повалился прямо на асфальт рядом со своей машиной.

Нюрка огляделась вокруг. Кроме нее, казалось, этого никто не заметил. Люди шли по своим делам, а она таращилась на падающего человека, не зная – то ли кричать и звать на помощь, то ли бежать к нему.

 Дальше все происходило как в кино. Вернее, как будто не с ней. Сунув в руки торговца газетами сумку и прокричав «вызывай скорую», Нюрка метнулась к лежащему без движения человеку. Рывком распахнув ворот рубашки, она ухом прильнула к груди, пытаясь услышать биение остановившегося сердца. На сонной артерии пульс тоже не определялся. Нюрка размахнулась и со всей силы стукнула кулаком по грудной клетке там, где сейчас молчало сердце, пытаясь толчком завести его. Вокруг них стал собираться народ, который негромко строил всевозможные предположения на счет происходящего и давал бесполезные советы.

Запрокинув голову мужчины, она сделала глубокий вдох и с силой выдохнула воздух, крепко прижав губы к его рту, одновременно зажав пальцами его нос. Чередуя искусственное дыхание «изо рта в рот» с непрямым массажем сердца, Нюрка пыталась оживить бездыханного человека, делая это без лишних движений, очень точно, грамотно, профессионально. Почти выбившись из сил, она, наконец, услышала слабый толчок сердца. Уцепившись за мелькнувшую надежду, она прошептала:

- Ну, же, миленький, давай, не подведи меня! Не умирай, подожди еще чуть–чуть.

Визг сирены подъезжающей «скорой помощи» показался ей в тот момент самой приятной музыкой на свете.

Протиснувшийся сквозь толпу врач отодвинул ее в сторону и склонился над неподвижным мужчиной. Уловив слабые признаки жизни, он  быстро оценил ситуацию. Сделав укол, уступил место, чтобы дать возможность погрузить на носилки больного и повернулся к стоявшей в стороне Нюрке:

- Вы все сделали правильно. Спасибо, что не растерялись. Откуда такой практический навык?

- Да так, - наклонила голову Нюрка, - школьные курсы сандружинниц.

- Он Вам обязан жизнью, - кивнул головой в сторону «скорой» доктор, - если бы не Вы, мы могли бы не успеть. Еще раз спасибо.

Он протянул и пожал ей руку. Включив «мигалку» и сирену, машина умчалась, торопясь доставить к месту назначения начинающего оживать Георгия Карелина, не ведающего пока, какую роль он сыграл в судьбе незнакомой женщины, только что спасшей ему жизнь.

                                       * * *

Ровно через месяц Карелин выписывался из больницы. Для перенесшего микро-инфаркт он выглядел довольно неплохо. Слегка похудел и осунулся, но чувствовал себя бодро. Став любимцем женского персонала, он раздал, словно кинозвезда, все свои визитки  с автографами медсестрам, которые с обожанием и сожалением глядели вслед уходящему Карелину. Он улыбался ослепительной улыбкой, махал рукой и обещал заглядывать в гости.

С первых же более или менее сознательных минут после того, как он очнулся в реанимационном отделении центральной городской больницы, Георгий попытался восстановить все предшествующие этому события. Он очень хорошо вспомнил ярко-красочный эпизод с Ириной и героем-любовником в качестве действующих лиц и непроизвольно поморщился. Затем мысленно проделал путь до местного рынка, где собирался купить что-нибудь прохладительное. И даже помнил, как вышел из машины. Но дальше его воспоминания прерывались. И начиналась обросшая невероятными деталями и преувеличениями история о том, как его спасла какая-то прекрасная незнакомка. Эта с позволения сказать почти легенда, приукрашенная и почти неузнаваемая,  облетела в одно мгновение все четыре этажа больницы и настигла своего героя на койке в жутко расслабленном состоянии.

И вот теперь, бодрый и почти здоровый, он садился в машину с твердым намерением найти свою прекрасную спасительницу, чего бы ему это ни стоило.

                                       * * *

Телефонный звонок неожиданно нарушил предрассветную тишину в обычной трехкомнатной квартире номер тридцать семь. Только после третьей попытки ему удалось разбудить спящих жильцов. Мужская рука выползла из-под одеяла, потянулась к прикроватной тумбочке и, нащупав аппарат, сняла трубку.

- Алло, кто это? – сиплым и еще не проснувшимся голосом спросил хозяин.

- Петя, это я, - раздался женский голос и всхлипнул. – Позови Люсю.

- Нюрка, ты, что ли? Который час знаешь?

- Нет, - Нюрка помолчала и снова всхлипнула, - Пе-е-ть, позови Люську.

Петр знал, что она не успокоится и будет звонить до тех пор, пока не услышит свою любимую и единственную подругу, соседку и его жену в одном лице  Люську.

- Люсь, - толкнул он в бок спящую жену, - а Люсь!

- Чего? – нехотя отозвалась та, продолжая смотреть приятный сон про то, как они с Петром катаются на яхте в какой-то заморской стране.

- Да проснись же ты, наконец! – начал нервничать муж и сунул трубку под ухо спящей жене.

- Лю-у-у-ся-а-а! – раздались в ней завывания, которые полностью разбудили Людмилу, - Лю-ю-сь, меня Бог не берет!

- Нюрка, ты чё, рехнулась?

- Пра-а-вда, - скулила Нюрка, и было слышно, как она размазывает слезы по щекам и трет мокрый нос кулаком. – Я прыгнула в окно, но со мной ничего не произошло. Только ногу подвернула.

- Вот ненормальная! – выругалась Людмила и подумала: "Не мудрено, второй этаж, слава Богу!"

- Я позвонила им…А они…Они… - всхлипывала пьяным голосом женщина, - они сказали, что отдали его в интернат…Ы-ы-ы, - зашлась в реве Нюрка, - они не отдали его мне, а сдали в детдом!

- Ну и чего ты ревешь? Их интернаты лучше наших президентских санаториев. Он там будет, как у Христа за пазухой.

- Не-е-т, ты не понимаешь! – выла Нюрка, - они его отдали, потому что он им не родной!

- Нюра, перестань, - перешла на громкий шепот Люська и оглянулась на мужа, который заворочался от голоса жены. - Успокойся сейчас же. Не все так родных любят, как они приемного. Ты же сама знаешь, что этот интернат специализированный и ему будет там во сто раз лучше. Туда, небось, просто так и не устроишь.

Доводы Людмилы подействовали на Нюрку, и рыдания, наконец, стали стихать.

- Люсь, - уже почти спокойным голосом пролепетала она, - не обижайся на меня, ладно?

- За что? – голос Людмилы был мягким, и в нем слышалась жалость и искреннее сочувствие.

- За все, - последний раз всхлипнула Нюра, и в трубке раздались частые гудки. Людмила, с трудом дотянувшись, водрузила трубку на рычаг.

- Несчастная баба, - услышала она голос мужа и вздохнула. Ей самой было жаль эту женщину, но помочь она ничем не могла. Разве только выслушать подобную исповедь время от времени да покормить, когда Нюрка уходила в глубокие запои. «Утром схожу к ней, посмотрю, как она там», - подумала Людмила и, повернувшись на другой бок, постаралась заснуть.

                                       * * *

Георгий подъехал к тому злополучному месту, где ровно месяц назад у него случился сердечный приступ, и заглушил двигатель. Выйдя из машины, он огляделся по сторонам в поисках подходящего для расспросов собеседника. Совсем рядом стоял лоток продавца книгопечатной продукции. Возле него курил и пристально разглядывал только что остановившийся автомобиль и вышедшего владельца седой гражданин неопределенного возраста с морщинистым лицом и руками, выдающими богатое рабочее прошлое человека, заслужившего свою пенсию тяжелым физическим трудом.

Георгий подошел к нему и, вежливо поздоровавшись, спросил:

- Простите, Вы все время здесь торгуете?

- Да, а что такое? – настороженно вскинул брови мужчина.

- Я бы хотел кое-что выяснить, - и  продолжил, - Месяц назад на это самом месте произошел несчастный случай. Вы не видели?