Далекий удар грома заставил обоих мужчин вздрогнуть. Они прислушивались к его глухим раскатам, от которых дрожали стекла в окне. В это время зазвонил телефон. Оберте нервно схватил трубку.

– Алло… да… Хорошо… Продолжайте поиски. Спасибо.

Он повесил трубку.

– Разумеется, они ничего не нашли, – сказал он. – На чем я остановился?

– Вы объясняли мне, что цилиндр – это все равно, что бомба.

– Ах да… Все взлетает на воздух…

Люди Марея работали в кабинете Бельяра. Один из них все измерял, мелом чертил на ковре контуры тела. Сверкали вспышки, щелкали затворы фотоаппаратов.

– Вы полагаете, взрыв будет мощный? – спросил Марей.

– Мощный? Это не то слово. Он уничтожит целый квартал, и половина Парижа будет заражена радиоактивностью, по меньшей мере, лет на десять. Вся подземная сеть метро окажется засыпанной… И это лишь приблизительные масштабы бедствия, я ограничиваюсь разумными пределами.

– Черт побери!

– Можно войти, патрон? – спросил инспектор.

– Давайте, – сказал комиссар.

Вместе с Оберте он подошел к сейфу, а специалист по отпечаткам сыпал тем временем свой порошок на мебель, оконную раму. Сорбье унесли. Марей изучал замок в сейфе.

– Замок с секретом, – пояснил Оберте. – Не представляю, каким образом убийца мог справиться с ним в такое короткое время…

– Фред, – сказал комиссар, – посмотрите, нет ли отпечатков вокруг замка и на ключах.

Нахмурив лоб и засунув руки в карманы, он взвешивал истинные масштабы этой загадки.

– Вот о чем я подумал, – тихо проговорил он, – у вас есть счетчики радиоактивности?

– Конечно.

– Пусть придут сюда с этими счетчиками. Предположим, что цилиндр по той или иной причине был открыт, что один колпачок был отвинчен. У нас появится след, вполне отчетливый след.

– Вы отдаете себе отчет в той опасности, которая…

– А для чего же мы здесь, – сказал Марей. – Боюсь только, что дело это действительно вне нашей компетенции… Не можете ли вы мне сказать, почему Сорбье хранил этот цилиндр здесь?

– Ведь это его изобретение, не так ли? А кроме того, он работал над его усовершенствованием.

– Я понимаю. Но он ведь не проводил опытов в своем кабинете. Я полагаю, он занимался этим в лаборатории?

– Разумеется. Но он хотел иметь цилиндр под рукой. К тому же в сейфе цилиндр был еще в большей безопасности, чем в лаборатории… По крайней мере, мы так считали… Необходимо, впрочем, внести одно уточнение: по ночам флигель охранялся. Днем же здесь работают инженеры и чертежники. С двенадцати до двух, когда в здании никого нет, у входа внизу стоят два охранника. Таким образом, флигель находится под постоянным наблюдением.

– А сегодня что же?…

– И сегодня как обычно. Но иногда Сорбье оставался на эти два часа у себя в кабинете. Он отпускал охранников, потому что не выносил их болтовни, постоянных хождений… Вы же знали его.

– Понятно. Характер у него был нелегкий.

– В таких случаях Леживр приносил ему из столовой легкую закуску.

– А где вообще помещается этот Леживр?

– Он живет в сторожке в конце сада. Так что он может наблюдать за всеми выходами со стороны переулка.

– Очень хорошо, – вздохнул Марей.

Он тронул инспектора за рукав.

– Где найдены отпечатки?

– Везде понемногу.

– Кто здесь убирает? – спросил комиссар у Оберте.

– На заводе специальная бригада. А здесь – когда Леживр, когда охранник.

– В какое время?

– Утром, между шестью и восьмью. Протирают мебель, пылесосят.

– В таком случае отпечатки, возможно, нам кое–что дадут. Сколько ключей от этого сейфа?

– Два. Второй у меня.

– Фред, возьми с собой связку с ключами. Займись вскрытием и всем остальным. Я здесь застряну надолго.

Первые капли забарабанили по гравию, запрыгали по подоконнику, где–то вдалеке послышались раскаты грома.

– Может быть, следует предупредить людей, чтобы держались настороже, – высказал предположение Оберте.

– Ни в коем случае, – возразил Марей. – Напротив, мы попробуем помешать распространению слухов.

В чертежном зале отряхивались инженеры с Леживром, застигнутые во дворе дождем.

– Вы уверены в своих сотрудниках? – спросил Марей.

– Как в самом себе. Можете быть спокойны, у нас не принимают, кого попало. Каждый служащий, от самого незаметного до самого высокопоставленного, прошел строжайшую проверку при поступлении на завод. Можете ознакомиться с картотекой в моем кабинете.

– Ренардо?

– Выпускник Высшего электрохимического училища, – сразу отозвался Оберте. – Тридцать девять лет. Военный крест. Политикой не занимается… Что касается Бельяра…

Марей в свою очередь с улыбкой ответил:

– Выпускник Высшего электротехнического училища. Окончил вторым. Медаль за участие в Сопротивлении. Восемнадцатилетней давности друг комиссара Марея.

Впервые за все это время лицо Оберте несколько смягчилось.

– Вот видите, – сказал он. – Все до одного безупречны. Да и Леживр – вы ведь собирались спросить меня о нем, не так ли? – Леживр вне всяких подозрений. Ветеран войны четырнадцатого года, был ранен при Вокуа, затем работал в министерстве внутренних дел, занимал невысокие должности, требовавшие, тем не менее, сообразительности и самоотверженности. Теперь он не способен на многое, но готов умереть, выполняя свой служебный долг.

– Я все–таки ознакомлюсь с картотекой, – сказал Марей, доставая из кармана смятую сигарету.

Пелена дождя затянула окно. Каштан, казалось, дымился. Раздался телефонный звонок, приглушенный шумом ливня.

– Алло! – кричал Оберте. – Да, это я… Как там у вас дела?

– Я думаю, они могут прекратить поиски, – заметил Марей. – Удар нанесен весьма искусно.

– Хорошо… Можете прекратить… Пришлите кого–нибудь во флигель со счетчиком Гейгера. Поскорее. Спасибо.

– Разрешите? – спросил Марей.

Он взял еще теплую телефонную трубку, соединился с городом, набрал номер уголовной полиции и попросил своего шефа. Оберте тактично отошел в сторону.

– У телефона Марей… История довольно скверная. Похитили какой–то атомный снаряд, взрыв может произойти в любую минуту, в результате чего будет уничтожено не меньше двухсот зданий… Что?… Из–за грозы я плохо слышу… Откровенно говоря, я не вижу даже намека, который мог бы что–то прояснить. Преступник буквально растворился в воздухе. Сегодня вечером я пришлю вам рапорт. Главное – это обуздать прессу и принять необходимые меры предосторожности… Какие? Понятия не имею… Ну, разумеется, дороги, вокзалы, аэродромы…, О! Это, вне всякого сомнения, связано со шпионажем. Не думаю, чтобы дело оставили за нами… Хорошо… Спасибо.

Он повесил трубку. Теперь полицейская машина была пущена в ход. Преступнику трудно будет вырваться из кольца, но если он отвинтит колпачок… Марей вытер платком руки, щеки, шею. Он весь вспотел. Он высунулся в окно, лицо сразу стало мокрым от дождя, теплого, несущего с собой запахи моря в часы отлива. Медного цвета туман расползся по улице, время от времени его разрезала яростная вспышка молнии, затем раздавался оглушительный треск. Ничего! Главное – не спешить, продвигаться себе потихоньку от одной улики к другой. Убийца, бесспорно, очень хитер. Его можно поймать лишь путем постепенных логических посылок. Марей последний раз провел платком по лицу и повернулся к Оберте.

– Я начну с Бельяра, – заявил он. – Можно его пригласить?

Но первым появился специалист со счетчиком Гейгера. Он нес цилиндр из черного металла.

– Мои познания остановились на «сковороде», – пошутил Марей. – Помните, был такой смешной прибор, при помощи которого обнаруживали мины?

Служащий улыбнулся.

– С тех пор придумали кое–что получше, – сказал он и принялся за работу.

Тем временем подоспел Бельяр.

– Ну, дорогой Роже, к делу… Начинай рассказывать с того момента, как ты ушел с завода. Сколько было времени?

– Приблизительно четверть двенадцатого.

– Сорбье был у себя в кабинете?