* * *

   Зря он приехал. Это все было слишком...тяжело. Велес, таверна, Зак. Одно лишь упоминание об академии причиняло боль. Жгучую и невыносимую. Потому что там все еще была она, воспоминания о ней. Он не мог снова пойти туда. Боялся не выдержать. Не может человек испытывать столько боли, ее слишком много. Так много, что он начал привыкать к этому. Когда она была жива он мог мириться с этим, ему было достаточно просто знать, дышать с ней одним воздухом, не видеть, но иногда получать весточки от Эльвиры. Она не писала о многом, но даже те крупицы упоминаний заставляли его хотя бы дышать. А когда ее не стало...Он помнил тот день в таких мельчайших подробностях, что становилось страшно.

   Утром были лекции в гильдии, где он преподавал последние два года. Ему нравилось там, спокойно было. Нравилось преподавать, управлять факультетом в качестве декана, выискивать среди множества девушек и парней настоящие алмазы, которые при качественной огранке могли оказаться исключительными бриллиантами. Еще одно обстоятельство заставляло его остаться. Близость с Адеоном. В гильдии он мог узнать об этой стране куда больше, чем даже в департаменте ищеек. Он знал, что наследник готовится к свадьбе. Знал, что это будет один из самых темных дней для него. Даже запасся бутылкой дорогого темного эля. Хороший напиток. В малых дозах он способен был успокоить, снять напряжение, но в больших, ты на несколько дней становишься безразличным ко всему. Сердце, чувства, эмоции словно замораживаются. Да, ненадолго. Но ему бы хватило.

   Жаль, что эту бутылку ему пришлось испить куда раньше и при более трагичных обстоятельствах.

   После лекций его нагнал секретарь. Бледный, взъерошенный какой-то. Он что-то говорил, но Гаар не понимал ни слова. А уже в кабинете до него дошло, наконец, о чем говорил секретарь. В Велесе произошло нападение на выпускников академии магии. Адеон лихорадит, границы спешно закрываются. И невеста наследника мертва.

   Тогда у него отнялись ноги. Он просто рухнул на пол перед пораженным секретарем и закричал...

   Страшные были дни. Сейчас было легче, немного. Время лечит. Только боль никуда не делась, притупилась. Или он с ней сроднился. Он даже рискнул приехать в Велес, а вот на поляну так и не смог заставить себя пойти.

   И все же, увидев Зака, он понял, что переборщил с воспоминаниями. Встретиться еще раз, говорить и каждый раз обращаться к прошлому, это было выше его сил. Он не смог. Написал записку с инструкциями и ничего не значащими извинениями и уехал. Слишком рано, слишком много всего. Быть может, его бы сочли слабым, но всему есть предел. Человек не может все время испытывать себя на прочность. Вот и он, понял, что еще день проведенный здесь и начнет медленно сходить с ума. Может, когда-нибудь не останется ничего, кроме воспоминаний, он сможет вернуться, войти в академию, встретиться с Эльвирой и не будет уже той щемящей боли в груди. А он подождет. Ведь это единственное, что ему остается.

   * * *

   - Не знала, что ты встретил Гаара, - проговорила Милава, когда они вернулись во дворец после прогулки, - Как он?

   - Плохо, - ответил Зак, прекрасно понимая, что ни одно слово в мире не сможет передать того, что стало с некогда сильным, уверенным в себе человеком. Ему не хотелось говорить об этом сейчас, и он поспешил сменить тему.

   - Вечером меня вызвали Петрис и капитан Огрин. Я рассказал о Майке все, что знал.

   - Погоди, а как вообще Майк узнал о том, чем занимается его отец? И шифры твои. Я же знаю, что стороннему наблюдателю просто невозможно разгадать их, если не знать принципа.

   - Ты забываешь, что Майк иллюзионист. Его дар не только позволяет создавать иллюзии, но и видеть суть вещей. Именно поэтому он для них важнее даже, чем его отец. С такой способностью можно стать незаменимым шпионом. Его ждет удивительное будущее. А что касается отца, они успели наговориться, пока добирались до Велеса. Майк говорил, что с трудом может понять жизнь и мотивы отца, но старается его не винить.

   - В том, что он шпион?

   - В том, что он многое скрывал. Во благо, наверное.

   - Слушай, а тебе разве разрешено говорить обо всем этом?

   - Тебе да. Ты же не шпионка и не перевертыш, я надеюсь. Хотя...- он рассмеялся, наблюдая, как вытянулось лицо Милавы.

   - Ты что, только что обозвал меня вонючей, безмозглой тварью, в чужой шкуре?

   - Перевертыши не воняют, - ответил он и снова рассмеялся.

   - Неважно. Знаешь что, я тебя сейчас убивать буду, - окончательно разозлилась девушка и материализовала в руке маленький ледяной шарик.

   - Эй, эй, осторожнее, покалечишь ведь, - отскочил он и спрятался за ближайшей колонной.

   - А ничего тебе не сделается, с идиотов, как с гуся вода.

   - И где это ты таких метафор нахваталась?

   - Так с вами деревенскими поведешься и не таких словечек наберешься, - ответила она и запустила сгусток прямо в колонну. Столкнувшись с препятствием он взорвался, обсыпав все вокруг ледяными снежинками. Красивое зрелище вышло и вызвало бурю восторга у наблюдавшей за спором младшей сестрой и ее маленькими друзьями. Дети захлопали в ладоши и прокричали: "Еще".

   - Серафима Элиани, - воскликнула Мила, увидев десятилетнюю девочку в перепачканном костюме для верховой езды, - Снова подглядывала?

   - Я нечаянно, - покаялась девочка, но судя по ее хитрой мордашке, нисколько не сожалела об этом, - Просто мы хотели посмотреть.

   - Что посмотреть? - спросил Зак и, убедившись, что опасность миновала вышел из-за колонны.

   - Как вы целуетесь.

   - Что?! - воскликнули оба и переглянулись, - Ничего себе утверждение.

   - Фу, - сморщился Зак, - Это...это на инцест похоже.

   - И не говори, - согласилась Мила, - Милая, а с чего ты взяла, что мы целоваться будем?

   - Все говорят, - нахмурилась девочка. Сплетницей она никогда не была, но и сестре, которую безумно любила, солгать не могла.

   - А все, это кто?

   - Ну, все. Все девушки, которых отверг Зак. И даже мама. Я слышала, как она папе говорила, что с приездом Зака ты ожила. А папа тогда ответил, что если вы захотите пожениться, он возражать не будет.

   - Ну ничего себе! - снова воскликнула Мила, - Видимо я и правда совсем запугала их своими переживаниями. Чтобы папа позволил отдать меня парню, прости Зак, без роду и племени.

   - Какие обиды, - хмыкнул парень, - Мне и самому становиться изнеженным принцем как-то не хочется.

   - Это на что это ты намекаешь? - снова взвилась Мила.

   - А я не намекаю. Правду говорю. Ты посмотри на ваших придворных. Когда они в последний раз меч в руках держали? Да половина из них вообще понятия не имеют с какой стороны его держать.

   - Неправда, - обиделась принцесса, но как назло именно в этот момент по коридору прошли два герцога, расплывшиеся в витиеватых комплиментах при виде принцессы и фальшивых, масляных улыбках. Один из них был необъятно толст, а второй надушен так, что Сима зажала нос рукой и прошептала: "Фу!". Только правила приличия и этикет не позволили Миле последовать ее примеру. Одному Заку в этот момент было очень весело. Правда, в следующий момент ему стало не до веселья.

   - Знаешь, а в свете последних событий, я готова к тебе присмотреться. А что? Мускулы есть и весьма неплохие, меч держать в руках умеешь, котелок не плохо варит. Да ты просто красавец.

   - Он не просто красавец, он настоящий воин, - вторила сестре Сима, - Ты бы видела, как придворные дамы на него смотрят?

   - Как? - заинтересовалась сестра.

   - Неприлично, - ответила девочка.

   - Это как?

   - Не знаю. Это моя классная учительница так сказала одной из фрейлин. Говорит, не прилично так смотреть на мужчину, как поломойка на стражника.

   - Прямо так и сказала?

   - Ага, а сама с него глаз не сводила, когда он наших гвардейцев раскидывал.

   - Гвардейцев, говоришь, - предвкушающе улыбнулась Мила и оценивающе посмотрела на Зака.