– Зато мы умеем признавать свое поражение, – рявкнула я. – А не прятаться, скуля, за чужие спины!

– Прекрати! – Вот и Азар поднялся на ноги. – Думай, что говоришь!

– Аааа, – я повернулась к нему. – Вот и защитники подоспели! Ну что ж, удачного вечера!

Я не пошла к вешалке за курткой, а в чем была выскочила на улицу и, схватив велосипед, погнала прочь. Жаль, что власть над полями не придавала ума и не способствовала развитию лицемерия.

Герразы не было дома, что меня несказанно обрадовало. Переодевшись в сухую одежду и повесив мокрую сушиться на спинке стула, я забралась в кровать и потянулась к полям.

По полям я гуляла не долго – в дверь постучали.

– Анти, это я. Мы можем поговорить?

Нет, с Джеймсом я разговаривать не хотела.

– Демоны, Антея, открой мне! – он стучал и стучал, как дятел по иве. – Хватит дуться, чтоб тебя!

Наконец, ему надоело барабанить в запертую дверь. Прислушиваясь к звукам в коридоре, я сползла с кровати и направилась к вешалке в прихожей. В комнате было темно и тихо, только на улице кто-то чересчур громко разговаривал.

Я взяла полотенце и уже протянула руку за лежавшей на тумбочке номерной картой, которая служила ключом для электронного дверного замка, как в дверь снова постучали.

– Это я, Хельма, открой, пожалуйста.

Немного помедлив, я распахнула дверь.

– Я как раз собиралась в душ.

Дворфийка с тревогой взглянула на меня.

– Ты здорова? Вид у тебя неважный.

– Всё нормально, – я закинула полотенце на плечо. – Это моя куртка у тебя в руках?

– Ах да, – дворфийка протянула мне одежду. – Джеймс оставил. Он был расстроен. Что у вас случилось?

– У нас? – я закатила глаза и отступила назад. – Заходи.

Хельма прошла в холл, осторожно заглянула в комнату.

– Герразы нет?

– Как видишь, – я повесила куртку на вешалку, достав из рукава скомканную сырую шапку. – В общем, я уже успела настроить против себя кластер.

Хельма присела на кровать орчихи.

– Ты это умеешь,– хмыкнула она. – А я-то думала, чего Джеймс такой психованный. Но ты не переживай, все наладится, вы притретесь.

– Да уж, после того, как я напомнила гоблину про Болотную войну… – кисло ответила я, плюхаясь на свою кровать.

Хельма вытаращила глаза, а потом расхохоталась, да так, что завалилась на бок, обхватив живот руками.

– Ха-ха-ха, только ты могла такое выдать! Ты чокнутая!!! Аха-хахааха!!!

Я вымучено улыбнулась – Хельме удалось поднять мне настроение. В самом деле, чем я только думала.

– Он так ощерился, как будто я ему кучу гавна под нос сунула, – сказала я, откинувшись на кровать. – Но…

– Да, Анти, есть одно "но", – заговорила Хельма, перестав смеяться. – Ты бы не заходила так далеко, кто же меня будет смешить, если тебя вышибут из университета за разжигание конфликтов? Или с таким высоченным КПВ они считают тебя золотой иволгой?

Я смотрела в потолок, заложив руки за голову, и думала о прошлом. Там, в Глирзе, я фактически всё всегда делала одна. Зоя была моей подругой, но не соратницей, моим дневником, но не помощницей, она поддерживала меня, но общих дел у нас не имелось, да и наши интересы редко пересекались.

Здесь все в один голос твердили, что если не можешь поверить в единство, постарайся играть по правилам. Пора бы поумнеть.

Я вздохнула.

– КПВ пока создает только проблемы…

***

Занятий по исцелению стало гораздо больше – в моем расписании появилось довольно много предметов по специализации. Кроме продолжения курса самоисцеления нам предстояло изучать углубленный курс анатомии в разрезе абстрактных полей, межрассовой анатомии, принципах воздействия на чужое абстрактное поле и ряд куда более сложных хилерских дисциплин. В принципе, единственное, что я действительно умела, так это подпитывать окружающих энергией и снимать боль. Теперь мне предстояло научиться оказывать экстренную подпитку и лечение до прибытия врачей или в кризисной ситуации, причем нескольким пострадавшим сразу. Вот тут-то я по достоинству оценила все плюсы высокого КПВ – фактически, поддерживая силы объекта лечения, я сама уставала крайне мало, тогда как другие просто валились с ног.

Гранто не преминул обратить мое внимание на это при первом же занятии.

– Постарайся не направлять все силы на хилерство, контролируй подачу энергии, иначе ты просто сожжешь своего напарника.

В итоге я старалась тратить запас получаемой энергии на себя, поэтому после тренировок находилась в куда более приемлемой форме, чем остальные хилеры. Мокрые, запыхавшиеся, с трясущимися руками, они выкладывались по полной, чтобы заглушить всего-навсего мигрень или боль от ссадины на колене.

Ещё больше мне понравилось изучать возможности хилеров по усилению энергетического потенциала абстрактных полей партнера. Эти приемы позволяли не просто поддерживать напарника в бодром расположении духа, но и делиться с ним абстрактной энергией. Для этого нужно было прибегать к созданию резерва – довольно сложной операции со взаимодействием полей, которую я для себя отметила как ненужную. В моем распоряжении всегда имелось столько энергии, сколько было необходимо, вот и всё.

Куда больше мне бы пригодились резервы терпения, потому что отношения с кластером разваливались на глазах.

Нам предстояло пройти пять отборочных боев, чтобы Комитет спортивной магии при университете позволил нам выступать в турнире. Из общего числа команд на турнир проходили ровно двадцать, набравших по результатам отборочных состязаний необходимое количество баллов

Цель боя заключалась в выключении красной лампы, находящейся за спинами противника. Другой вид боя подразумевал противостояние в лабиринте, где командам следовало как можно быстрее захватить и как можно дольше удерживать три указанных атрибута, расположенных непосредственно в лабиринте. Соревнование шло на время, и победителем оказывалась та команда, которая подходила к концу отсчета с большим числом атрибутов. Турнир по боям в лабиринте среди первокурсников не проводился, на втором и третьем курсах команда уже могла выбирать, в каком виде соревнований участвовать, или попытаться завоевать оба кубка.

Все тренировки проходили в одном ключе – мы оттачивали друг на друге приемы, изученные на занятиях, доводили до автоматизма их исполнение, и, конечно же, учились общаться.

Всё, что требовалось от меня в плане налаживания коммуникаций, так это держать язык за зубами. Я и не высовывалась, отчего все тренировки слишком уж сильно стали походить на занятия с профессором Гранто.

– Честно ли будет мне выступать против других участников? – спросила я, когда мы обкатывали подпитку напарника, и профессор собственноручно шмякал по груше.

– Как много энергии ты сейчас отдаешь на мое самочувствие? – спросил он, останавливаясь.

– Немного, чуть больше, чем я обычно беру для себя, – я ударила по груше тепловым лучом.

– Я чувствую себя моложе! – воскликнул профессор и показал груше свой хук справа. – Обезболь меня, кулак разбил. Вот так…

Он снова ударил по груше, а потом, совершенно неожиданно для меня, с силой двинул себе по голове.

– Что вы делаете? – вскричала я, отступая к стене. – Что случилось? Это я?

– Отчасти, – Гранто потер ушибленную голову. Я разорвала связь полей, как всегда слишком резко. – Ты сейчас не просто меня обезболила, ты сделала меня нечувствительным к боли. А это опасно. Понимаешь?