Оружие им выдали на выходе со станции. Вадим скромно взял «бизона», ПБ и нож, подаренные Емельяном, посмотрел на выданное Егерю оружие. Помимо ВСК-94, у рейнджера в наличие был «Пернач», три или четыре ножа (Вадим так и не понял, сколько), шесть гранат трех видов. Неслабое снаряжение у рейнджера.

Караван состоял из трех соединенных между собой дрезин. На первой находились глава каравана, водитель и старшина охраны. На остальных же находились пассажиры, сопровождающие и сумки с товарами, вещами или едой. Вадим с Егерем уселись на второй, напротив старика с клеткой, в которой активно бегала крыса.

— Куда крысу везешь, отец? — полюбопытствовал Вадим, — На шашлыки?

— Ты что?! Нет! — возмутился старичок, — Шашлыком только через месяц послужит. А пока — это мой Чемпион. На бега везу. Ох, он там так быстро бегает, что патроны мне в карман реками стекают, — дедок хвастливо постучал по клетке указательным пальцем.

— Прям и зовут так — Чемпион?

— Ага. А кто ж он ещё? Ни одной гонки не проиграл! Ну, почти.

Егерь, наблюдая за диалогом, недоверчиво хмыкнул и отвернулся. Старик принялся снова осматривать своего любимца, а Вадим откинулся на спинку и забылся сном. Он проснулся, когда «состав» был в нескольких десятках метрах от Киевской. Старик, сидящий напротив, тихо посапывал, сложив руки на клетку с бодрствующей крысой, а Егерь, еле слышно, напевал себе под нос:

Когда караван прибыл на Киевскую, Вадим не смог ознакомиться со станцией полностью. Егерь погнал его в переход на линию Арбатско-Покровской, объясняя это тем, что иначе на Смоленскую не попасть. Воспользовавшись Ганзейским пропуском, выданным на Краснопресненской, рейнджер попросил ещё один пропуск, для перехода на другую линию. Таможенник Киевской пожал плечами, но пропуск написал. Не теряя времени, Егерь повел Вадима дальше.

— Да почему нельзя было воспользоваться старым пропуском? — возмущался Вадим, — Он что, одноразовый?

— А как ты попадешь с Ганзы на Арбатскую Конфедерацию? Если ты не знал, то это два разных государства.

— А Смоленская ведь тоже под её влиянием! — Вадим не унимался, — Как же она вашей базой стала?

— По договоренности полковника, — парировал Егерь, — Тем более, меня без вопросов пропустят, а вот с тобой осложнения возникнут, так что не возникай особо и не выпендривайся. Там кавказцы в основном живут, а они народ, ох, какой бойкий. Поэтому не выделяйся. Все, почти пришли.

Осложнения все же возникли. Рейнджера пропустили без лишней суеты, а вот на отсутствие документов у Вадима таможенник закрывать глаза не стал. Егерь, тяжело вздохнув, отсыпал из кармана десять патронов, но упертому пограничнику было мало. В конце концов, пришлось расстаться с двадцатью патронами. Та же ситуация была и на переходе в туннель. Итого, обогатившись четырьмя десятками патронов, Арбатская Конфедерация пропустила путников. Остаток пути доехали на дрезине. И вот, через полчаса, друзья были у ворот Смоленской. Ворота медленно отъехали в сторону, пропуская гостей на станцию. Когда герма закрылась за спиной, Вадим почувствовал себя, наконец-то, в полной безопасности.

— О-о-о, Егорыч! — приветствовал дежурный за гермой, — Давно ж тебя не было, а Емельян так позавчера ещё пришел. А эт кто с тобой?

— Да вот, паренёк, который с бумагами помог, — ответил Егерь, — Донес, а сам в плен попал. Ещё тепленький был, поспели мы вовремя, вызволили.

— Ну, ладно. Так вы чего ж стоите-то? Идите-ка к Василевсу, да отчитайтесь там.

— Понял. Давай, пора нам.

— Бывай.

Смоленская была не похожа ни на одну станцию, на которых бывал Вадим. Палаток почти не было. Стояли две-три, но это, видимо, для конвоев и торговцев. В остальном же — простая платформа. В центре костёр, у костра пять солдат сидят, разговаривают. Вахту несут. Когда Егерь и Вадим подошли к костру, дежурные повернули головы и, завидев своего друга, широко заулыбались.

— Егерь! Здорово!

— А мы уже речь прощальную готовили…

— Это кто? С тобой?

После приветствия рейнджеров, прибывшие направились к командному пункту. На Смоленской все было оборудовано в строгом порядке: в одном месте казармы, в другом — столовая, в третьем — спортзал и так далее. Командный пункт находился в самом центре станции. На входе стояли охранники в броне, с 74 калашами. Егерь показал им жетон, и те, кивнув, открыли входную дверь. Сам пункт представлял собою комнату семь на пять. В центре комнаты находились столы, которые стояли буквой «Т». Стол был завален бумагами. Вадим сумел разглядеть карту одного из районов Москвы. За столом, уткнувшись в какие-то списки, сидел Василевс. За ним, на стене, была прикреплена карта метро со всякими условными обозначениями. По обе стороны от карты стояли здоровенные шкафы. К одному из них рядом с креслом был прислонен АС ВАЛ.

— Здравие желаю, товарищ подполковник! — отдал честь Егерь.

— Вольно! — скомандовал Василевс, не поднимая взгляда, — Долго ж тебя не было, наши даже скучать начали. Кого привел?

— Этот человек помог нам с доставкой бумаг Рейха на базу, — отчитывался рейнджер, — В данное время преследуется Рейхом.

Василевс медленно поднял глаза на Вадима. Лицо подполковника покрывали морщины, на носу сидели очки, усталый взгляд и синяки под глазами от недостатка сна.

— Как — преследуется? — не понял Василевс, — Дружинин, подробнее!

— Он был спасен мною и Емельяновым из кутузки на Пушкинской, мы бежали оттуда два дня назад. Дальнейшее время пребывали на Баррикадной, Краснопресненской и Киевской. Побег был успешным.

— Фашисты знают о том, что бумаги у нас?

— Информацией не располагаю, товарищ подполковник!

— Я не тебе, — отмахнулся Василевс, — А молодому человеку. Скажите, пожалуйста, фашисты знают, кто украл у них бумаги?

— Ну, они… — замямлил от волнения Вадим, — Э-э-э… кажется, нет…

— Мне нужен точный ответ! — настоял подполковник, — Вы, я так понимаю, были в плену, так? Вы сказали им о бумагах хоть что-нибудь?

— Никак нет, — пробубнил сталкер.

— Хорошо, — Василевс удовлетворенно выпрямился и обратился к Егерю:

— Дружинин! Отправить этого молодого человека на Красную линию. Там он, должно быть, будет в безопасности…

— Но товарищ подполковник, — возмутился Вадим, — Я не хочу на Красную линию!..

— А чего ж хотите? — Василевс удивленно поднял брови.

— К вам хочу, в Орден! — уже отчетливо говорил Вадим.

— В Орден? — переспросил Василевс и откинулся на спинку кресла, — Как Вас зовут?

— Вадим…

— Уважаемый Вадим — перебил сталкера командующий, — Думаете, что если мутантов на поверхности постреляли, так в рейнджеры годитесь? Или из плена фашистского при помощи МОИХ солдат сбежали, так тоже — в Орден? Мы не набираем людей из первых встречных или тех, кто к нам пришел. И вообще, Вы должны радоваться, что Вас вообще на Смоленскую пропустили! Докажите мне, чем Вы достойны быть в Ордене. Убедите меня!

— Я бумаги пронес вам, и фашистам не сдал!

— И что? — продолжал подполковник, — За это — да. Мы, несомненно, благодарны, но чтобы бумаги пронести большого ума не надо. Мы курьера нанять могли, он бы справился не хуже вас. Отпадает. Ещё?

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться! — вмешался Егерь.

— Разрешаю. Что?

— Поразмыслите логически: не каждый курьер не сдаст своих в плену у Рейха и не каждый курьер сбежит из него. Красные и то там своих сдают за полторы минуты. Не каждый курьер пойдет на риск ради тех, кого он даже не знает. Да за такое задание мало бы кто взялся. Не каждый курьер пронесет бумаги под носом у штурмбаннфюрера. И, насколько я понимаю, наши ряды не многочисленны. Так почему бы и не дать этому человеку хотя бы возможность проявить себя. Прошу, дайте ему шанс. Я могу поручиться за него лично, а Емельянов и тем более…