— Довольно! — крикнул Прохор.

Пока юноши сражались, Астафьев дополз до пистолета, взял его, но стрелять не решался. И лишь, когда его племянник был побежден, он нацелил дуло «Стрижа» на Вадима.

— Значит, ты мозг, а этот, — Вадим кивнул на Альбаца, — Орудие?

— Потрошитель всегда был не один, — ответил Прохор, — Я, он, ещё пара ребят… У нас был свой синдикат, и мало кто разгадывал эту тайну. А кто приходил, того убирали.

— Зачем? — спросил юноша.

— Позволь сделать лирическое отступление. До войны я был преступным авторитетом. На зоне не раз сидел. А потом стал вором в законе. В метро лишь надо было не потерять хватку. Все то же самое. Нужна была почва для дохода, и покер оказался отличной альтернативой. Тех, кто был против, пришлось покупать, и только в противном случае — убирать. Вот тогда-то и появился Потрошитель.

— И что, все эти люди были против твоего покера?

— Нет-нет. Эти люди — должники, не больше.

— А коллекторов взять не судьба была?

— Долг выплачивался в течение нескольких месяцев. Нет патронов — не жилец. Ничего личного. Хватит лирики, пора кончать! — Прохор прицелился.

— Стой! — сказал Вадим, — Для начала, обернись.

Прохор поднял на него непонимающий взгляд и обернулся. В дверном проеме стоял Прилудин с бригадой солдат. Лицо капитана покраснело от гнева, и казалось, что вот-вот взорвется.

— Так это ты, сволочь?! — сказал капитан, — Я тебя сколько на прицеле держал! Сколько я следил за тобой! А теперь… ты, наконец, попался. Да с племянничком на пару. Взять!

Солдаты двинулись к Прохору. Астафьев стоял, опустив пистолет вниз. Его взгляд бегал то на солдат, то на Вадима.

— Не с места! — вдруг вскрикнул он, подняв пистолет на солдат, — Я буду стрелять!

Но, поняв, что дело проиграно, он навел пистолет себе под подбородок.

— Нет! Стой! — пытался остановить его Вадим, но было поздно.

Прохор закрыл глаза и застрелился. Солдаты обступили мертвое тело.

— Вот и мертв Потрошитель… — сказал Прилудин.

— Ещё нет, — ответил Вадим и кивнул на Альбаца.

— А, про тебя то я и забыл. Ну-ка, взять его. Под трибунал пойдешь, гадёныш…

Солдаты подняли Альбаца и повели на выход.

— Почему вы сюда пришли? — спросил Вадим у капитана.

— Выстрел услышали, — ответил Прилудин, — Хранение оружия на станции и так запрещено, а тут это… И сколько же я его пас, сколько ордеров на обыск просил… И никак найти весомых доказательств не мог!

— Вы простите за то, что я вас подозревал, — извинился Вадим, — Я был до конца уверен, что это вы… людей убиваете. Хоть и не мог объяснить.

— А как ты на него-то вышел? — спросил капитан, кивнув на тело Прохора.

— Случайно. Я лишь зашел про жертв поспрашивать, а он за пистолет. Глупо получилось…

— Да, глупо. Ну, мир? — Прилудин протянул руку.

— Мир, — ответил Вадим рукопожатием.

Они вышли из квартирки, и Вадим отправился к себе, рассказывать все Медведю.

Пулемет здоровяка был починен, и теперь можно было спокойно выходить со станции и идти к Полису.

За разоблачение Потрошителя Прилудин предложил им прокатиться на дрезине до Полиса, и сказал, что он ещё остался в долгу перед Вадимом. Теперь вся станция могла спать спокойно, не боясь за свою жизнь и жизни близких. Собравшись, Вадим с Медведем пошли к дрезине. Капитан решил их проводить. Прилудин посадил героев на дрезину, по-дружески попрощался и пошел обратно к себе.

— Теперь у нас вся Красная линия в долгу! Ну что, — сказал Медведь, — Домой?

— Домой, — согласился Вадим. До «дома» оставалось почти ничего, и это редкое чувство облегченности и спокойствия запомнилось Вадиму надолго, как одно из самых лучших ощущений в его новой жизни.

Дрезина медленно продвигалась по туннелю. Мрак, наполняющий туннель, рассеивали лампы. Путь от Проспекта Маркса до Полиса не составил много времени, и вот, спустя час, дрезина подъезжала к воротам Полиса. Ворота охраняло два десятка бойцов Полиса. На ком-то Вадим разглядел снаряжение солдат Ордена.

— Кто такие? — спросил старшина. На дрезину навели стволы пулеметов и даже дуло огнемета, — Нам не поступала информация об этой дрезине.

— Едем с Красной линии, — ответил Медведь, — Дело срочное, мужиеи. Нужно попасть домой, на базу, на Смоленскую.

Дежурные солдаты зашептались между собой. Старшина подошел к дрезине и попросил документы. На эту просьбу Медведь снял с могучей шеи орденский жетон и показал солдату. Глаза дежурного полезли из орбит при виде жетона.

— Не может быть… Я… Мы думали, что… Майор Потапов без вести пропал, и…

— Тихо появился, — закончил за него рейнджер, — Так как, пропустишь?

Старшина кивнул и отдал приказ открыть гермодвери. Лязгнул металл, и железная стена поползла вверх, открывая проход в легендарный Полис. Ярким светом озарился туннель, и глаза Вадима заслезились. Дрезина взревела мотором и покатила дальше. Атмосфера мертвой тишины туннеля огласилась оживленными шумами залитой светом, приветливой станции.

— Это Полис, — сказал Медведь, — Центр всего метрополитена. Оплот культуры и цивилизации в метро.

Вадим никак не мог насладиться видом Полиса. Громадная, просторная платформа; люди, снующие туда-сюда; свет, словно от светила на поверхности; дрезины, подобно машинам, проезжали по путям и уходили в туннели. Вадим не придал большого значения всему, что видел, когда проезжал здесь первый раз. Но теперь… Теперь образ великого Полиса навсегда отпечатался в памяти сталкера.

Дрезина остановилась у платформы, и пассажиры покинули дрезину. Вадим долго ещё не мог насмотреться на виды Полиса, но Медведь повел его дальше.

— Ты не забыл, куда мы идем? — спросил здоровяк.

— Да помню, помню. На Арбатскую, — нехотя ответил Вадим. По станции ходили брамины, военные и просто гражданские. Но ещё в больших количествах здесь были люди в белых халатах, которые группами торчали всюду.

— Тут всегда так врачей много? — спросил Вадим, но рейнджер всего-навсего пожал плечами. Чем дальше шли товарищи, тем чаще им встречались «врачи» и солдаты, стоявшие на посту. По всей видимости, возможно собиралась какая-то крупная встреча, или собирался совет метрополитена…

Сталкеры перешли на Боровицкую. Здесь количество военных и «врачей» возросло ещё в два раза. Наверху был вывешен плакат «Добро пожаловать ученым метро!» Через какое-то время заговорил громкоговоритель: «Уважаемые гости! Конференция начнется через полтора часа. Пожалуйста, если вы ещё не зарегистрированы, то сделайте это прямо сейчас. Где именно можно зарегистрироваться, вы можете узнать у дежурных солдат.»

— «Регистрация», «добро пожаловать!» — спародировал Медведь, — Опять какую-то брехню придумали, и ученых созвали. Вот делать-то им нечего…

Ученые слонялись по станции, обсуждали между собой разные научные вещи, в которых Вадим был не силен. Кто был во что горазд: кто-то про химию говорил, кто-то — про физику, а кто и про генетику. Сталкер слышал краем уха, что разрабатывается химическое вещество, способное очищать участки земли от радиации, но то было давно, и разработка велась во Владивостоке. Очистить Москву от радиации было бы, конечно, на руку людям, но Владивосток, как помнил Вадим, находился в другом конце огромной России.

Через несколько минут на станции стало так тесно, что протолкнуться сквозь толпу было невозможно. Медведь ворчал на ученых, огрызался на них и материл всевозможными словами. Пытаясь протолкнуться сквозь толпу, Вадим вдруг столкнулся с одним солдатом.

— Куда прешь? — бросил Вадим и пошел дальше, но солдат взял его за руку и оттянул обратно к себе, — Э, руки прочь! — отмахивался Вадим. Он поднял глаза на лицо солдата. Лицо бойца закрывал шлем, и только радостные глаза смотрели на Вадима сквозь окуляры.

— Не может быть! — пробубнил из-под шлема солдат, — Охренеть! — в голосе были слышны нотки радости. Солдат снял шлем. Вадим тотчас же узнал лицо друга и товарища, который однажды спас ему жизнь.