Оказалось, что впереди было примерно столько же пауков, сколько было сзади. Емельянов отчаянно пытался отогнать их фонарем и факелом, но лампа уже тускнела, а факел угасал. Тогда, отчаявшись, рейнджер бросил свой «коктейль» в толпу пауков. Пламя перекрыло весь проход и отрезало пауков от людей с двух сторон. Люди загнали сами себя в ловушку. Становилось жарко.

— И че теперь?! — кричал Емельянов. Вадим осмотрелся. Времени оставалось мало, пламя вот-вот выгорит. И тут он заметил отверстие в стене, частично заколоченное досками. Дерево прогнило, и путь можно было пробить.

— В стене есть проход! Видишь?! — Вадим указал на закрытый проем, — Нужно лишь доски выломать!

— Щас! — ответил Емельянов и достал ломик. Резкими ударами по древесине он разбил прогнившие доски и расчистил себе и напарнику проход. Бросив обломки догорать в огонь, Емельянов залез в проем в стене. Вадим полез за ним. Проем оказался узким и можно было лишь проползти. За стеной были слышны визги, издаваемые подгоревшими пауками. Пламя догорало, и скоро пауки настигнут своих жертв в том самом туннеле. Чтобы ещё выиграть хоть немного времени, Вадим бросил последний факел за спину. Пусть хоть немного их задержит!

Рейнджеры ползли под бесконечные визги и топот пауков, находившихся прямо за стеной. Они ползли уже по трубе. Она лениво скрипела под весом рейнджеров, то и дело угрожая проломиться. Вдруг Емельянов остановился.

— Они впереди! С-с-собаки, окружили опять! — прокричал он напарнику.

— Твою мать, и куда?! — отвечал Вадим. Он слышал, как сзади уже прорываются пауки. Твари были в двух шагах от добычи.

Когда казалось, что надежды больше нет, спасение пришло неожиданно. Труба, окончательно не выдержала и проломилась под весом людей, сбросив их вниз с треском и грохотом. Во время падения Вадим хотел сгруппироваться и упасть на спину, но тут же вспомнил о пробирках из лаборатории в рюкзаке. Пришлось падать на живот.

Падение произошло быстро. Пару секунд назад рейнджеры ползли по трубе, а теперь оба с грохотом приложились о землю. Грудь и торс, на которые и пришелся удар падения, ныли от боли. Вадим с трудом поднялся, отряхнулся от грязи. Емельянов, откашливаясь, стоял на четвереньках. Миронов посмотрел на сломанную часть трубы, откуда они выпали.

Это казалось странным, но пауки неожиданно прекратили преследование и отстали от людей. По трубе стучали их лапы, уносящие тварей прочь. Вадим лишь пожал плечами. Тут он снова вспомнил о пробирках, снял рюкзак и начал их искать. Юноша хотел проверить, не сильно ли повредились стеклянные хранители веществ. На счастье, практически, все пробирки были целы, за исключением двух: эти отделались лишь потрескавшимся стеклом.

Емельянов к тому времени поднялся, так же, как и Вадим, посмотрел на трубу и огляделся. Сейчас они находились в круглом помещении, наполненном парой-тройкой скелетов. Напарники решили их осмотреть. У двух мертвецов нашли фонари, у третьего же поживиться было нечем. Им предстояло двигаться дальше.

Один фонарик оставили включенным, направленным на разлом в трубе, на всякий случай, если пауки нагрянут. Однако, Емельян посчитал решение пауков отстать достаточно странным:

— Нет, ну, не может быть так просто. Тут их даже свет никакой не останавливал, а они вон как назад ломанулись, будто спускаться боятся…

Вооружившись дробовиком и включив найденный фонарь, Вадим двинулся на выход из круглого помещения. Емельянов шел следом за ним. Они вышли под землёй в просторное место, достаточное для размещения лагеря и для заселения — пространства хватило бы для доброй сотни людей.

Пройдя несколько метров и осмотрев периметр, Емельянов вдруг воскликнул:

— Так это же метро! Мы в метро упали!

— Да, ну? — усмехнулся Вадим, — И где мы тогда?

— Та-а-ак, если не ошибаюсь, — Емельян задумчиво помычал, — на Полянку очень уж похоже. Заброшенная, нежилая станция. Как раз, рядом с Полисом. Да мы везунчики!

Атмосфера на Полянке была гнетущей: всюду царил мрак, ни одной живой души, одни лишь скелеты…

— Много я про неё слышал, — сказал Вадим. — С прикольчиками станция-то. Кто-то людей видит, кто ещё что… Всякому свое мерещится.

— Поэтому идем наготове, — ответил Емельянов.

Напарники пошли дальше. Ничего примечательного они на станции не встретили. Везде был один и тот же пейзаж: мертвецы, тьма и… вонь. Казалось, что неприятный запах залезает в голову, путает мысли. Но друзья не предавали этому особого значения. Для них сейчас было принципиальнее дойти до базы, от которой они были практически в двух шагах.

Рейнджеры вышли на просторную платформу. Здесь царила смерть: если раньше на их пути скелеты встречались раз на десяток метров, то теперь они были на каждом шагу. Запах уже бил в нос, кружил голову. Дышать становилось тяжелее, разум помутнел.

— Это… че ещё… за фигня?.. — с трудом выговорил Емельян. Вадим не ответил. Перед его глазами что-то сверкнуло, он вдруг увидел невообразимое: станция ожила. Скелеты встали, обросли плотью и кожей и… зажили своей жизнью. Люди ходили взад-вперед по платформе, дети играли в классики, на станции царила привычная для всех, мирная атмосфера.

Вдруг резко вся платформа озарилась пламенем. Число людей уменьшилось в два раза, теперь преимущественное большинство занимали сталкеры и охотники. Гражданские бежали прочь. Другие люди, даже дети, перерастали в упырей и кидались на защитников станции. Они рвали их, пожирали прямо на поле брани. Всех, кто не успел вовремя убежать, ждала гибель. Крики, вопли, плач, кровь…

В следующую секунду людей почти не осталось. Жалкая горстка давала последний бой мутантам, выигрывала время для отступающих людей. Мутанты жрали все на своем пути, никак не могли насытиться, а потом… Вдалеке раздался взрыв. Вадим пошатнулся, но сбалансировал. Люди обвалили один из туннелей. Оставшиеся в живых защитники понимали, что останутся здесь, на Полянке, навсегда и бились до последнего патрона в обойме.

Все выглядело настолько реалистично, что Вадим хотел уже сам взять в руки дробовик и помочь людям, но ни мутанты, ни защитники его не замечали. В реале, когда защитники исчезли и исчезли практически все мутанты, один из упырей смотрел в сторону Вадима. Он отличался от остальных сородичей своим человекоподобным видом, словно это был гибрид. Он зарычал, совсем по-человечески подбегая к Миронову.

Вадим уже поднимал дробовик, наводил ствол на зверя, но его движения будто замедлились в десять раз. Мутант оказался быстрее. Он ударом опустил ствол вниз, набросился на голову Вадима. Рейнджер пытался сопротивляться, тогда упырь повалил его на землю. К человеку возвращалась четкость движений, он потянулся к пистолету в кобуре.

Упырь не торопился убить человека. Наоборот, он делал что-то со шлемом Вадима. Вадим же достал пистолет, нацелил его на упыря. Зверь упредил его, могучей лапой отведя дуло в сторону. Раздался выстрел — Вадим нажал на крючок. Пуля ушла впустую. В один момент на Вадима нацепился какой-то намордник, стало тяжело дышать. Вадим жадно глотал воздух. Картинка помутнела, упырь потерял свои четкие очертания.

Когда Вадим уже прощался с жизнью, вдруг к нему вернулось зрение, а оранжевый фон горящей станции сменился на мрачную картину. Упырь медленно превращался в человека, а вместо уродливой морды на Вадима смотрели окуляры противогаза спутника.

— Очнись, мать твою! Че торишь то?! — кричал противогаз. Вадим закашлялся и выпустил пистолет из рук.

— Все?! Успокоился?! — Емельянов не унимался. Он твердо держал руку Вадима с пистолетом. Прокашлявшись, Вадим заговорил:

— Все, хорош. Я в норме.

— Да, ну? А когда по мне дробью пробил, мне так не казалось!

— Что? Я же не стрелял даже…

Емельянов молча кивнул на стену, а потом продемонстрировал маленькие дырочки на своем бронежилете. Стена была полностью усеяна дырами от дроби.

— Это ещё хорошо, что я от тебя отбежал. А то бы в упор по мне залупил, тогда бы броник и не выдержал. А так хоть и приложил ты меня, но мозгов добить не хватило. Впрочем, как и надеть противогаз тоже.