Поначалу это был диалог глухих. Военные мыслили категориями сиюминутного разрушения, биологи были озабочены медленной эволюцией. Однако в промежутке между двумя взрывами эксперты КАЭ согласились выслушать предложения Дональдсона.

Комиссия по атомной энергии решила для очистки совести «перепроверить» Бикини и одновременно взглянуть, что делается на Эниветоке. Конечно, никто не собирался разводить пары у эскадры и перевозить цирк на другое место или отдавать под лабораторию адмиральский флагман. Просто на лето не планировалось очередной кампании, армаде предоставили отдых. А любознательным коллекционерам с учеными титулами выделили прогулочное судно: сойдет для морских купаний на райских островах.

3 июля 1948 г. Дональдсон увидел пролив Эниу. Под его началом было всего двенадцать человек, причем половина — студенты. Средства на экспедицию были отпущены мизерные, так что оборудование и снаряжение выглядели соответственно.

Островки атолла приветливо махали хохолками пальм. Пышная растительность, которая уже через год после операции «Перекресток» скрыла следы пребывания людей, сейчас заполонила всю сушу. Ливневые дожди превратили выброшенные на берег деревянные обломки в гнилое месиво, ржавчина разъела остовы покореженных судов.

В 1946 г. саперы проложили бульдозерами широкую дорогу к центру главного острова. Теперь люди с трудом обнаружили ее: молодые пальмы и кусты сомкнулись над бывшей артерией. Живые изгороди пустили корни и зацвели. Плети вьюнков опутали стены и стропила оставленных домов, зеленым водопадом струились из провалов окон и дверей. В отлив на пляже обнаружились груды пустых бутылок, успевших обрасти ракушками.

Группа Дональдсона начала прощупывать радиологический «пульс» Бикини: счетчики Гейгера подносили к деревьям, водили над песком, анализировали ткани морских обитателей, выловленных руками, удочкой или сетью.

Как и предполагали, общий уровень радиоактивности оставался прежним.

Картина выявила перераспределение радиации: она несколько снизилась в наиболее зараженной зоне эпицентра, зато повысилась в тех местах, где ее прежде не было. Так, к востоку от кораблей-мишеней, с внутренней стороны кораллового барьера, до сих пор не было зафиксировано ничего подозрительного; сейчас счетчик показывал значительный уровень радиации. Рыба, выловленная в проходах между рифами, оказалась более радиоактивной, чем экземпляры, пойманные непосредственно в месте подводного взрыва: ее печень была куда «богаче» изотопами.

Никаких сомнений, в отсутствие людей за годичный срок произошло таинственное перемещение вод лагуны. Кто же помешивал адский котел?

— Держу пари, здесь проходит подводное течение, — сказал Дональдсон.

Так и оказалось. Пролетая над лагуной, патрульные самолеты наблюдали за перемещением мазута, выливавшегося из потопленных кораблей: пятна указывали направление поверхностного течения.

Однако радужный след, тянувшийся к западу, не доходил до конца лагуны — он исчезал, втянутый внутрь, на дно.

Загадка прояснилась. Течение увлекало поверхностные воды на дно, где они вступали в контакт с зараженным илом, и вновь выталкивало их на поверхность у противоположной стороны атолла.

За два года, прошедших после второго взрыва, воды лагуны «обновились» восемнадцать раз. И восемнадцать раз соприкоснулись с очагом остаточной радиации.

Ил в зоне мишеней продолжал распространять заразу. На сей раз это было не просто предположение, а экспериментально доказанный факт. 5 июля 1948 г. ученые взяли чистые доски без малейших следов радиации и укрепили их на якорях в «нулевой точке» — эпицентре подводного взрыва. Через две недели доски отцепили от якорей и подвергли лабораторному анализу. Микроорганизмы и водоросли, соприкоснувшиеся за это время с этими досками, оставили на них четко различимые радиоактивные следы…

На суше Дональдсон обратил внимание, что сухие ветки и опавшие листья заражены больше, чем живая растительность — сочные листья, зеленая трава и корни панданусов. Похоже, что природа, умирая, накапливала в себе радиоизотопы. Особенно много их скопилось в скорлупе кокосовых орехов.

Биологи рассчитывали получить интересные сопоставительные данные с образцами, взятыми из облученных садов Эниветока. Этот атолл превратился в некий инвалидный заповедник: там выросли странные мутанты атомной войны. Болезнь растений на островах Эниветока лишний раз ставила под сомнение кажущееся здоровье Бикини.

На Эниветоке год спустя после взрывов полосы буйной зелени чередовались с пустотами. Многие породы исчезли. Края островков стали лысыми; в центральной части заросли сохранились, но выглядели больными. У выродившихся разновидностей листья посерели, некоторые почти обесцветились, а у части, наоборот, отливали тревожным блеском, словно отлакированные. У растений прослеживались атрофии и раковые образования. Причем повышенную радиоактивность обнаруживали как раз внешне здоровые особи, представители второго поколения растений. Их родители дали вполне жизнеспособные семена, из которых выросло извращенное потомство. Самые немыслимые экземпляры появлялись в удаленных от эпицентра зонах.

Гости блуждали в лабиринте вопросов, бредя по джунглям, где на каждом шагу их подстерегали неизвестные мутанты. Никто не мог сказать, где кончается прямое воздействие атомного взрыва, ударной волны и ожога и где начинаются последствия радиации. А в этом случае — какова была доза острого облучения или количество радиоэлементов в корнях.

За достоверность результатов нельзя было поручиться, поскольку после ядерных испытаний на атоллах велись работы. Бульдозеры заравнивали холмики, засыпали кратеры, восстанавливали контуры островков. Биологи прибыли слишком поздно: свидетели успели затоптать все следы преступления.

На Эниветоке симптомы заболевания бросались в глаза больше, чем на Бикини, поскольку методики испытаний были разные. На Эниветоке взрывы производились на главном острове. А в королевстве Джуды первую бомбу сбросили над морем, вторую взорвали под водой. Заражение распространялось там через лагуну и пищевую цепь. Именно поэтому ситуацию на Бикини трудно было предсказать.

Как объяснить истинным хозяевам атолла, почему выдерживался карантин над пальмовыми рощами, оставшимися целыми и невредимыми после «потопа»? Да, декорации места действия не изменились. Но среда обитания внушала подозрения.

— Наша земля не изменилась, — твердил каждое утро Джуда алабам.

Если бы так…

Дональдсон и его сотрудники продолжали сбор образцов. Открытия не укладывались в стройную систему. Можно ли утверждать, что водоросли мало подвержены радиации или что микропланктон является лучшим «проводником» радиоактивности в сравнении с макропланктоном?

Во второй половине дня, когда спадала жара, лаборанты склонялись над мелководьем, следя за снующими коралловыми рыбками. Чем вызвано их броуново движение — необходимостью постоянно искать себе пищу? Эти рыбки были уже хорошо знакомы бикинийским исследователям. Они легко ловили их голыми руками и каждый раз обнаруживали в тканях следы радиоактивности. Отрава проникла в эти веселые созданьица еще до того, как они появились на свет.

Вопросы ученых не находили ответа и повисали в воздухе, подобно словам принца Датского. Если коралловые рыбки подверглись облучению, на ком скажутся последствия? На рыбе? На обитателях Маршалловых островов? На их детях? Или на детях их детей? А кто воспользуется результатами этого открытия — военно-морской флот или Комиссия по атомной энергии, финансировавшая экспедицию рыболовов? Мировая наука? Все человечество?

Исследовательская группа была меньше всего озабочена судьбой полутора сотен бикинийцев и их жалобами на тяжкую жизнь в изгнании. Ученые действовали согласно программе. Важно было установить, что ожидает население стран, которые подвергнутся атомной бомбардировке, а также их соседей. Лучевую болезнь можно было с успехом изучать в закрытой лаборатории на подопытных экземплярах. А здесь, вырвавшись на природу, альфа-, бета- и гамма-лучи начинали своевольничать.