Опираясь на возросший потенциал знаний, древние люди упорно трудились, сооружая переправу к более развитой и совершенной жизни. Сейчас мы можем видеть лишь немногое, что поднялось над видимым уровнем. Под пластами времени оказались погребенными плоды многих усилий древних людей, их удачи и неудачи. О многих их достижениях, возможно, безвозвратно утраченных, нам пока ничего не известно. Поэтому мы не имеем права с презрением отвергать даже их ошибки и заблуждения, на которые ушло немало времени. Затраченные ими усилия на пробы и эксперименты, были так же необходимы для успешной работы, как для осуществления так называемого «нулевого цикла» в любом строительстве.

Уже в ходе «нулевого цикла» древние люди решили многие задачи, позволявшие им улучшить свое положение в природе. Расширяя свой рацион питания и улучшая его качество, научившись преодолевать многие болезни, усовершенствовав средства зашиты от природных стихий, опасных зверей и вредных насекомых, человек стал здоровее, а его жизнь стала продолжительнее. В результате этих достижений уже в древнем, каменном веке человек стал единственным_крупным живым существом, которое могло обитать во всех географических поясах планеты. Границы зоографических областей перестали быть непреодолимыми барьерами для homo sapiens’a, или «разумного человека».

Носителями знаний о природе и трудового опыта каменного века были отдельные «разумные люди». Вместе с тем сила традиционного общества была в прочных связях «разумных людей» друг с другом. Эти связи постоянно укреплялись в общих усилиях в их трудовой и исследовательской деятельности. Не будет сильным преувеличением уподобить общины древних охотников и собирателей современным коллективам научно-технических работников. Эти небольшие коллективы работали в соответствии с имевшимися у них теоретическими установками, решая практические задачи. Одновременно они пополняли фундаментальную науку новыми наблюдениями и экспериментами, порой корректируя теорию.

Открытия и изобретения каменного века, были делом отдельных коллективов, насчитывавших не более нескольких десятков человек, то есть значительно меньше, чем многомиллионная армия ученых, инженеров и техников современного мира. Объясняя сравнительную медлительность прогресса, в каменном веке. Историк развития техники Спрейг де Кэмп особо обратил внимание на то, что изобретения и открытия никогда не были уделом большинства людей: «Представление о том, сколько примерно имеется изобретателей в современных Соединенных Штатах, можно получить из статистики Патентного бюро США. Это бюро выдает приблизительно 40 000 патентов на изобретения ежегодно. Мы можем подсчитать, что 180 миллионов американцев в середине XX века производили одно запатентованное изобретение На 4500 граждан в год. Теперь, допустим, что все американцы исчезнут, кроме группы в 45 человек. Если эта группа будет производить изобретения с такой же скоростью, то она будет создавать по одному изобретению за столетие! Разумеется, это рассуждение сильно упрощает реальное положение дел, но оно позволяет понять, почему небольшое племенное сообщество, даже состоявшее из чрезвычайно умных соплеменников, не могло достаточно быстро создавать изобретения».

Если же такие коллективы в силу тех или иных условий оказывались изолированными от большинства людей, то они надолго задерживались в своем развитии. Обитатели Андаманских островов, которые, по сведениям А. Р. Рэдклиффа-Брауна, достигли исключительного совершенства в создании луков, так и не овладели искусством добывания огня. Правда, они смогли разработать изощренный способ хранения огня, полученного от загоревшегося дерева.

Поскольку тогдашние научно-технические работники не имели ни компьютеров, ни реферативных журналов, ни книг, они должны были полагаться лишь на свою память, а ведь она не могла обладать таким объемом, как библиотека или диск современного компьютера. Отчасти консерватизм первобытного общества объяснялся тем, что люди были вынуждены прилагать огромные усилия, чтобы сохранить в неприкосновенности те знания, которые им достались от предков и до сих пор обеспечивали им выживание. В первобытных коллективах были свои студенты, аспиранты, младшие научные сотрудники, а также старшие научные сотрудники, которые передавали молодежи свои знания. То обстоятельство, что изменения в технике обработки камня закреплялись, навело доктора Карлетона Куна на мысль о том, что «человеческие существа, которые жили полмиллиона лет назад, смогли обучать своих детей навыкам труда в малейших деталях. Такое обучение предполагает наличие языка и твердой дисциплины».

Многое из полезных наблюдений и выводов, не прошедшее проверку времени, могли отбрасывать ради экономии места в их «информационных дисках», не «закладывать» в коллективную память и не передавать из поколения в поколение в залетном предании племени. Кроме того, неизбежная эволюция языка и утрата контекста, в котором были запечатлены наблюдения, вели к искажению и утрате ценной информации. Вследствие этого утрачивались многие замечательные открытия и заходили в тупики целые исследовательские направления. Не исключено, что одни и те же открытия и изобретения неоднократно повторялись в одном и том же племени, прежде чем они прочно закреплялись в коллективной памяти.

Эти коллективы были соединены необходимостью решать текущие задачи выживания. Вместе с тем ни одна община не сводила свою деятельность к чисто практической. Первобытные люди сохраняли простор для художественного творчества, которое оставалось важным способом сохранения способности людей к свободному обращению с образами окружающего мира.

Поэтому научно-производственный коллектив был одновременно слаженной группой художественной самодеятельности: они сохраняли связи с окружавшим их миром, его прошлым, настоящим и будущим с помощью веры во вселенский порядок, а потому они были и прочно спаянной группой единоверцев. Во времена же опасности они становились дисциплинированным войском, в котором мужчины призывного возраста занимали линию обороны, а остальное население обеспечивало надежный тыл,

Прочность этих сообществ обеспечивалась соблюдением принципов социального и политического равенства. Характеризуя жизнь обитателей Андаманских островов — одних из наиболее отсталых племен в современном мире, Джозеф Кэмпбелл писал; ״У андаманцев нет никакого организованного государства. Дела общины решаются старейшими мужчинами и женщинами. Но в каждой из местных групп обычно находится какой-либо более молодой человек, который благодаря ли своему приятному характеру, искусству в охоте, доброте и щедрости обрел уважение своих друзей в такой степени, что они ищут у него совета или руководства».

Описывая жизнь индейских племен Северной Америки в XIX веке, этнографы констатировали, что решения внутри общин принимались голосованием. «Голосование производилось по племенам, так что каждое племя и в каждом племени все члены совета должны были голосовать единодушно, чтобы решение считалось действительным. Все постановления совета союзных племен должны были приниматься единогласно». Комментируя эти сведения в своей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», Фридрих Энгельс восклицал: «И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его наивности и простоте! Без солдат, жандармов и полицейских, без дворян, королей, наместников, префектов или судей, без тюрем, без судебных процессов — все идет установленным порядком. Всякие споры и распри разрешаются сообща теми, кого они касаются, — родом или племенем, или отдельными родами между собой… Все вопросы решают, сами заинтересованные лица, и в большинстве случаев вековой обычай уже все урегулировал. Бедных и нуждающихся не может быть — коммунистическое хозяйство и род знают свои обязанности по отношению к престарелым, больным и изувеченным на войне».