Мужчина притянул его к себе за затылок, впиваясь пальцами в голову, и непреклонно раздвинул губы, протолкнув в рот язык. Заскользил по небу, удовлетворенно отметив, как при этом дернулся Вильям, словно опять от щекотки. Похоже, тело мальчишки было вообще очень чувствительным к таким вещам. И целовать его было приятно. Только одно несколько напрягало, мальчишка не отвечал. Послушно держал рот открытым и не думал кусаться, хотя с продемонстрированной только что вспышкой ярости, немудрено, если бы сжал зубы. И эта его покорность неожиданно стала тем раздражающим фактором, который вынудил вампира оторваться от сладких, мягких и податливых губ. В сиреневых глазах не осталось ярости. Совсем ничего не осталось. Они смотрели знакомо безразлично. Похоже, в ход снова пошла маска, которую это чучело на себя натянуло, придя к нему.

      - Принеси смазку, - бросил вампир, все еще злясь на мальчишку за его тупость и за собственную неприкаянность. Он не врал, когда сказал, что хотел бы такого самопожертвования и любви лично для себя, а не для этого омерзительного Тодеуша. И чем, интересно, этот слюнтяй такое заслужил, а?

      Мальчишка же тем временем опять покорно до зубного скрежета встал с него, подошел к своему чемоданчику, извлек небольшую цилиндрическую баночку с широким горлом, отвернул крышку, положил на стол и вернулся назад. Хотел зачерпнуть пальцами вязкую массу, но вампир, подавшись вперед, перехватил его руку. Молча забрал банку и приказал.

      - Разденься, - посмотрел, как легко Вильям скинул с себя уже расстегнутую рубашку и взялся за брюки, скользнул взглядом вслед за ними, когда они соскользнули на пол, и уточнил. - Носочки оставь, - ожидал хотя бы хмыканье на свой маленький фетиш, но не дождался. Поднял глаза. Мальчишка все с тем же непроницаемым лицом стягивал последнее - белье. Закончив, встал перед ним ровно, чуть ли не навытяжку.

      Вампир выпрямился в кресле, свободной рукой притянул его к себе ближе, запрокинул голову, всматриваясь в глаза. Мальчишка смотрел вниз, на него, а не на стену где-нибудь позади, но в глазах была все та же пелена безразличия и отстраненности. Этьен коротко хмыкнул, обмакнул пальцы в смазке и принялся разрабатывать его. Вильям даже не поморщился, когда внутрь после одного проникли уже два пальца и задвигались в нем туда, обратно. Хотелось хоть что-то сказать. Про возбуждение со стороны мальчишки думать он даже не решался. Уже понял, что бесполезно, но отчаянно сильно хотел получить свое. Потому что злился. Накручивал себя и злился, что ему в этой жизни такого партнера, как этот мальчик, никогда не достанется. Искренность и такая самозабвенная любовь не по его честь. А почему? Ну, почему?

      Да потому что он вампир, потому что хладнокровный и, почему-то, по мнению людей это непременно является синонимом "бесчувственный". И главное - убеждать в обратном бесполезно. Не поверят. Уже проверено. Не одним поколением его сородичей, которым посчастливилось вырасти нормальными, образованными особями, а не некими извращенными монстрами в человеческом обличии, проверено на себе. Моральных уродов были единицы, но помнили, почему-то, именно таких. На самом деле даже по отношению к себе подобным людям свойственна именно такая память - память о плохом. Хорошее быстро забывается, кровавые ужасы хранятся в памяти поколений веками. Вот такая нехитрая особенность, нехило портила жизнь как вампирам, так и всем тем, кому посчастливилось жить так же долго и иметь в роду таких же извергов. Отсюда природа злости Этьена. Отсюда резкость и эта иррациональная жажда прямо сейчас и здесь заполучить Вильяма, хотя бы на краткий миг соития сделать полностью своим, всецело захватить его мысли.

      Пальцев стало три. Мальчишка даже не вздрогнул, но медленно поднял руки и пристроил их на плечах летчика. Этьен расценил это как поощрение. Сильнее вдавил в него щепоть пальцев, вытащил и одним движением нанес смазку на себя. Протянул баночку, немного склизкую от смазки Вильяму. Тот, поняв без слов, повернулся и поставил её на стол. Потом посмотрел на него без дрожи, страха, неприязни. Все так же безразлично. И снова оседлал его бедра. Но опускаться пока не стал, словно ожидая команды. Этьен обхватил свой член, придерживая его вертикально, и, глядя в лицо юного лорда, приказал.

      - Опускайся, но медленно. Не спеши, - мальчишка подчинился беспрекословно. - Да, вот так, - поощряюще произнес вампир. - Медленно, - растягивая слова, забормотал он. - Осторожно, - увидел, как дернулось горло Вильяма, когда он, застыв на нем, так и не опустившись до конца, сглотнул.

      Этьен тут же приник к его шее. Обхватил одной рукой тонную талию, второй с силой прижал к своей груди и укусил. Все дальнейшее затмила кровавая пелена. Яда в клыках было так много, что будь мальчишка обычным человеком, быть ему рабом, почти зомби, но он был полукровкой, поэтому Этьен не стал себя сдерживать. Он брал его жестко, с силой, до предела надавливая на бедра, чтобы глубоко проникнуть внутрь. Там было так тепло и хорошо, что он стонал, глотая вязкую, тягучую, смесовую кровь. Глотал и тихо скулил от наслаждения, как зверь, как гончая, загнавшая добычу. Стонов мальчика над головой он так и не услышал. Тот не выдавил из себя ни всхлипа. Лишь рваное, отчаянно-рваное дыхание. И бешеный ритм, от которого тело, не привычное к таким упражнениям начало быстро уставать и непроизвольно замедляться, хоть Вильям, стоит отдать ему должное, как и обещал, очень и очень старался. Даже затуманенным разумом Этьен это понимал. Поэтому в какой-то момент резко поднялся, с силой удерживая его на себе, и опрокинул на игральный стол на спину, подхватил под коленями и почти полностью выйдя, ворвался вновь. И замер от неожиданности, когда мальчишка под ним сначала всхлипнул, а потом вдруг тихо, по-волчьи, словно шепотом, завыл, запрокидывая голову и рассекая лиловую обивку игрального стола отросшими когтями.

      - Знаешь, - доверительно сообщил протрезвевший вампир, упершись локтями по обе стороны от его лица, удовлетворенно отмечая, как крепко обхватили его талию ноги мальчишки, которые тот даже умудрился скрестить у него за спиной. - По-моему, тебе нравится.

      - Да, - хрипло отозвался тот, тяжело дыша и сфокусировав взгляд на склоненном над ним лице. А потом неожиданно улыбнулся. Немного грустно, но искренне. - Мне самому странно. Повторите?

      - Твои слова? - игриво уточнил вампир, подхватывая его под руки и целуя в плечо.

      - Ваше движение, - отозвался Вильям, обнимая его в ответ.

      - Только ради тебя, - рыкнул вампир, и все снова закрутилось.

      Много, сильно, резко. Глубоко и почти больно. Но только почти. Потому что от каждого толчка становилось все лучше и лучше, все жарче. Огонь, рождающийся там, где соприкасались, взаимопроникали их тела, разливался по клеточкам, бился жилками на шее и висках. Пот покрыл тело мальчика, вампир, вбивающий его в стол, слизывал капли, что нависали над бровями, не позволяя им скатиться на ресницы. Потом над верхней губой, затем целовал, долго, страстно, давая им обоим немного успокоиться, и отмечая как тверд член мальчишки, зажатый между их телами. И все продолжалось. Вильям уже даже не пытался скрыть стоны, выгибался в его руках, стискивая талию вампира ногами, вжимался в него, стонал, уже не задумываясь, отвечал на поцелуи и плакал, сам не зная от чего. Просто плакал, и все. И вместе с капельками пота Этьен собирал его слезы с висков, собирал и хрипло уговаривал.

      - Не плачь, глупый... ну, не плачь... хороший мальчик, мой мальчик, не плачь... тебе ведь хорошо со мной... я ведь чувствую, мне не солжешь...

      - Хорошо, - лишь однажды откликнулся на это Вильям и кончил.

      Все остальное превратилось для него в мутную пелену обрывочных воспоминаний, он даже сам себе признаться не мог, когда именно вслед за ним кончил вампир. Наверное, просто подсознательно не желал помнить, что почти одновременно, даже совсем немного раньше, чем он сам. Но легкое беспамятство спасло то, что еще осталось от его гордости. И на какое-то время он просто отключился.