— Садитесь, господа, — помогая себе жестом, проговорил по-французски офицер. — Тут недалеко. Вы поужинаете, и автомобиль доставит вас куда следует…

Бармин и Максим вскочили на мулов, поехали рядом с офицером. Через час добрались до просторного лесного барака. У входа в барак тускло горел фонарь и прохаживался молчаливый часовой с карабином. У толстого офицера была в бараке своя, отделенная от солдат дощатой перегородкой комната, куда он пригласил гостей. Через полчаса высокий худой марокканец в феске принес им поджаренный на вертеле бараний бок и огромный кувшин вина.

За ужином толстяк испанец много пил, радушно потчевал Максима с Барминым, быстро опьянел и стал бормотать, с трудом подбирая французские слова:

— Не позже чем через месяц мы вдребезги разобьем социалистов и коммунистов. Они у нас попляшут, предатели. Их с потрохами закупила красная Россия. Н-но мы им покажем, мерзавцам, что т-такое великая Испания. С нами фюрер Гитлер и дуче Муссолини. С нами весь мир…

Бармин дипломатично поддакивал офицеру, кивал головой, а Максим сидел молча, угрюмо слушал хвастуна. Тот осовел совсем, стучал кулаком по столу и хрипло бормотал:

— Мы красных негодяев в плен не берем… Как только они нам попадутся, мы их… А чего с этой сволочью церемониться? Мы их всех втопчем в землю…

После полуночи появившийся в дверях высокий марокканец бесцеремонно потряс за плечо пьяного своего командира:

— Автомобиль прибыл.

Максим с Барминым простились с сонным начальником разъезда, тот покровительственно похлопал князя по спине и сказал марокканцу:

— Передай Мануэлю, пусть везет господ офицеров прямо в Бургос, в штаб…

Однако, несмотря на опьянение, начальник разъезда, видимо, еще с вечера приказал двум солдатам сопровождать своих неожиданных гостей. Бармин и Селищев поняли, что это не столько почетный эскорт, сколько приставленный к ним караул, которому дано задание доставить их по назначению.

Рассвет застал путников в дороге. Шофер вел автомобиль с сумасшедшей скоростью. Оба солдата, по виду крестьянские парни, упорно молчали. Слева и справа проносились деревни, монастыри с высокими башнями, небольшие, недавно убранные поля, и всюду расстилалась сухая, красноватая, угрюмая земля.

В Бургосе автомобиль остановился у приземистого дома на берегу реки. Солдаты проводили Максима с Барминым на второй этаж и с рук на руки сдали штабному офицеру. Тот нудно и строго расспрашивал их, кто они, откуда, но, услышав от Бармина, что им нужен полковник Хольтцендорф, тотчас вскочил, подтянулся, позвонил кому-то по телефону и сказал любезно:

— Пойдемте, пожалуйста, полковник вас ждет…

Офицер довел их до окруженного чугунной оградой небольшого особняка. У открытой калитки они увидели двух дюжих парней в спортивных костюмах. Парни сидели на скамье, лениво посасывая апельсины. Испанец что-то шепнул одному из них, тот кивнул, поднялся и сказал, коверкая французский язык:

— Пойдемте.

Максим с Барминым пошли за плечистым парнем. В доме царил порядок: тщательно натертые полы блестели, кресла и стулья были расставлены по своим местам, на круглом полированном столике в хрустальной вазе алели розы.

Парень негромко постучал в закрытую дверь, буркнул коротко:

— Входите.

Из-за массивного письменного стола поднялся и пошел навстречу русским высокий, стройный человек с холодными голубыми глазами. Одет он был щеголевато: безукоризненно разглаженный серый костюм, крахмальная сорочка, строгий галстук — все на нем блистало чистотой и аккуратностью. Пристально взглянув на посетителей сквозь дымчатые стекла очков, он сдержанно сказал:

— Вальтер фон Хольтцендорф к вашим услугам.

Голос у него был низкий, приятный. Движением руки отпустив офицера-испанца, Хольтцендорф сдержанно улыбнулся и сказал на чистейшем русском языке, в котором едва улавливался немецкий акцент:

— Садитесь, пожалуйста. Я вас ждал еще вчера. Тодор Цолов предупредил меня о вашем выезде. Признаться, я уже начал беспокоиться. Документов мне предъявлять не надо. У меня есть ваши фотографии.

Усадив гостей в мягкие кресла, он приоткрыл дверь, огляделся и коротко сказал кому-то:

— Дай нам вина и яблок, Лони. — Повернувшись к гостям, добавил: — Здесь мы можем говорить спокойно. В доме сейчас никого нет, кроме моей жены. Да, жены… Она решила ехать со мной в Испанию, и я согласился с ней.

Полковник фон Хольтцендорф сел в кресло, подвинул Селищеву и Бармину карту, на которой синими и красными флажками были отмечены позиции республиканцев и войск генералов-мятежников.

— Положение республиканской армии ухудшается с каждым днем, — озабоченно сказал Хольтцендорф. — Вот посмотрите: на юго-западе, со стороны Кадиса и Севильи, наступает армия генерала Кейпо де Льяно. На западе, в направлении от Саламанки к Мадриду, рвется так называемая армия «Тахо», а с севера — большая армия генерала Мола. Таким образом, республиканские войска почти на всем протяжении окружены. Правда, защитники Мадрида сражаются отлично, но, видимо, их героизм лишь отсрочит поражение республиканцев.

— Вы считаете, что гибель республики неизбежна? — спросил Бармин.

Вальтер фон Хольтцендорф склонил голову над картой.

— Видите ли, — сказал он, — республиканские войска и мятежники воюют в неравных условиях. Снабжение армий генерала Франко оружием и боеприпасами осуществляется в широком масштабе не только морскими путями, но и через Португалию. Гитлер и Муссолини ничего не жалеют для мятежников. Военные корабли Гитлера задерживают направляющиеся к Испании советские суда, безнаказанно хозяйничают в Средиземном море.

Откинув тяжелую портьеру, в комнату вошла красивая белокурая женщина с большим подносом в руках. Мужчины поднялись.

— Знакомьтесь, господа, — сказал Хольтцендорф. — Это Лони, моя жена, мой друг, бессменный секретарь и мужественный телохранитель. На всякий случай должен предупредить, что Лони довольно прилично знает русский язык, так что ваши комплименты в ее адрес она поймет и, как каждая женщина, будет очень рада.

— Нам это вдвойне приятно, — галантно сказал Бармин.

Лони поставила на стол бутылку старой мадеры, фрукты и отливающие масляным блеском черные маслины.

— Не слушайте Вальтера, господа, — улыбаясь, сказала она. — В моем присутствии он всегда шутит, и я стала понимать: чем опаснее обстановка, тем веселее становятся его шутки.

— Это князь Петр Бармин, Лони, а это настоящий донской казак, хорунжий Максим Селищев, — сказал Хольтцендорф. — Они приехали по рекомендации Тодора Цолова и, значит, станут нашими друзьями.

Смакуя крепкую мадеру, Максим спросил:

— Откуда у вас, господин полковник, и у вашей супруги такое отличное знание русского языка? Надеюсь, это не секрет?

— Никакого секрета здесь нет, — сказал Хольтцендорф. — В ту пору, когда ваш последний император еще восседал на троне, мой отец был одним из секретарей германского посольства в Петербурге. До войны четырнадцатого года я учился в русской гимназии, таково было желание отца. Почти все мои товарищи были русскими. Мы вместе читали, вместе развлекались. Даже во время войны, когда наше посольство покинуло Петербург и мы вернулись в Германию, отец нанял мне учителя русского языка из военнопленных. Этот человек оказался большевиком. Надо сказать, он за три года многому меня научил, и отнюдь не только языку. Ну, а что касается Лони, то это уже моя школа, и, поскольку я был добросовестным учителем, а Лони внимательной ученицей, в ее успехах вы не преминете убедиться.

Максим понял, что полковник Хольтцендорф многое недоговаривает, и счел дальнейшие вопросы неуместными. Он только спросил:

— Как же определимся мы с князем и в чем будет заключаться наша работа?

Взгляд Хольтцендорфа стал острым и напряженным.

— Жить вы будете пока здесь, в Бургосе. Квартира для вас подобрана, — сказал он. — Я вас зачислю сотрудниками немецкой военной разведки — абвера — с соответствующим вознаграждением в испанских денежных знаках. Однако Бургос останется только вашей базой, где время от времени вы сможете отдохнуть. А ездить вам придется по всем фронтам и даже, когда это понадобится, переходить линию фронта, чтобы связаться с одним человеком в Мадриде. Об этом мы, господа, еще поговорим. — Он посмотрел на жену, улыбнулся. — Вы, конечно, удивитесь тому, что я веду с вами разговор в присутствии Лони. Это не случайно. Все материалы, которые вам необходимо будет передать мне, вы, если меня не окажется дома, можете передавать ей. Однако я должен объяснить еще одно обстоятельство: дело в том, что значительно большее количество необходимых республиканцам данных вы будете получать у меня или у Лони и переносить их по назначению через фронт.