— Дальность шесть тысяч метров, — доложил лейтенант с боевой рубки над мостиком. — Пять тысяч шестьсот. Пять тысяч четыреста...

— Капитан Баррингтон, скажите капитану третьего ранга фон Ханнекену, что он может открывать огонь, — распорядился Дин и, не удержавшись по причине неудовлетворимого любопытства китайца, сам пошел вниз посмотреть на стрельбу орудий. Роберт передал команду, и минутой позже носовая барбетта полыхнула дымом и пламенем, а весь корабль содрогнулся, когда снаряд весом восемьдесят сорок фунтов вылетел из ствола. Роберт сделал запись в вахтенном журнале: было без десяти час, и битва у реки Ялу началась.

Первый снаряд упал с недолетом перед лидирующим японским крейсером, взметнув высокий столб белой воды. Теперь и «Цянь Юань» открыл огонь, его примеру последовали крейсера, хотя дистанция была слишком велика для их более легких орудий. Японская артиллерия не отвечала, но корабли приближались на всех парах. Лейтенант связи Роберта занимался идентификацией кораблей и докладывал их названия и характеристики своему гардемарину.

— Лидирующий корабль — «Есино», четыре тысячи тонн водоизмещение, может развивать скорость двадцати три узла, опережая любой из наших кораблей. Затем «Такатико» и «Нанива», корабли одного типа, водоизмещением по три тысячи пятьсот тонн; «Нанива» потопил «Гоусин». Следующий «Акицусима», три тысячи тонн, вооружен одним французским длинноствольным тринадцатидюймовым орудием. За ним флагманский корабль «Мацусима» и два корабля того же типа «Итсукусима» и «Хасидатэ», водоизмещением более четырех тысяч тонн. На них также установлены тринадцатидюимовые орудия и двенадцатидюймовое бронирование батарей.

Это были самые грозные их соперники. Не вызывало сомнений, что японские крейсера превосходят по мощи китайские. Следовательно, решить исход схватки предстоит линкорам, которые отсутствовали в японском флоте, они — единственное средство избежать неминуемого поражения.

Роберт видел, как «Есино», подойдя на три тысячи ярдов, изменил курс таким образом, чтобы пройти по касательной перед фронтом китайской линии кораблей. Остальные японские корабли повторили маневр лидера и одновременно открыли огонь, мгновенно море вокруг вскипело от разрывов снарядов. Роберт поразился точности и скорострельности японских орудий. И хотя первые снаряды легли с недолетом и только обдали линкоры потоками воды, дальность была быстро скорректирована. Теперь, когда оба флота находились на короткой дистанции, в артиллерийскую дуэль вступили орудия малого калибра — пушки Гочкисса и скорострелки Норденфельта, — а также многочисленные пулеметы.

— Попадание! — закричал Дин, увидев пламя и дым на фордеке «Есино».

Но повреждение не повлияло на маневренность и огневую мощь японского крейсера. А через минуту раздался крик:

— Адмирал ранен!

Озабоченный этим известием, Роберт спустился на главную палубу. Следов попадания вражеского снаряда нигде видно не было, но Дин лежал на палубе без сознания, из носа у него шла кровь. Рядом стоял фон Ханнекен.

— Что произошло? — прокричал Роберт.

— Он подошел слишком близко к орудию, и во время выстрела его ударило при откате, — объяснил немец.

Роберт склонился над адмиралом. Дин был жив и, вероятно, больше страдал от шока, чем от ранения. Баррингтон подозвал двух моряков.

— Отнесите адмирала в его каюту и останьтесь около него, — приказал он.

Затем посмотрел на фон Ханнекена.

— Вы должны принять командование, — сказал немец. — Больше некому.

— А Макгиффем? — Имелся в виду капитан «Цянь Юаня».

— Вы китаец, — заметил фон Ханнекен. — Какого бы цвета не была ваша кожа, а Макгиффем — шотландец. Это ваш долг, Баррингтон.

«Мне всего тридцать лет, — в отчаянии подумал Роберт. — И до сегодняшнего дня я ни разу не участвовал в морском бою». Но затем он вспомнил, что в таком же положении находился и Дин, и любой моряк китайского флота. Он расправил плечи.

Фон Ханнекен улыбнулся и козырнул:

— Какие будут распоряжения, адмирал?

— Выполняйте приказ Дина. Держите прежний курс и ту же скорость, не ослабляйте огня.

Роберт вернулся на мостик. Японцы тоже продолжали вести прицельный огонь. «Дин Юаня» окутывал дым от разрывов, как он и предвидел, лакированные украшения дымились, слышались частые удары снарядов по броневым листам надстройки. Удивительно, но японские снаряды не могли пробить корабельную сталь, это его немного утешило.

Насколько мог судить Роберт в нескончаемом грохоте, по мере того, как весь японский отряд прошел перед носами китайских кораблей, противник производил по двенадцать выстрелов на каждое орудие и, поддерживая такой замечательный темп стрельбы, обошел правое крыло китайского флота, а затем атаковал с тыла, находясь между китайскими кораблями, сушей — и транспортами.

Фон Ханнекен поспешил на мостик за распоряжениями. Но Роберт понимал, что безнадежно пытаться развернуть флот, не вызвав при этом неразберихи и хаоса.

— Используйте кормовые орудия, капитан, — приказал он.

Фон Ханнекен побежал на корму и возобновил стрельбу, а Роберт послал матроса определить ущерб, нанесенный кораблю, вышел и сам на крыло мостика оценить обстановку. На надстройке «Дин Юаня» во многих местах виднелись вмятины, но серьезных повреждений не было. Мешки с углем сыграли-таки свою роль, хотя некоторые из них разорвались, и уголь разлетелся по всей палубе. Но там, где бронирование отсутствовало, японские скорострельные пушки порвали тонкое железо на ленты, пострадало много моряков. Носовые лакированные украшения продолжали гореть, и их дым мешал наблюдению.

Оглядевшись, Роберт определил, что «Цянь Юань» хотя и был помят, но серьезных повреждений также не получил. Меньшие корабли пострадали более существенно, но и они сохранили полную боеспособность. Он почувствовал прилив уверенности, которая, однако, немедленно испарилась при звуках возобновившейся с кормы канонады. Но японцы, похоже, уже израсходовали на китайцев весь свой боезапас и при этом ни только не потопили, но даже не вывели из строя ни одного корабля, в то время как несколько японских крейсеров горели. Теперь, судя по всему, последнее слово оставалось за более мощной сталью китайских кораблей.

И тут он услышал тревожный крик своего офицера оперативной связи, капитана третьего ранга Суна, и поспешил к нему. Оказывается, левофланговый корабль, бронированный крейсер «Цзи Юань», увеличив скорость, покинул китайский боевой порядок и направился на юг. В этот момент на мостике появился адмирал Дин. Выглядел он несколько хуже, чем можно было ожидать после того, что с ним случилось, и кипел в бессильной злобе от происходящего.

— Негодяй! — ревел он. — Трусливый негодяй! Я сниму с него голову, Баррингтон! Я сниму с него голову!

Роберт задохнулся от гнева: вот и соседний с крейсером «Цзи Юань» корабль «Гуан Ця», тоже увеличив скорость, бросился наутек.

— Мы потеряли два корабля, — грустно констатировал фон Ханнекен, тяжело дыша после подъема на мостик.

— Трусы получат свое, — взвыл Дин.

Фон Ханнекен посмотрел вслед уходящим кораблям:

— Я имел в виду другое.

Они пристально всмотрелись в даль сквозь завесу дыма и увидели, что на крайнем правом фланге флота, где напор японских кораблей достигал наивысшего накала после обходного маневра, корабли «Чао Юн» и «Ян Вей» пылали от носа до Кормы.

— У нас есть еще шесть кораблей, — заявил Дин. — Продолжайте вести огонь.

Бой продолжался. Несколько японских кораблей тоже получили серьезные повреждения. Роберт почувствовал великое облегчение от того, что Дин опять принял на себя командование. Ему казалось, что исход сражения еще не предрешен. И тут китайскую эскадру постигла подлинная катастрофа: крейсер «Цзи Юань» на правом фланге поредевшей линии китайского боевого порядка был поражен тринадцатидюймовым снарядом прямо в ватерлинию. Прежде чем кто-либо успел понять, что случилось, двухтысячетонная громадина перевернулась и скрылась в волнах. Находящиеся на мостике «Дин Юаня» остолбенели от ужаса, даже огонь с обеих сторон ослаб.