Почему Лиза так быстро пришла в себя, после того как узнала о том, что подруга стала ее счастливой соперницей в любви? Она и сама не могла этого понять.
Вот уже три дня подряд она во всю трудилась. До обеда писала Леля и Купаву - просила Инну и Романа то сидеть поддерживая друг друга спинами, забравшись на скамейку с ногами, то стоять и протягивать навстречу любимому человеку обе руки, как будто красавица-брюнетка сплела венок и вместе с ним протягивает милому Лелю свое сердце.
Отношения с этой парой у художницы сложились спокойные, на Инну она постепенно перестала сердиться, увидев, что та счастлива и что Роман для нее не просто один из многих. На третьем сеансе девушка поймала себя на мысли о том, что во многом ее любовь была страстным восхищением красотой, открывшейся ей однажды в однокурснике, - и стоило ей запечатлеть, даже и бегло, и пока несовершенно, но стараясь как только возможно, эту красоту, как увлеченность молодым человеком стала гораздо меньше. Не исчезла, нет. Лиза радовалась тому, что парень ее подруги уже не шарахается от нее и не возобновляет своих странных подозрений на счет нее и Джун. Восхитительной, волшебной, хотя и чаще всего вредной Джун. Только при упоминании имени кореянки Рома морщился, как будто съел что-то кислое. Но ей, Лизе, он теперь даже улыбался. Подошел после второго сеанса, с ее разрешения - не то что эта своенравная эльфийская принцесса!, - посмотреть, как получаются они с Инной. Похвалил - искренне! Лиза замечала, что иногда однокурсник на нее поглядывает, не только во время сеансов, и особенно, когда Джун рядом. Может быть, переживает, как бы она не досадила драгоценной студентке по обмену? А как же его недавно появившаяся неприязнь? Это было непонятно, но в любом случае с кореянкой у нее была почти полная идиллия: только что резвящихся на лугу овечек не хватало.
Конечно, она еще грустила и перед сном думала о том, могло ли все сложиться иначе. Могла ли она стать девушкой Романа Пичугина? На что это было бы похоже - проводить с ним каждую свободную минуту, ощущать его тепло и заботу? Но подобным размышлениям Лиза долго предаваться не могла. Разве в таком соседстве можно думать о ком-то еще, кроме блистательной и великолепной Джун? Она занимала все свободное место и в комнате и в голове.
Их сосуществование было почти идеальным. На первый взгляд. В конце концов, Лизе удавалось навести порядок иногда быстрее, чем Джун захламляла территорию, которую всю без остатка считала своей. К слову сказать, обаятельная соседка проявила милость: пошла и на третий день их совместного проживания выпросила для Лизы дополнительный ключ, так что и Лиза могла теперь считаться полноправной хозяйкой - для всех, но только не для ее корейского величества.
А ее пунктик по поводу того, чтобы переодеваться только в ванной? Лиза иногда жалела, что согласилась на это условие. Ей все-таки было интересно, как же выглядит ее новая знакомая, к которой она уже начинала привыкать, без ухищрений - без изящных, красивых, ярких, но несколько скрадывающих фигуру туник, блуз или пестрых платьев, которые та надевала только с леггинсами - никогда отдельно. А ведь ноги у нее были - загляденье! Стройные, длинные, ровные и сильные - как у балерины. Когда Лиза сказала о своем впечатлении соседке, та фыркнула: "Это гены, Цыпленок, так что не завидуй!" и поведала очередную свою историю - о том, что ее отец выкрал из табора, кочевавшего по Румынии, лучшую танцовщицу и певунью Розу, которая и стала материю ей и ее младшей сестре.
Девушка не переставала удивляться, откуда только ее соседка берет свои выдумки, а еще больше - как она их так складно излагает. Но разговаривали они хорошо.
Неожиданно для себя Лиза вспомнила, как ее в первом классе загнали под парту. Из-за чего? - разве теперь поймешь! И она изо всех сил с тех пор старалась не выделяться - пока не поняла, что хочет быть художником и все тут. Хочет посвятить этому свою жизнь - и никто ее не отговорит. Она была немного трусихой, но тут набралась храбрости и прямо заявила казавшемуся таким строгим отцу, что хочет рисовать. А он улыбнулся, пожал плечами и ответил, что это ее личное дело и он не может ей запретить - почему вообще его малышка Лизонька подумала, что он будет против? Если уж он Ваньке-бездельнику дал добро возиться с тряпочками и мишурой! "Вот, кстати, он пусть тебе теперь по хозяйству помогает, чтобы тебе было когда бумагу пачкать. Тебе же к творческому конкурсу, кажется, готовиться надо? И каратист-кулинар наш тоже пусть дома готовить начнет, а то только продукты на пирожные переводит, которые потом куда-то уносит, а семье от них ни вкуса, ни запаха не достается. Я сам с ними поговорю: что это такое - у дочки и сестры выпускной класс, а она и кухарка, и портниха, и уборщица!" Лиза особенно и не переживала из-за домашней работы - времени ей хватало, а что-то было даже в удовольствие. Но, услышав, что отец знает про творческий конкурс, Лиза поняла, что ее увлечение не осталось тайной для семьи, и еще раз убедилась, что семья у нее мировая.
Когда Лиза рассказала об этом своей соседке, та пристально на нее посмотрела и сказала, что у нее очень интересные родственники, а Лиза рассмеялась: уж до фигуристов или цыганских певиц ее мужчинам далеко.
В ответ на ее откровения Джун поведала, как познакомилась с "буками" в свой первый день в институте, как они на втором курсе затащили ее в клуб любителей русской литературы, где сами уже стали завсегдатаями, от расспросов о том, как она угадала, что Жизель понравится ее товарищу по клубу тхэквондо, правда, отшутилась. Но Лиза почувствовала какое-то напряжение и подумала, что, должно быть, Джун самой нравился этот неведомый Хрюша. Привычки у них, во всяком случае, были похожие: надо же додуматься - с первого взгляда обозвать девушку плюшевым кроликом или зайцем!
А Джун тоже хороша - ее Цыпленком прозвала. Хотя Лиза понимала, что это не со зла. Она и на шутку с заменой сигнала совсем не обиделась. Все-таки милая детская песенка это не приставучая фривольная шутка, которой ей братцы удружили. Ну и что, что песенка про цыплят? А ей даже нравится! И теперь она не перепутает, чей телефон звонит, - такого сигнала нет ни у кого! Да по правде говоря - ей было даже приятно, что Джун ее называет Цыпленком. Как-то у нее получалось мило это выговаривать - так бы и слушала. Может, это и было странно, но не унизительно. "Подлизой" быть гораздо хуже. И почему-то это глупое прозвище всякий раз всплывало. А разве Лиза заискивала перед кем-то или подлизывалась? Ни перед преподавателями, ни перед деканом! Просто хорошо училась: ей было интересно - для чего же еще и поступать в институт? Иногда, правда, ее называли еще и Мышью - из-за невзрачной внешности, или из-за маленького роста, или из-за ее привычки закапываться в книжки, сидя в читальном зале.
Так что Цыпленок - это звучало если и не гордо, то почти ласково. Поэтому Лиза сразу же приняла это прозвище. Инна, услышав в первый раз, как ее называет Джун, возмутилась вдвойне - и за нее, и за себя, заявив, что это звучит презрительно. Но Лиза никакого презрения в голосе соседки не слышала и не согласилась - просто Джун так ее отмечала, выделяла, делала одним-единственным Цыпленком.
За пять, нет уже почти шесть дней знакомства Лиза почувствовала, что как-то понемногу меняется. Было ли это связано с окружающей красотой - ошеломляющим морем, которое не сразу предстает в своем величии, когда ты воспринимаешь его, как большой бассейн без берегов или ванну, но стоит только всмотреться в пронзительно-синий горизонт, отвлечься от веселящихся здесь и там пловцов и купальщиц, - как душа трепещет перед его грозной и величественной глубиной, перед скрытой силой, то дремлющей под бирюзовой гладью, пахнущей арбузом, то вырывающийся к небу гривами морских коней. Было ли это связано с неброской, но трогательной покорной изящностью виноградных кустов, бесконечными рядами тянущихся вдоль дороги, по которой Лиза пару раз прошлась после ужина? Было ли это связано с криком чаек, то дерзким и требовательным, то больным и гнетущим? Раньше ее мало волновали запахи, или модная одежда, или красивые и разные голоса. Они были в ее мире, но где-то рядом с красками, цветами, формами. Лиза любила слушать спокойные песни, мелодичные композиции, но прекрасно обходилась и без звукового фона. И уж конечно ей в голову не приходило наслаждаться игрой интонаций чьей-либо речи.