— Я должен, должен ее найти!

Румяное лицо. Ямочки на щеках. Кудри. Прям… херувим! Принц решительно облизал испачканные медом кончики пальцев. И так это… не по-королевски у него получилось, что Кирилл улыбнулся.

— Значит, ты ее видел во сне.

— Да! И она — самое прекрасное, самое юное…

— Доброе и светлое создание, это я уже слышал! Лучше расскажи, ты кроме ее лица еще что-нибудь из своего сна помнишь?

— Ах, вы, право, смешны! Разве можно помнить что-то еще, когда видишь ее? Ведь она самое…

— Так, стоп! Повторяешься. Вспомни — где это было? На улице? В помещении? Ну?

Кирилл сжимал самодельную клюшку. Вот так и дал бы по башке этому восторженному херувиму, честное слово! Мальчишки, с которыми он уже успел сродниться за это время, еле сдерживали смех.

— За ней… За прекрасной Дэлл… Ах, какая красота, вы бы только видели! Сверкал лед, и стрельчатые окна, и огромные серебряные клетки под самым куполом с белоснежными совами, и…

— Это дворец Розимир, — стряхнув снег с лезвия конька, сказал один из мальчишек.

— Ну, хоть что-то, — вздохнул Ворон.

Королевство заснеженных роз

Встреча

— Слушай, может, хватит? Нельзя, нельзя! А что прикажешь делать? Тебе не надо каждый день играть? Гаммы свои?

— Надо…

— Вот! И мне тренироваться надо! Откуда мы знаем, сколько здесь проторчим?

— А здесь…это где?

Карие грустные глаза внимательно смотрели из-под толстых стекол огромных очков. Если они выберутся, она обязательно заставит Миррку перейти на линзы. Это просто невозможно!

Тонкие прозрачные пальцы вцепились в изящно изогнутый инструмент. На секунду Лере стало стыдно. Ну что она на нее наехала? Миррка и так-то… В чем душа держится.

— Если честно… Знаешь, что я на самом деле обо всем этом думаю? — как можно мягче, будто извиняясь, пробормотала Войсковицкая.

— Что?

Пальцы запорхали вверх-вниз по отполированной палочке смычка. Лера выдохнула. Разминается. Уже хорошо. И ей пора. Девушка поехала по кругу, постепенно наращивая темп. Стараясь не сбивать дыхания, продолжила:

— Последнее, что я запомнила, это как…

— Я встряхнула хрустальный шар!

— Именно. Так вот. Я думаю, ты его случайно уронила.

— И?

Скрипка запела… Пальцы побежали по струнам. Вверх-вниз, вверх-вниз… «Любимые» гаммы. А разминаться-то как под них удобно! И кто бы мог подумать… Хоть на тренировки Миррку приглашай!

— И он разбился. Мы ж не знаем, что внутри. Может, газ, или вещество какое-нибудь ядовитое, и мы…

— Умерли? — скрипка смолкла.

— Продолжай! С ритма сбиваешь… Почему умерли-то сразу! Может, в коме лежим.

— И, — скрипка снова смолкла, — нам все это… кажется?

— Да. По крайней мере, это объясняет, почему появились скрипка и коньки. Мы подумали, и они появились. Значит, реальность, та, что вокруг, сформирована нашим сознанием.

— Ну ты даешь! Мозг, — скрипка снова запела.

— Еще скажи, что все спортсмены — тупые, — Лера прыгнула.

Сколько раз Мирра смотрела эти ее прыжки и все равно каждый раз вздрагивала. Вдруг упадет?

— Нет, ну что ты… Просто…

— Что?

Лера затормозила, подняв в воздух снежное облачко.

— Ну… Раньше я от тебя такого не слышала просто.

— Ладно. Ты разыгралась? Давай пять минут и начнем.

— Хорошо…

— Понимаешь, — Лера запрокинула голову, вглядываясь в ярко-голубое небо, — играть на скрипке можно и до старости, а вот кататься…

— Но можно же тренировать! — Мирра вдруг так искренне испугалась за подругу, сама не понимая почему.

— Можно. Но я еще не решила. Я думаю… Может, стать спортивным психологом. Ну вот. Читаю иногда. Что-то на эту тему. Интересно. Нравится.

— Чем бы ты ни занялась, у тебя все получится.

— Поехали?

— Давай…

Запела скрипка, и они обе забыли обо всем. Снова вокруг танцевали снежинки. Руки помнили, тело помнило…

— Браво, Войсковицкая! А ты в неплохой форме. Как думаешь… Выберемся отсюда до чемпионатов?

— Ворон?!

— Смотрите! — мальчишка, что стоял вместе с Кириллом, пальцем показывал на висевшие повсюду сухие венки. — Смотрите, розы! Они оживают!

Мертвые, сухие розы на окнах и балкончиках, венки на деревьях, все они ожили, и так радостно стало, так хорошо! Аромат цветов, пляшущие снежинки, все, как и прежде, когда девочки вместе с музыкой попали сюда в первый раз!

Лера летела, кружилась, баюкала на плече воображаемую скрипку, а Мирра играла чудесную, дивную мелодию. От этой музыки все расцветало вокруг, мелодия так шла этому сказочному миру.

Как катается Войсковицкая, Ворон не раз видел, грацией и четкостью движений восхищался, конечно, но почему-то сейчас он на нее не смотрел. Сам не понимая, что с ним, прилип глазами к тонким, легким, быстрым пальчикам девушки, что играла на скрипке. Худенькая, в очках, она была похожа на совенка, и Кириллу вдруг на мгновение почему-то стало страшно за нее. Как будто она сейчас исчезнет…

— Ух ты! Здорово! — Имке захлопал в ладоши, потому что такого, что эта пришлая на коньках вытворяла, он еще не видал!

Старая Агена сидела в кресле и вязала, тихонько напевая себе под нос дивную, удивительную мелодию, чудо какую хорошую, и как только она пришла в ее дурную голову, такая красивая? Или она ее слышит? Ой, беда… беда!

Она хотела вскочить и бежать, но ветер разбил окна в доме, загасил камин. Туча нависла над нарядными, словно игрушечными домиками, а черный вихрь бил окна, валил с ног тех, кто распахнул свои двери навстречу чудесной мелодии, навстречу цветущим розам…

Сердце Кирилла сжалось, он махал руками, бил снежками в огромную воронку черных птиц, налетевших не пойми откуда, а когда вороны с оглушительным карканьем исчезли, девчонок уже не было. Только огромные, с толстыми линзами очки лежали на том месте, где стояла Леркина подруга. Ворон вспомнил старенькую «Соньку» и музыку… Это была она, та самая музыка!

— Смотрите! Что…что это? — прошептал принц, протягивая раскрытую ладонь.

На кружева его смешного, трогательного, будто из диснеевского мультика камзольчика падал…черный снег. Кирилл поднял голову, затем огляделся и увидел, что вся улица вышла. Люди поднимали к небу бледные лица, плакали дети, причитали старики, и вдруг кто-то крикнул:

— Рыцари! Рыцари! Черные рыцари! Они нас спасут! Спасут!

И все бросились к людям в черных, блестящих латах, и ничуть не возражали когда те, довольно грубо стали заталкивать жителей королевства обратно в их дома.

Застучали топоры. В домах заколачивали разбитые окна глухими, уродливыми ставнями. Цветы исчезли. Кирилл заметил, как двое рыцарей выволокли старика, отобрали скрипку, такую же, как у Леркиной подружки, и, сломав ее, потащили музыканта куда-то.

Пока они втроем, стараясь не привлекать к себе внимания, окольными путями пробирались к Мельнице, наткнулись на несколько разбитых скрипок. А вот еще одна… Большая. Как ее… Виолончель. Почему-то Кириллу стало и больно, и злость поднялась в душе на такую несправедливость! Зачем? Он к музыке был равнодушен, как он всегда думал, но вид раздавленной, сломанной вещи, которую кто-то делал с любовью, возможно не один день… За что?

К вечеру все стихло. Только карканье. Тревожное. Тоскливое. Как… на кладбищах. Юноша вспомнил — два года назад, осенью, хоронили бабушку. Дождь, сухие листья под ногами. И вот такое же точно карканье над головой.

Королевство Заснеженных роз

Подвалы Розимира — Санкт-Петербург

Квартира Антиквара

Беда

— Кап… кап… кап…

— Каррр! Каррр! Каррр…

«Вода капает… Или нет. Вороны каркают? Нет, все-таки вода…» — сознание медленно возвращалось из темной, спасительной пустоты. В какой-то момент Лере показалось, что вот сейчас она очнется! Белые простыни, запах лекарств, капельница в руке, заплаканная мама рядом. И все это, наконец, кончится. Ей расскажут, что с ними случилось, и все встанет на свои места! А то аттракцион слегка затянулся. Хватит!