– Все нормально. Извините за беспокойство. Вы свободны. Можете ехать, – вернул Дину документы, развернулся и пошел к следующей машине.

Только спустя километров десять Дин спросил у Труварова:

– Что на него так подействовало?

– Да я сам, честно говоря, не понял. – Евгений Викторович не скрывал своего недоумения.

– Может, все дело в этом кольце? – И он, не вдаваясь в подробности, пересказал своим спутникам историю, услышанную от отца.

– Ну, в кольце так в кольце. Хотя я во всю эту лабуду не верю, – скептически отреагировал Дин. – Но чтото здесь не так. За нами от МКАД едет машина, судя по номерам, служебная. А мне абсолютно не хочется подставляться. – Дин резко свернул вправо, на грунтовку, которая вела в сторону небольшого озера, за которым чернел лес. Через какоето время сзади возник все тот же черный седан, пытавшийся не отстать от маломощного «корейца».

– Так не уйдем. Силенок не хватит. Слушайте меня внимательно: сейчас начнется кладбищенская ограда. В ней есть проломы. У одного я резко приторможу. Выскакивайте из машины и затаитесь за оградой. Я постараюсь перехитрить этого навязчивого типа и затем подобрать вас здесь же. – В этот момент машина встала как вкопанная, Лана открыла дверь и нырнула в пролом ограды, увлекая за собой ошарашенного стремительностью ее действий Труварова. Дин тут же сорвался с места, уводя за собой выехавшего изза поворота преследователя.

Прошло чуть более получаса, когда у пролома опять появилась машина Дина. Лана и Труваров юркнули на заднее сиденье и уставились на Дина, с головы до ног измазанного болотной жижей.

– За кладбищем есть небольшое болото. Местные туда никогда не суются. Если ехать на большой скорости и не знать, что оно находится сразу за поворотом, стопроцентное попадание обеспечено. Видимо, наш невезунчик гнал на всех парах, вот и угодил туда всеми четырьмя колесами. В общем, машина стала тонуть. Ничего не оставалось делать, как помочь ему выкарабкаться из цепких объятий трясины. Вот и вымазался.

– Все равно он тебя потом вычислит по номерным знакам, – зачемто сказала Лана.

– Не вычислит. Вернее, вычислит, но не меня. Машина зарегистрирована на человека, прописанного в подмосковной глубинке, да к тому же вот уже год как находящегося в потустороннем мире. – Он подмигнул Лане через зеркало заднего вида и нажал на газ.

Вскоре они ехали по территории военного городка. Свернув в один из дворов, Дин остановил машину.

– Посидите пока здесь. Я скоро, – он скрылся в подъезде многоэтажки и минут через десять вышел в сопровождении мужчины лет пятидесяти в военнополевой полковничьей форме.

– Знакомьтесь. Виктор Жданов. Мой друг и соратник по оружию. Вместе когдато начинали на Дальнем Востоке. – Жданов никак на замечание Дина не прореагировал, всем своим видом демонстрируя явное нежелание общаться. Минут через двадцать они остановились у высокого бетонного забора.

– В этом пакете форма, которую носят служащие базы. Переоденьтесь в машине. Я сейчас отойду ненадолго. Когда вернусь, вы должны быть готовы пойти со мной. – После этого короткого инструктажа полковник вышел из машины и исчез за поворотом. Пока он отсутствовал, Дин объяснил Труварову, что тот должен четко исполнять указания Жданова, пройти с ним на территорию базы и под видом служащего, занимающегося погрузкой, проникнуть на борт самолета, отправляющегося в Махачкалу. Там он должен затаиться как мышь, по прибытии смешаться с местным персоналом на разгрузке, выйти из аэропорта, а дальше действовать по ранее оговоренному плану. Вскоре вернулся Жданов, коротко скомандовал «За мной!» – и опять исчез за углом, где, по всей видимости, находился контрольнопропускной пункт базы. Труваров торопливо засеменил за ним.

– Ну и ладненько. Будем надеяться, что все пройдет хорошо! – Дин развернул машину и поехал в сторону Москвы.

– А мы не дождемся твоего товарища? – удивленно спросила Лана.

– Нет, чего нам здесь светиться? Он все сделает, как надо. Если чтото пойдет не так, мы все равно ничем помочь не сможем. – Выехав на трассу, он резко набрал скорость.

– А как мы узнаем, что он долетел? – не унималась Лана.

– Я же объяснил, что там его встретит мой родственник, который сразу же мне отзвонится. Так что будем ждать. – Было видно, что Дин устал и не очень хочет разговаривать. Не доезжая трехчетырех километров до Москвы, он остановил машину, вышел сам и помог выйти Лане, отойдя от одиноко стоящей четырехколесной помощницы метров на триста, проголосовал, посадил Лану на заднее сидение полуживой «девятки», а сам разместился рядом с хозяином рыдвана. Лана ни о чем не спрашивала, так как прекрасно понимала, что и зачем делает Дин.

Както само собой получилось, что они поехали на квартиру Дина, где, едва переступив порог и толком не заперев дверь, начали заниматься любовью. Видимо, совместные переживания включили какието дополнительные эмоции – они лихорадочно срывали одежду, стараясь как можно скорее освободиться от сковывающих движения пут, от всего, что мешало увидеть, ощутить друг друга, сделать доступным то, что кружило голову и лишало дара речи. Дин давно не испытывал ничего подобного, словно был не пятидесятилетним мужчиной, а тем романтичным юношей, который более тридцати лет назад приехал покорять столицу, готовый любить и быть любимым. Он буквально окутал Лану нежными прикосновениями и поцелуями, на что она благодарно реагировала всем своим естеством. Эта была их лучшая ночь – теперь ему стало совершенно ясно, что он любит эту женщину, что она нужна ему, что он не хочет с ней расставаться, что роднее и ближе ее у него никого нет.

– Мне надо уехать ненадолго. Когда я вернусь, мы с тобой поженимся, – это были его первые слова после того, как мощный порыв страсти был утолен, и они лежали обнявшись на широкой тахте в гостиной.

– Надо ехать? И когда? – она доверчиво прижималась к его груди, тихая и покорная, словно ласковый котенок.

– У меня билет на дневной рейс в Милан, – он говорил и продолжал гладить ее, боясь оторваться от этого совершенного, доступного и желанного тела, каждая клеточка которого дышала негой.

– Возьми меня с собой. Ну, нет, правда. Это же не сложно. Виза у меня есть. С билетами, я думаю, проблем не будет. Ну, пожалуйста, – она так преданно заглядывала ему в глаза, что он и сам подумал: «А почему бы нет?» – а вслух добавил: – Хорошо. Только, чур, мне там не мешать. Я всетаки по делу еду! – Она подпрыгнула от радости и принялась его тормошить. И снова объятия, переплетение тел, когда уже не ясно, где он, а где она. Они наслаждались друг другом, стараясь продлить это соитие, превратить его в нескончаемую сладостную муку.

Приблизительно в это же время самолет Ил76, в грузовом отсеке которого находился Труваров, заходил на посадку. Евгений Викторович услышал звук выпускаемого шасси и понял, что его некомфортное и малоприятное во всех отношениях путешествие подходит к концу. Спустя какоето время дверь отсека отворилась, и его ослепил яркий свет утреннего южного солнца. Дождавшись, когда начнется выгрузка ящиков с медикаментами и военной техникой, Труваров, как и было предусмотрено, смешался со служащими аэродрома. Занятые своими делами, они не обратили внимания на военного, помогавшего им с разгрузкой. Спустя какоето время он направился к калитке, вышел на площадь и внимательно осмотрел стоящие на парковке автомобили – машины, о которой говорил Дин, не было. Он уже начал нервничать, когда заметил стоящий в стороне старенький уазик, а рядом с ним средних лет мужчину, явно когото поджидающего. Немного поколебавшись, он все же решился подойти к этому русскому внедорожнику, который вблизи выглядел еще хуже, чем показалось поначалу.

– Доедем до Мишлеша? – со страхом и надеждой в голосе спросил Труваров. Улыбка, открывшая его взору неровный ряд зубов, и рука, протянутая для рукопожатия, както сразу успокоили и сняли напряжение.

– Привет! Я Курбан! Тот машин сломался. Магомед тоже с ним. Звонит не успэль я. Давай садимся. Дин надо звонит, что все ОК! Он мой брат, – Евгений Викторович не стал мучить этого не очень хорошо говорящего порусски человека лишними расспросами, сел на переднее сидение и захлопнул дверь. При этом дверь водителя почемуто открылась.