- Так тебя раздели на митинге?

- Кто эта женщина, - серьезно спросил охранник, по прежнему стоявший рядом, - и после этого вы будете утверждать, что к вам не приходят странные женщины, одетые не пойми во что?

Тут Надежда переработала все что сказал молодой человек, развернулась и сказала:

- Кажется сегодня кто-то вылетит с работы.

И с размаху резким апперкотом отправила его в глубокий нокаут. Парень с трудом поднялся и проговорил:

- И как вы это объясните? Я подам жалобу.

- Не получится, - заметил Сашка, - вы только что пытались приставать к гостье президента Волкова. Я с радостью это подтвержу, а на камере висит чья-то хламида, и потому никто ничего не видел. Вопросы есть, мальчик? Так что катись куда подальше, пока ты действительно не узнал о себе много нового и интересного. И, пожалуйста, если не хочешь писать заявление по собственному желанию, не попадайся мне на глаза.

Дверь президентской квартиры с размаху захлопнулась.

- Что ты делала в том районе, - серьезно спросил Сашка Надежду.

- Я не могу тебе это сказать, вы и так меня считаете сумасшедшей на почве всех историй. Не спрашивай ни о чем.

И она удалилась к себе и около часа приводила себя в порядок.

Войдя в свою комнату Сашка сообщил сидевшим там:

- Наша прима балерина вернулась. Судя по всему на митинге все были заняты исключительно штурмом и голая любовница президента не показалась им достаточно лакомым кусочком. Ушла к себе в комнату. Спасла меня от охранника, который преследовал Полину. Точнее искал.

- И нашел? – улыбнулась Полина.

- Нет. Единственное, что он нашел – смачный апперкот, которым его сбила с ног наша прима, когда он сравнил ее со странной женщиной в лохмотьях, которая развесила свои одежды по всем камерам наблюдения.

- Какая трогательная история, - заметила Женя, - и он стал жаловаться?

- Да ты что, - ответил Сашка, - я сказал ему, что обвиню в том, что он при мне домогался Надежды и та его ударила. А на камере же по прежнему висит черная хламида, которую туда кинула Полина.

- Умело, - заметил Максим.

- А сейчас я просто мечтаю о чем-то поднимающем настроение и расслабляющем, - счастливо заметил Сашка, - о теплой ванне с солью. После всех этих приключений с колдуньей хочется просто отдохнуть. Пока каникулы не закончились. И кстати, - поднял он руку, - Наталья подсказала мне решение нашей проблемы. Так что как только избавимся от примы, вы, мои дорогие меняете свой шкаф на более удобное местоположение. Ты, Олег, думаю можешь рассчитывать на то, чтобы утащить с собой и Лену.

- Я никуда не поеду, - сказала Полина, - пока не расквитаюсь с ними обоими.

- Послушай меня, - ответил Сашка, - оставь его мне. А Наденьке уже недолго осталось. Если у нее не начала ехать крыша, то она не человек. Я уверен, что ее шарики уже сильно скрипят и звенят. Но конкретно сейчас, я очень хочу от всего этого отдохнуть.

Весь дальнейший день прошел без особых происшествий. Надежда не нашла в себе сил выйти из комнаты и провела его остаток лежа на кровати под одеялом и читая книгу. Дозу знаний она активно запивала прописанными врачом таблетками для поддержания беременности. А нервный срыв лечила прозаком, который нашла в лекарствах Полины. Правда, на самом деле, этот антидепрессант подкинули туда уже после мнимой смерти жены президента. Причем она сама и осуществила этот жестокий акт, ожидая, что Наденьке точно потребуется успокоиться. Но лекарственное средство упорно не желало действовать. В результате легкой передозировки Надежда уснула рано и Дмитрий Волков, вернувшись домой, застал ее уже в стадии десятого или пятнадцатого сна. По этой причине он удалился к себе в кабинет и пробыл там до позднего вечера. Весь день он находился под прицелом камер, журналистов. Завального искала полиция, а он уже готовил свой мощный удар – намерение мобилизовать все силы и осуществить насильственное свержение власти. Как действовать в столь сумасшедшей ситуации Волков не знал. Ему не хватало помощи и поддержки жены. По ней он тосковал.

А Надежду в медикаментозных сновидениях преследовали нешуточные ужасы. Она всюду видела призрак Полины, огонь и много крови. Слышала пугающие крики, которые замедлялись и оттого казались еще более страшными. Надежда хотела и сама бы закричать, но по законам сна у нее не получалось сделать это очень громко. На самом деле даже дикие крики вряд ли бы помешали беспокойному сну Волкова в эту тихую февральскую ночь. Президент не смог разделить с любовницей скорбное ложе. Он уснул на дорогом кожаном диване, что стоял в его кабинете. Чувство вины за смерть жены продолжало его мучить с особым цинизмом и жестокостью. Как победить эту страшную боль он не знал, не получалось. Алкоголь и работа не помогали, хотя раньше действовали безотказно. Со смертью Полины Дмитрий Волков потерял слишком большую часть себя. И его ночи постепенно превращались в настоящий кошмар, так как во сне он видел Полину, она была жива и все закончилось хорошо. А когда президент просыпался, то понимал, что все это было иллюзией и обманом. И от этого осознания боль становилась еще глубже и рана лишь расширялась. И Дмитрий Волков, всесильный президент страны не знал как это преодолеть.

Утром он снова проснулся раньше всех, успел съездить на кладбище к жене, вернуться и разбудить Надежду, которая к утру понемногу справилась со своими демонами и даже стала чувствовать себя лучше:

- Ты так сладко спала вчера, - сказал Волков, - я не стал тебя будить.

Надежда выпила таблетки и поблагодарила президента:

- И правильно сделал.

- Ты бы не налегала так на эти лекарства, - заметил Волков, - их разве не один раз в день принимать надо?

- Я немного перестраховываюсь, - загадочно улыбнулась Надежда, - все таки этот ребенок для меня очень важен.

Волков молча проигнорировал эту реплику.

- Я пойду к завтраку. Ждем тебя.

За утренней трапезой состоялась очередная дискуссия на очередную животрепещущую тему, но поначалу она чуть не превратилась в побоище:

- Как вам вчерашние танцы на площади? – с улыбкой спросил Сашка, - по моему наша оппозиция показала, что она из себя представляет на самом деле, честное слово. Мне только не понятно…

- Саша, - отрезал Волков, - я за вчерашний день столько всего выслушал, что не хочу себе портить аппетит.

- Но господин президент! – возмутился Сашка.

- Если у тебя из пасти так и просятся интересные фразы, прибереги их для пресс-конференции, на которую я еду после завтрака. А сейчас сменим тему на более мирную.

- А ты что же, возьмешь меня туда?

- Возьму, - кивнул Волков, - если произойдет смена темы. И срочная.

- Давайте поговорим про наших бесконечных эмигрантов, - вдруг сказала Женя, - знаете, я, иногда, когда хожу пешком от университета до метро через западные микрорайоны, то у меня складывается ощущение, что я не в Озерске, а в Ташкенте или Душанбе.

- Блестящая тема. Если мы не подеремся из-за Завального, то устроим милую семейную беседу про геноцид гастарбайтеров. Я конечно все. понимаю, - поддержал тему Сашка, - в Америке есть мексиканцы, а во Франции арабы. А мы, следовательно, используем в качестве чернорабочих и строителей выходцев из наших южных регионов и бывших братских республик.

- Но у них же нет возможности работать на родине[17], - заметил Волков, - вот они и едут к нам.

- В нашу гостеприимную, - сказал с нескрываемым ядовитым сарказмом Максим, - страшно сказать многонациональную страну. Каждый раз, когда я слышу это определение у меня складывается ощущение, что только у нас возможна такая дискриминация титульной нации в пользу меньшинств.

- И при этом они порой такие жуткие патриоты своей родной страны, - сказала Женя, - что просто ужас. Вплоть до того, что отмечают свои национальные праздники. Будто они не могут этого делать у себя там. Неужели у них нечего строить и поднимать? Не верю. В советские времена эти республики сидели на дотациях и у них там все сделано на совесть.