– Что это у тебя?

– Так я же полтора года подмастерьем в кузнице проработал, – развёл воин руками, – вот и прихватил. Вдруг пригодится?

– А что умеешь?

– Ну… Могу нож сковать, или там из деревенской утвари чего по мелочи. Коня вот могу подковать…

– Хорошо. Оставь. Пригодится. А чего это у тебя рожа степняцкая? Ты откуда родом? В степи родился?

– Да я‑то сам в степи и не был никогда. А вид такой мне от бабки моей достался. Мой дед ещё когда молодым был, ходил в поход с графом нашим в степи дикие, что на северо‑востоке. Вот там он и захватил степнячку молодую. Да такую уж красивую, что пока обратно шли, он в неё и влюбился. И у господина графа нашего попросил разрешения, чтоб жениться на ней. А так, как был он у графа на особом примете, то и разрешение получил без задержки. Вот так вот в роду нашем степная кровь и появилась, – улыбаясь, вновь развёл руками Шорам.

– Понятно. Тебе сколько лет?

– Так осенью уж двадцать первый год сполнится.

– Ну, значит, и прозвище у тебя будет соответствующее. Степняк. Повтори!

– Так как же, господин сержант? – растерянно посмотрел парень, – мне моё имя отец с матерью давали, с деревенским гадателем советовались.

– Не понял, что ли? – я‑то его вполне понимаю. Мне этот деревенский обычай знаком. Сам оттуда. Но… – или уже забыл, что я два часа назад сказал? Напомнить?

– Никак нет, не забыл, – голос парня звучал совсем потерянно.

– Повторить! – команда резкая, жёсткая. Ничего. Пусть привыкает подчиняться.

– Рядовой Степняк…

М‑да… Квашня, а не воин. Пора встряхивать.

– Смирно! Ещё раз! Громче!

Парень вытянулся и, вскинув голову, резко ответил:

– Рядовой Степняк!

– Вот так. Уже лучше. Вещи можешь собирать. Коня вычистить ещё раз. Плохо почищен. И хвост ему как следует вычесать!

Рядом со Степняком – молодой воин лет двадцати трёх. Сухощав, жилист, светлые волосы до плеч, руки крепкие, с тугими мускулами. В разговоре выяснилось: охотник, родом из охотничьей семьи лесовиков. Звать Галмар. Как в полку оказался? Да надоело в лесу сидеть. Захотелось поглядеть, что в мире делается. Пришёл в город. Тут его и уговорил вербовщик в трактире контракт подписать. Пока стандартный, на три года, а там видно будет. Да, стреляет хорошо. Хоть из лука, хоть с арбалета. Нет, верхом никогда не ездил. По лесу всё больше пешком… но уже более‑менее научился.

– Ладно, в пути поглядим на твоё более‑менее, – ворчу в ответ, – прозвище твоё будет – Зелёный.

– А почему «Зелёный»?

– А потому, что из лесу вышел, – уже с усмешкой ответил я и повернулся к следующему.

Вашу Бога душу мать! И что же мы тут видим!? Мои брови сами собой изумлённо поползли вверх. Передо мной стоял, лениво помахивая перед лицом платочком, тот самый, из разорившихся. Весь в ленточках и бантиках, как девица на выданье. У ног его так и лежал неразобранный вещевой мешок. Да и, плюс ко всему, лошадь его тоже стояла нерассёдланная.

– Этто ещё что такое!? – справившись с первым приступом изумления, выдал я, – почему приказ не выполнен? Почему вещмешок не разложен, лошадь не рассёдлана? Со слухом проблемы? Уши прочистить!?

– Видите ли, господин сержант, – вальяжно эдак выкладывает он, – дело в том, что я сам подобными вещами не занимаюсь. У меня для того слуга имеется…

– Что!? – взревел я, как подрезанный буйвол, – какой такой, к чёртовой матери, слуга!? Ты кто? Солдат на службе или барышня в положении?

– Вы забываетесь! Я – дворянин! Моё имя – граф Корман! И мне по статусу положен слуга…

Я в какой‑то момент даже испугался за него. Думал, задохнётся от возмущения. Его аж перекосило всего! Гляди ты – оскорблённое достоинство…

– Заткнись, дворянчик! Статус у тебя будет тогда, когда ты из полка уволишься. Либо, когда станешь офицером. А ну, живо рассёдлывать лошадь!

– И не подумаю! – похоже, он уже тоже взбесился. Орёт так, что лошади шарахаются…

Не будем затягивать выяснение отношений… И тут же моя тяжёлая ладонь с силой хлопнула его по шее, буквально пригвоздив голову к седлу стоящей рядом альбиноски. Железные пальцы так сдавили яремную жилу, что у парня, похоже, помутилось в голове. По крайней мере, глазки начали закатываться. (Уж я‑то знаю, куда и как надо давить) Продолжая сжимать пальцы, я наклонился к самому его уху и чуть ли не по слогам прошептал:

– Если ты, щегол, ещё хоть раз попробуешь задрать на меня свой облезлый хвост, я тебя удавлю. Ты всё понял?

Не в силах произнести хоть слово, молодой граф лишь что‑то невнятно просипел. Похоже, он согласен. Ну, что ж, отлично! Пока мне большего и не надо. Удовлетворённо кивнул и, разжав пальцы, шагнул назад.

– Рассёдлывай!

Дождавшись, когда команда, не быстро и очень неловко, была выполнена, я сказал:

– С этого момента тебя будут звать Дворянчик. Повтори!

– Я ‑ граф… – начал было снова Корман.

– Во‑во! Граф, – перебивая его, тут же согласился я, – потому и прозвище тебе соответствующее. Напомнить?

– Не надо, – буркнул Дворянчик.

– Тогда сам вспомни.

Куда ему было деваться? Корман «вспомнил». Но это было ещё не всё. Надо было его кое‑чем «озадачить».

– Цыган! – повернулся я направо.

– Здесь! – отозвался тот.

– О! – подняв палец, не замедлил я выказать своё удовольствие, – некоторые сразу своё прозвище улавливают…

– А чем оно плохое‑то, господин сержант? – вновь отозвался Цыган, – когда оно так и есть.

– Ну, вот что, Цыган, даю тебе три дня. Обучишь Дворянчика с лошадью обращаться. Седлать, рассёдлывать, чистить, кормить. Ну, и всё прочее, что в дороге понадобиться. А через три дня я проверю. И гляди у меня, – это уже к Дворянчику, – боже упаси, ежели мне что не понравится… А слугу своего можешь гнать в три шеи. Всё равно с собой ты его не возьмёшь. И бантики свои обдери. Не на деревенской гулянке, – добавил я напоследок.

– Слушаюсь, – состроил тот недовольную мину.

За графом настала очередь невысокого крепыша с коротко остриженными светлыми волосами, голубыми, на выкате, глазами и забавно торчащими большими ушами. Назвался рядовым Локханом. На службе почти полгода. Отец – деревенский священник. А вот его в армию потянуло, решил послужить.

Осмотрев его имущество и коня, я сделал несколько мелких замечаний и пошёл дальше. Локхан оказался единственным, кому я пока ещё не придумал прозвище.

– Пока так походишь, – неопределённо сказал я, переходя к стоящему рядом с Локханом Цыгану.

Основную информацию о нём я уже знал. Осмотрев как следует имущество чернявого зубоскала, сделал ему хорошую выволочку в своём стиле за плохо почищенное и наточенное оружие, за бардак в вещмешке. Зато похвалил за ухоженного коня. Конь, кстати, и впрямь был хорош! Напомнил о Дворянчике и повернулся к очередному подчинённому.

– Рядовой Громаш, – представился тот.

Это был тот самый бастард, о котором упоминал капрал Горши.

– А ты, правда, в цирке борцом выступал? – поинтересовался я, осматривая содержимое его мешка.

– Нет, – мотнул он головой, – я только брал у цирковых борцов уроки борьбы. Мне по статусу невозможно в цирке выступать.

– Ещё один «со статусом» – хмыкнул я, – это по какому такому статусу?

– Я сын маркиза Казура…

– Внебрачный! – послышался насмешливый голос Дворянчика, – бастард! Мамка‑посудомойка нагуляла!

Громаш дёрнулся, как от удара плетью, но, остановленный моим взглядом, смолчал. Лишь бросил короткий, как удар кинжала, взгляд в сторону обидчика.

Понятно… Болезненная тема для парня. Как бы он под это дело дров не наломал… Я решил несколько смягчить ситуацию:

– Ну, вот что. Мне всё равно, кто там у тебя отец с матерью, и кем ты являешься. От тебя мне только одно нужно: хорошая служба. А прозвище твоё будет – Циркач. До тех пор, пока не вернёшь себе своё имя. Понял?