Эля деловито похлопала его по спине.

— Да так, один человек, не важно. Хочешь еще чаю?

— Как это не важно?! Ответь мне, кто этот гад, как он смеет так с тобой разговаривать! — потребовал мэр.

— Ой, папочка, ты снова вернулся к цвету помидора, тебе нельзя нервничать, удар хватит. Лучше выпей еще чайку. — И она, как заботливая дочь, подлила ему кипятку в кружку.

Но ему уже было не до чая после всего, что он услышал. Даже жажда прошла.

— Эльвира, скажи мне, кто говорит тебе подобные гадости? Это твой одноклассник?

— Что ты, папа, он намного меня старше. Я не хотела тебе говорить. Не знаю, как у меня вырвалось. Я не хочу тебя расстраивать. Но молчать больше не могу. Я боюсь этого человека. Он угрожает мне. И преследует. Несколько раз пытался зажать меня в углу, а совсем недавно почти набросился на меня. Хватал за грудь. Правда, потом извинился, сказал, что не владел собой. Но все равно я боюсь его. — Она всхлипнула и смахнула с щеки несуществующую слезу.

— Почему ты мне раньше не сказала об этом?!

— Я же объяснила, что не хотела тебя расстраивать, я же знаю, как ты меня любишь и заботишься обо мне. И потом, мне было страшно, он запугал меня.

— Запугал?!

— Ну да, когда я пригрозила ему, что пожалуюсь тебе, если он не оставит меня в покое, то он…

— Что сделал этот ублюдок, эта сука?! — он даже не замечал, что выражается в присутствии дочери, хотя раньше никогда себе этого не позволял. Он был слишком взбешен. Его правая рука, все еще сильная и крепкая, сжалась в кулак так, что ногти впились в ладонь. Он раздавит этого гада, кто бы он ни был, вот этими самыми руками, клянусь печенью, кто бы он ни был!

— Он рассмеялся и сказал, что ты все равно мне не поверишь. Потому что он твой друг, и ты ему доверяешь. Я боялась, что ты решишь, будто я все выдумала. Я не знала, как мне поступить. Он такой сильный и жестокий, папочка. Он так смотрит на меня, словно гипнотизирует. Я боюсь его, папочка! — она закрыла лицо и зарыдала, вернее, сделала вид, что рыдает, между тем глаза ее были абсолютно сухи, а на губах играла победная улыбка. Но ее отец не мог этого видеть.

— Успокойся, моя девочка, я не дам тебя в обиду, не бойся ничего и никого! — Он обнял ее вздрагивающие плечи. — Я поверю только тебе и никому другому. Назови мне его имя. И он получит по заслугам, кем бы он ни являлся. И даже если сейчас он считается моим другом, то сразу станет врагом. Обещаю тебе.

— Нет, нет! — она отрицательно замотала головой. — Я не могу назвать его имя. Тебе будет слишком тяжело его услышать. Ты очень ценишь этого человека и…

— Назови его имя! — рявкнул мэр своим знаменитым громовым басом.

Он был в гневе. И хотя Эля знала, что этот гнев направлен не на нее, а на ее «обидчика», ей стало не по себе. И какое-то мгновение она колебалась, верно ли она поступает, не перевести ли все в шутку, пока еще не поздно. Но тут же перед ее мысленным взором предстал Александр. Его холодные равнодушные глаза, презрительный взгляд. Он презирал ее, она ему не нравилась. Он считал ее глупой маленькой шлюшкой. Пусть он выразился мягче: «Ты не женщина, ты просто маленькая глупая девчонка», но, несомненно, имел в виду именно это — она грязная шлюха и он ее не хочет. Она не могла простить ему этого. Он отверг ее, оскорбил, и теперь горько об этом пожалеет. Расплатится сполна. За все. И вынув из ладоней лицо, на котором все же удалось «разместить» две слезинки, она решительным и чуть-чуть дрожащим голосом отчеканила:

— Его имя — Александр Владимирович Южный. Главный прокурор нашего города и твой лучший друг…

— Подожди, ты неправильно все делаешь. Во-первых, не стоит, словно щенок, молотить лапами по воде изо всех сил. А во-вторых, ты неверно дышишь. А это самое главное в плавании. Научиться правильно дышать.

Наконец-то мне удалось убедить его обращаться ко мне на «ты». Неловко я чувствовала себя, когда он говорил мне «вы». Мне все-таки пришлось получить первый урок плавания. И не послезавтра, как мы планировали, а раньше, на следующее утро после нашего «балконного», так я окрестила про себя наши таинственные и немного странные ночные беседы. Он сказал, что будет очень занят всю неделю, и только сегодня в первой половине дня у него появилось свободное время, и что если я не передумала, то он может немного поучить меня плавать. Мы с Пашкой собирались провести этот день на речке. Погода выдалась жаркая, и сидеть в четырех стенах было издевательством над собственным организмом. От прошедшего ночью дождя не осталось и следа. Яркое солнце успело все высушить. Я немного побаивалась предстоящих уроков плавания. Плавала-то я совсем слабо, если уж честно. Мы погрузились в черную «Волгу», в которой из-за кондиционера было прохладно, а в мини-баре находились охлажденные напитки. Все-таки неплохо быть невесткой прокурора, впервые подумала я, с удовольствием потягивая прохладную фанту из банки. Домчались мы быстро, машину мой свекор вел классно — очень уверенно и спокойно, в меру быстро, не лихачил, соблюдал все правила. Впрочем, он все так делал. Не люблю, когда водители начинают нервничать, суетиться, потеть, невольно начинаешь сама волноваться и с опаской смотреть на дорогу. Короче, мы с комфортом доехали до озера. Отыскали укромный уголок, где не было народа, и расположились на травке. Мне хотелось лежать, глядя в бездонное ясное небо с проплывающими редкими облачками. Я вдруг подумала о том, что цвет его глаз похож на это голубое небо. Только его глаза холодны и бесстрастны, а небесная лазурь — нежная, теплая и ласковая. Каким, наверное, никогда не бывает его взгляд. Мне было хорошо и спокойно, но долго нежиться на травке и глазеть ввысь мне не удалось, пришлось идти учиться плавать. И чего я, дуреха, напросилась вчера? Лежала бы сейчас себе и в ус не дула. Но, несмотря на то что начала я наш урок с неохотой, вскоре сам процесс увлек меня, и мне вдруг захотелось доказать Пашке, его отцу и самой себе, что я могу и сумею, и показать себя способной ученицей. Меня охватил спортивный азарт. Я барахталась в воде, дышала как паровоз. Да, он прав, дыхалка у меня ни к черту. То есть делаю я это совсем неверно, поэтому и не получается проплыть большое расстояние, начинаю задыхаться.

— Дыши глубже и ровнее, — наставлял он меня, как заправский тренер. — И не суетись. Помедленнее. Ты же не бегом на короткую дистанцию занимаешься.

Не сразу, но у меня начало получаться. Пашка наблюдал за нашими занятиями, время от времени давал советы, а когда ему надоедало, то плавал от одного берега до другого. Озеро было небольшим. А вода и в самом деле казалась теплее, чем в реке, словно парное молоко. Вылезать совсем не хотелось.

— Ну вот, молодец, у тебя уже получается, — похвалил меня Александр Владимирович.

Надо же, я даже удостоилась его похвалы! Я раздулась от гордости и, чтобы подтвердить свои способности, решила рвануть в глубину. Но не рассчитала своих сил, дыхание сбилось, и я, попав в воронку, испуганно заколотила конечностями по воде, словно маленький котенок. Пашка был далеко, на другом берегу, а мой тренер взирал на мои потуги вполне спокойно, словно не понимая, что я могу утонуть, черт возьми! Я не хотела признаваться в своем поражении, пыталась выкарабкаться сама, но неожиданно ногу у меня свело судорогой, и я почувствовала, как иду ко дну. Конечно, здесь было не очень глубоко и вряд ли я могла утонуть, но все равно ощущение было не из приятных. Мне сразу стало трудно дышать, и перед глазами поплыли черные круги.

— Помогите, тону! — пропищала я голосом полузадушенного цыпленка. И я уже приготовилась рыбкой опуститься на дно, погрузив лицо в воду, как вдруг почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили меня и вытащили на поверхность. Я буквально повисла на своем спасителе, вцепившись в его плечи и шею. И словно рыба, выброшенная на берег, хватала ртом воздух.

— Спокойно, спокойно, все в порядке, — его уверенный голос придал мне силы. Я спасена, ура! Мои длинные мокрые волосы болтались, как у русалки. Я вдруг очень некстати вспомнила рассказ о маленькой утопленнице и свои ночные страхи, и мне стало плохо. Я почувствовала, что теряю сознание. И как сквозь вату слышала встревоженный голос Александра: