В общем, не бывает в тайге абсолютного безлюдья. Нигде. Редколюдье – так оно вернее звучать будет…

Значит, рано или поздно… Ростовцев закрыл глаза.

…Дичь. Двуногая. Убегает. Оглядывается. Падает, споткнувшись. Прыжок. Кости трещат на клыках. Волосы, окрашенные кровью… Трепещущие, еще живые комья плоти проваливаются в желудок…

Он вновь распахнул веки – широко-широко, но яркая картинка еще несколько секунд стояла перед глазами.

Рука, больше похожая на лапу, потянулась к пистолету. И отдернулась…

…Наташа сидела неподалеку от хибарки, там на улице стоял длиннющий деревянный стол с двумя вытянувшимися вдоль него деревянными скамьями – наверняка место былых коллективных трапез экспедишников. И стол, и скамейки изрядно попортила непогода – навес, некогда прикрывавший их дождя, уцелел лишь в виде нескольких жердей, давно лишившихся брезента, – или что там еще на них было натянуто…

Она сидела, подтянув ноги на скамью, обхватив колени руками – как нахохлившаяся птичка на жердочке. Руслан подошел, сел рядом. Пистолет держал наготове.

Очень долго сидели молча. Из времянки не доносилось ни звука.

– Я боюсь, – сказала наконец Наташа. – Вдруг он… как тогда, с теми, в «форде»… Только с нами…

– Я не мог иначе, – вздохнул Руслан. – Каждому надо дать шанс остаться человеком…

Вскоре после его слов из времянки донесся выстрел.

Негромкий, приглушенный.

Ночь давно закончилась. Даже утро уже не назвать было ранним… Граев еще не ложился. Он уже сбился со счета: сколько же чашек кофе выпил. Выкуренные сигареты сосчитать было проще – недавно почал третью пачку…

Но, хоть и считается, что кофеин с никотином стимулируют мозговую деятельность, никакой оптимальный план действий в голову не приходил… Придумывались отчего-то сплошные авантюры, способные дать нужный результат лишь при невероятном, небывалом везении.

Возможно, оптимального плана и не существовало, даже ин потенцио, – шансов у одиночки в борьбе с организацией практически нет… Если, конечно, дело происходит не в голливудском боевике, где все вражеские пули летят мимо исполнителя главной роли, а в кустах в нужный момент всенепременно найдется рояль, или целый оркестр, или штурмовая винтовка с подствольным гранатометом, или даже зенитно-ракетная установка… А в реальной жизни всё наоборот: контора побеждает одинокого героя. Всегда. Без исключений.

Граев прекрасно это знал, но тем не менее продолжал ломать голову…

Потому что, как стало ясно из предсмертных слов Водолаза, организация «растениеводов» рассыпалась на глазах. Превращалась в сборище одиночек, дерущихся каждый за себя. Может быть, самый оптимальный план и состоял в том, чтобы дождаться, когда пауки в банке сожрут друг друга, и добить последнего, – ослабевшего, растратившего свой яд в междоусобной схватке…

Однако, продолжая то же сравнение, стенки банки оставались для Граева непрозрачными. Не хватало информации о невидимой миру паучьей схватке…

Информация была в «Салюте», у Мухомора.

У старого знакомца Мухомора… Который привел с собой на новую свою службу еще пять или шесть людей, лично знакомых Граеву. Тесен мир…

Но как добраться до Мухомора и его информации? Коли он засел в «Салюте» на осадном положении и категорически не желает высовываться? Граев не знал, что…

…что как раз сейчас Мухомор покинул «Салют», хоть поначалу и не собирался покидать до завершения сделки века. Однако пришлось… Черный джип мчался по Московскому шоссе. Мухомор сидел на заднем сидении, у раскрытого окна. Держал в руке мобильник, на котором пока не набрал последнюю цифру номера. Он до сих пор сомневался: не ошибся ли, правильно ли вычислил людей, стоявших за спиной канувшего в никуда клиента… Хотя времени для сомнений не осталось. Наконец его палец легким касанием нажал на кнопку… Мухомор знал, что качество связи на ходу будет несколько хуже, но и не подумал остановить машину. Генерал Дудаев как-то раз остановился поболтать по спутниковому – и чем всё для него закончилось? Трубку сняли на третьем гудке. «Пригласите к телефону господина Райнера Сакса», – сказал Мухомор уверенным голосом.

Ничего этого Граев не знал, когда закончил обдумывать и признал полной авантюрой очередной план: раздобыть грузовик, закачать в колеса герметик, защитить кабину от пуль бронещитками и мешками с песком, и…

Глупость. Очередная голливудская глупость. У Мухомора бойцы опытные, на блокпостах в свое время насидевшиеся, их таким лихим наскоком не ошарашишь… Пристрелят, и конец истории. К ним в гости разве что на танке отправляться, и то после хорошей артподготовки…

Хм… На танке… После артподготовки… Граев вдруг понял, что в этой мысли есть рациональное зерно.

Спустя час он позвонил одному из старых знакомых – тот уже несколько месяцев находился не у дел, и едва ли подозревал о развернувшейся на Граева охоте.

– Граев, – сказал он в трубку в привычной своей манере.

После короткой паузы:

– О делах семейных потом, Гаврилыч. Слушай внимательно: мне нужен выход на кого-то из твоих бывших клиентов. Желательно, чтобы человек это был не слишком жадный. И при этом – не слишком замаравшийся.

С заказчиками Макс всегда встречался в кафе «Харлей-Девидсон», хотя к байкерам не имел ни малейшего отношения.

Но Максу ничем не мешали странные (с его точки зрения) лохмато-бородатые типы в косухах, равно как и он им. Байкеры собирались в отдельном зальчике на антресолях, – там у них организовался не то клуб по интересам, не то штаб-квартира.

Макс же предпочитал сидеть внизу, напротив стойки бара. Народ сюда, в общий зал, забредал случайный, привлеченный антуражем: подвешенным на цепях к потолку мотоциклом, давшим название заведению, и стоявшим в углу скелетом в эсэсовской фуражке, и умопомрачительно низким декольте барменши Люсеньки.

…Сегодня Макс поджидал денежного клиента – а пришли сразу двое. Перебор.

Сначала к столику подошел здоровенный верзила. Тавтология, но именно так он и выглядел: верзила, причем здоровенный. Возраст – лет этак под сорок, рост – под два метра, плечистый. Но весь из себя какой-то усталый, мрачный, измотанный, с темными кругами вокруг глаз. Подсел, поздоровался, и объявил, что направлен сюда Хромым.

– И что? – с ленивым интересом спросил Макс. На западного немца, встреча с которым должна была принести неплохой заработок, пришелец никоим образом не походил. – Ну и как у него, у Хромого, дела в Гатчине?

– Хромой там больше не живет, переехал, – без запинки сказал гость.

Пароль, поминавший мифическую личность Хромого, был незамысловат, но порой весьма помогал. Перед людьми, не произнесшими его, Макс делал вид, что не понимает, о чем идет речь. При его работе предосторожность нелишняя.

Макс – когда на горизонте замаячил тридцатилетний юбилей – решил: хватит заниматься рискованными авантюрами, в столь почтенном возрасте стоит поискать работу тихую, – непыльную, но денежную…

Поискал. И нашел, вспомнив увлечения юности. Не совсем тихую, не совсем непыльную, но все-таки не контрактником в горячие точки…

Макс теперь работал черным следопытом.

Люди этой редкой профессии специализировались на нелегальных раскопках в местах жестоких боев Великой Отечественной – под Питером велись они зачастую в местах безлюдных, покрытых густыми лесами и топкими болотами…

И разминирование после войны проводилось лишь частичное – очищать густо нашпигованные смертоносным железом дебри показалось себе дороже. Некоторые места былых сражений попросту объявили закрытыми для любых посещений зонами и окружили табличками «ОСТОРОЖНО! МИНЫ!».