После минутного молчания Диана сменила тему. Несмотря на ее высокомерие, у Яна сложилось впечатление, что его слова не пропали даром.

Потом они говорили о многих довольно банальных вещах; но было между ними что-то, что заставляло их остро чувствовать присутствие друг друга. И когда ужин закончился, Ян сказал:

— Вам не хотелось бы прокатиться? Сейчас тепло, и я понял, что не могу хорошо спать в Лондоне. Мне кажется, что стены стискивают и душат меня.

Он удивился себе, произнося эти слова, так как совсем не собирался делать подобное предложение, но Диана приняла его.

Ночь была теплая, на фиолетовом небе мерцали звезды. Диана была в приподнятом настроении, эта ночь и скорость, с какой они мчались, волновали ее.

Она ощущала рядом с собой присутствие Яна, видела его красивый профиль, сильные руки. Ей захотелось больше узнать о нем. И хотя она уже решила, что ненавидит и презирает его, но у нее было острое чувство, которое она никогда раньше не испытывала: она не до конца понимает этого человека.

Диана очень хорошо знала мужчин и была абсолютно убеждена, что они не смогут ее ничем удивить. Проведя несколько часов в компании мужчины, кто бы он ни был, она чувствовала, что знает о нем все, и могла предвидеть почти каждый ход, который тот предпримет, ухаживая за ней. Когда Ян пригласил ее в эту поездку, она думала, что будет все как обычно, как бывало множество раз: прогулка по берегу реки или под сенью деревьев в теплый летний вечер, восхищенные взгляды поклонника, тривиальные комплименты.

Но в этот вечер была совсем иная атмосфера. Ян, казалось, совсем не замечал ее присутствия. Он слегка хмурился, был очень сосредоточен. Ей захотелось, чтобы он уделил ей внимание, но она ничего не сказала, а он был погружен в свои мысли. Она заставит его рано или поздно пожалеть о своем невнимании к ней, решила Диана.

Так они ехали все дальше и дальше, освещая золотистым светом фар темную дорогу, пока луна не выплыла медленно из-за туч и не осветила все вокруг серебристым светом, и когда наконец они приехали в пустынную сельскую местность, Ян остановил автомобиль и выключил двигатель. Вокруг была тишина.

— Не желаете сигарету? — наконец произнес он.

Диана взяла одну из протянутой пачки. Он дал ей прикурить, и она подняла на него глаза в свете спички, пользуясь старым трюком, который никогда не подводил, чтобы привлечь внимание к себе. Но Ян не прореагировал, и Диана была в бешенстве от того, что ее вынудили сделать первый шаг в так называемой «игре».

— К чему такая серьезность? — тихо спросила она.

— Правда? Простите, — ответил Ян, не задумываясь. — Я так привык быть один, что часто забываю о хороших манерах, даже когда нахожусь с женщиной. Простите меня еще раз, я наскучил вам.

— Наоборот, — проговорила Диана. — Вы заинтересовали меня.

— Я рад, — ответил Ян. — Видите ли, вы тоже заинтересовали меня.

Диана улыбнулась про себя с торжеством.

Ночь околдовала его, а Диана была так мила и очаровательна, что он намеревался рассказать ей о фотографии и о том, как она вдохновляла его, будила его воображение. Возможно, его шотландская осмотрительность или естественная застенчивость сдержанного человека не позволили ему сделать этого. Во всяком случае, момент прошел и он спросил об Элен. Диана рассказала ему немного о своем детстве.

Она постаралась так трогательно рассказать историю единственного ребенка, что ей это удалось. В действительности, хотя она и сама об этом не подозревала, история и правда была печальной.

Родители Дианы полагали, что ей будет лучше, если образование она получит дома, окруженная взрослыми.

Она не знала радости детства, но вседозволенность почувствовала еще будучи маленькой.

Не удивительно, что все ее интересы сводились только к ней самой. Ян, слушая ее рассказ о детском одиночестве, понял, что, не получив должного воспитания, необыкновенно красивая девочка выросла с очень сложным, скорее, деформированным характером, ее кругозор ограничивался ею самой.

Ян тоже был единственным ребенком, но потеря матери, его школьная жизнь помогли ему вырасти требовательным к себе и другим, грамотным, образованным, но он был лишен одного важного качества — глубокой привязанности к кому-либо.

— Теперь вы понимаете, — закончила Диана, — как одинока я всегда была.

— До того, как выросла, — поправил ее Ян.

— Конечно, не сейчас, — ответила Диана, — у меня так много друзей. Но все равно, иногда… — Она вздохнула.

Ян, вспомнив друзей Дианы, с которыми она его познакомила в Посольском клубе, понял это «иногда». Он понял, что Диана притворялась. Они лицемерили, когда восхищались в ее присутствии, немилосердно критиковали, как только оказывались за ее спиной. Ему было интересно, поймет ли когда-нибудь Диана, как прекрасна может быть настоящая дружба.

Они проговорили около часа: ни одного двусмысленного слова, намека, взгляда или жеста, даже не было сказано ни единого комплимента. Потом Ян отвез ее домой. Это было что-то новое и удивительное. На ступеньках перед входом она протянула ему руку и совершенно искренне сказала:

— Я хочу видеть вас снова.

Рональд Стюарт ревновал. В течение трех месяцев, до появления Яна в Лондоне, он думал, хотя в глубине души не надеялся, что был фаворитом Дианы. Он мечтал насладиться хотя бы кратковременной победой над другими. Это был очень красивый, темноволосый, с фривольными манерами молодой человек. Диана находила его забавным в качестве собеседника на обедах и ужинах. А теперь Рональд оказался полностью вытесненным «вождем из джунглей», как компания Дианы прозвала Яна.

Никогда прежде Диана не проводила так мало времени со своей компанией. Даже Розмари почти не видела и не разговаривала с ней в эти дни. За исключением той недели, когда Ян уезжал в Шотландию, он все время проводил с Дианой.

— Не понимаю, что она в нем находит? — говорил Рональд Розмари.

— У него не так уж много денег, он совсем не умеет вести беседу, — ответила Розмари. — Я никогда не думала, что он продержится больше недели.

Они ужинали вместе, и во время их беседы в зал вошли Диана и Ян. Вместе они смотрелись великолепно. Белокожая красавица и высокий мужественный человек с бронзовым загаром.

Оркестр надрывался изо всех сил. Пары раскачивались в нежных объятиях. Их лица были разгоряченными то ли от выпитого, то ли от духоты.

Молодые девушки танцевали очень экстравагантно в основном с мужчинами, которые годились им в отцы. Толстые, обвешанные драгоценностями женщины тяжело дышали в объятиях потрепанных даго (итальяшек).

Это была жизнь, они развлекались, получая удовольствие.

Пока танцоры отдыхали, публику пыталось развлекать кабаре — шутками и песнями крайне непристойными.

Розмари и Рональд сидели в углу зала в уединении. Рональд был одним из тех молодых людей, которые в ресторане чувствовали себя прекрасно. Он не мог вести разговор без накрытого стола и оркестра в качестве аккомпанемента. Эта жизнь началась давно, когда собственный дом стал считаться подходящим только для детей и инвалидов.

Красивая женщина, музыка и выпивка были для Рональда воплощением счастья. Он считал, что влюблен в Диану, но не будь она самой красивой женщиной, которую он знал, самой эффектной в обществе, вряд ли он собрался бы жениться.

— Да, по крайней мере, — сказал он, глядя на Яна, — Диана обучает парня. Когда они впервые появились, не думаю, чтобы он знал, что такое коктейль.

Розмари засмеялась.

— Полагаю, уже не так много осталось из того, чему она его не научила, — поддела она Рональда.

С тех пор, как богатство ее истощилось, Розмари стала похожа на раскормленную кошку. Она выпускала свои когти и вонзала их в человека, который был к ней ближе в данный момент. Она была слишком роскошной и слишком довольной, чтобы беспокоиться по какому-либо поводу, испытывать какое-либо волнение. Она просто держала при себе лорда Лэдхолда и позволяла другим мужчинам уходить или приходить по их желанию.