Надя помолчала, видимо наслаждаясь моим бешенством, и добавила:

— И вообще, перестань сходить с ума, пингвин!

Я не успел осведомиться, почему именно «пингвин», но, судя по Надиному тону, меня не так уж ненавидели.

На следующее утро, когда я пришел на службу, окна в кабинете были широко раскрыты. Только что прошел грибной дождик, и на Петровке появился дефицитный озон. Солнечные лучи задумчиво бродили по лицу актера Баниониса. Этот портрет мой друг вырезал из кинокалендаря. Николай Васильевич, заходя к нам, всегда демонстративно отворачивался от крамольного «в таком учреждении» портрета, но не говорил ни слова.

— Бонжур, коллега, — приветствовал меня Вовка. Он сосредоточенно колдовал над какими-то бумагами. — Погодка-то, а, разгулялась! Как писал поэт, «Дождь покапал и прошел. Солнце в целом свете...»

— Любопытно, товарищ лейтенант, — заинтересовался я, — чем это вызвано ваше отличное настроение?

— Грандиозная победа, старина. Друзья из Магадана прислали добротную нитку...

— Какую еще нитку?

— Ту самую, ухватившись за которую мы сможем раскрутить дело Ванилкина. Ты только посмотри, какие молодцы!

Вовка протянул мне фотографию. Обычный снимок, явно увеличенный: проступало зерно, и на самом краешке виднелся полумесяц печати. Выдвинутый вперед лоб, прическа под модных когда-то битлов, баки, короткие усики...

— Ну и что же это за ниточка?

— Гражданин Барабанов Константин Перфильевич — работа неизвестного мастера. И этот самый Константин Перфильевич — дружок нашего Ванилкина. Год назад катался в отпуск одновременно с ним, эту традицию продолжил и в нынешнем году. Вылетел на несколько дней позже Ванилкина и тоже взял курс на столицу.

— Так-так, становится теплее. Значит, не исключено, что это и есть идейный руководитель нашего «баскетболиста»?

— Осторожнее, старина, ниточки распутывать надо нежными руками. Первое — это поближе познакомиться с Константином Перфильевичем.

— Беда только, что желание это не обоюдное, и найти Барабанова не так-то просто...

— Товарищи из Магадана беспокоятся о твоем драгоценном времени и дают еще одну ниточку. В предыдущий приезд, как показала сожительница Барабанова, он останавливался в гостинице «Алтай», что рядом с ВДНХ. Правда, какая гостиница приютила его на этот раз — неизвестно, но друзей в Москве у него вроде нет и по старой памяти он непременно отправится в «Алтай», Итак, ориентировочно попробуем назначить ему свидание там...

Минут пятнадцать мы простояли наедине с сакраментальной табличкой «Свободных мест нет», пока по ту сторону барьера не появилась администратор.

— Добрый вечер, товарищи! С табличкой ознакомились? — ласково осведомилась она. — Через два дня от нас уезжают участники форума орнитологов, и тогда, не исключено, вы сможете претендовать на свободное место...

Мы предъявили свои удостоверения, администратор сразу же начала излучать доброжелательность и озабоченность.

— Чем могу помочь в вашем деле, товарищи? — Она оглянулась на гражданина, скучающего в кресле, и перешла на заговорщицкий шепот. — Неужели происшествие, связанное с проживающими в нашей гостинице гражданами? Это, поверьте, было бы крайне неприятно всем работникам...

— Успокойтесь, все в порядке с вашими постояльцами. Нам хотелось бы выяснить, нет ли среди них некоего Барабанова Константина Перфильевича с Чукотки?

Администратор принялась с ловкостью фокусника перебирать карточки.

— Вот, пожалуйста. Проживает в сто двадцать шестом номере. Полулюкс. Двойной. Правда, второе место свободно. — Она слегка покраснела. — Иногда, сами понимаете, приходится подержать место. Бронь министерства, ждем знатного нефтяника из Тюмени. Ключ от номера у меня, так что гражданина Барабанова пока не имеется.

— Ничего, мы подождем, — сказал Вовка. — Между прочим, вы не обратили внимания, кто к Барабанову заходил в гости?

— Так я ж его в лицо не помню. Вы знаете, товарищи, сколько у нас останавливается людей одновременно? Сумасшедшее количество!

— Эта фотография вам не поможет? — Киселев показывает одну из фотографий, присланных с Чукотки.

— Боже, так это же Костенька! Исключительно обходительный молодой человек, цветы нам со сменщицей дарил. Без цветов ни-ни!

— Что вы можете сказать о его знакомых? — Официальный тон вопроса возвращает нашу словоохотливую собеседницу на грешную землю.

— Простите, совсем заболталась, но все же такой воспитанный человек — и вдруг милиция! Ужасное время. Наркоманы, грабежи, извините, женщины легкого поведения... Да, так что можно сказать о его гостях? Знаете, женщин я не наблюдала ни разу. Разве что приходила однажды довольно пожилая дама. Как она выглядела? Очень характерная внешность. Явно родом с Кавказа. Она даже к нему в номер не заходила. Подождала, пока он спустится, здесь, в холле, и потом они сразу куда-то ушли. И еще встречался он со старичком лет пятидесяти. Такой долговязый с бородой...

— На артиста чем-то похож?

— Простите, в этом вопросе я не компетентна. Но разговор я запомнила. Странная такая манера изъясняться: «Позвольте, уважаемая, узнать, где я могу разыскать гражданина Барабанова Константина Перфильевича?» Но он при мне тоже в номер ни разу не заходил.

— И ничего из их разговоров не запомнили?

— Так они же при мне и не разговаривали... А что все-таки произошло? Или это служебная тайна?

Мы прождали допоздна, но Константин Барабанов так и не пришел. Кто знает, возможно, он нарушил монастырский уклад своей жизни. Пришлось оставить свои координаты администратору. Однако ночью она не позвонила, а утром мы не выдержали и сами набрали номер гостиницы.

— Не возвращался он. Что вы, товарищи, как я могла забыть? Моя напарница тоже в курсе, дела, и как только он появится, мы немедленно просигнализируем. Не-мед-ленно! Можете не беспокоиться!

Прошли еще сутки, а сигнала не было. На третий день я пришел на работу, чувствуя, что сегодня обязательно что-то произойдет. Надо признаться, в предчувствия я верю, и обычно они меня не подводили.

Одним словом, события назревали. В десять часов меня вызвал к себе полковник. Вызвал он и Киселева, но его не было. Я отправился докладывать, о ходе расследования один.

— Что ж, — сказал в конце разговора полковник, — нужно искать Барабанова. Не нравится мне его отсутствие. Такие люди ни с того ни с сего на три дня не исчезают. Придется пошарить по столице в поисках пропавшего Константина Перфильевича.

Возвратясь в кабинет, я застал Киселева восседающим за своим столом под портретом актера Баниониса. Лицо моего друга было растерянное, словно он, захлопнув дверь, вспомнил, что ключ остался внутри квартиры.

— Барабанова подозрительно долго нет, — начал я, — и шеф рекомендует нам пойти ему навстречу. Если гора не идет к Магомету...

— Похоже, мы уже встретились. — Вовка бросил на стол пачку фотографий. — Наш Барабанов найден сегодня в сквере неподалеку от гостиницы «Алтай» с пробитой головой. Три удара в височную область тяжелым предметом, не исключен кастет...

Я взглянул на фотографии. Знакомое лицо с низким лбом запрокинуто вверх, неживые глаза, рот приоткрыт, будто Барабанов хочет что-то сказать. Только теперь сказать он уже ничего не сможет.

Ниточка оборвалась...

Экспертиза установила: Барабанов убит около двух часов ночи. В его бумажнике оказалось двести рублей, аккредитивы на три тысячи восемьсот рублей, письмо, адресованное на главпочтамт, паспорт, квитанция из гостиницы. Как говорит полковник: «Больше, чем ничего, но меньше, чем что-то».

Мы опять у него в кабинете, и он просит нас «высказать свои соображения».

— Ясно, что это не грабеж... — Мой друг зачем-то хватает со стола полковника ручку и начинает ее вертеть. — И потом, вот еще какая штука: в гостинице мне сказали, что в начале третьего с банкета вернулась группа орнитологов. Компания весьма шумная, и проходить она должна была возле скверика, где совершено преступление...