— А вам этого не хочется?

— Нет, из-за моей жены.

— Так измените его решение. Орнанья неторопливо продолжал:

— Таким образом, наши интересы совпадают. То есть налицо основа для сотрудничества.

— Какова цена?

— О цене мы поговорим позже, если вы переживете допрос капитана Гранфорте.

— Если мы оба переживем его. Орнанья отодвинул кресло и встал.

— Мы, возможно, успеем поговорить и об этом. Подумайте, Эшли. Времени в обрез. Пошли, Козима.

Он обошел стол, помог Козиме подняться, и они удалились в спальню. Закрылась дверь, и Эшли остался наедине с Джорджем Арлекином. Как всегда невозмутимый, англичанин маленькими глоточками пил бренди. Эшли закурил.

— Я вас предупреждал, не так ли? Во взгляде Эшли сквозило презрение.

— Мне приходилось видеть малопристойные дела, творимые во имя государства ее величества, Арлекин. Но убийства я не ожидал.

— Убийства? — В светлых глазах Арлекина мелькнуло удивление.

— Его организовал Орнанья, жена выступила в роли сообщницы, а я — палача.

— Я в это не верю.

— Как вам угодно, — ответил Эшли, пожав плечами. Его терпение иссякало на глазах. Как они ему надоели с уклончивыми, обтекаемыми фразами, хитростями! Но он угодил в их сети, и деваться ему некуда. Сенсация лопнула у него в руках, а обломки, рухнув на него, не дают даже пошевелиться.

Джордж Арлекин наблюдал за американцем. Сейчас он был профессионалом, обязанным любой ценой выполнить порученное ему дело.

— Орнанья знает, что фотокопии у вас, — как бы невзначай обронил он.

— Что? — Эшли подпрыгнул, будто его укололи иголкой. — Повторите, что вы сказали!

— Орнанья знает, что фотокопии у вас.

Эшли уставился на англичанина, открыв рот, а затем внезапно расхохотался. Еще через пару минут пришел капитан Гранфорте. Капитан мог считать себя удивительно счастливым человеком. Он непринужденно сидел в покоях его сиятельства с бокалом выдержанного бренди и массой интересных фактов, упрятанных в его памяти.

Факты эти придавали ему уверенности, но за долгие годы службы он научился не выказывать высокомерия. Он не сомневался, что извлечет из предстоящей беседы хоть малую выгоду, но понимал, что благодаря тактичности и благоразумию может увеличить ее.

Он не продавался, он служил продажной администрации. Он был честен перед собой и знал, что, хотя все люди имеют свою цену, капитан Гранфорте стоит подороже многих. Он никогда не извращал истины, хотя и частенько потворствовал несправедливости, если ее творили силы, которых не могла переломить скрипучая правоохранительная система Италии. Он не брал взяток, но и не отказывался от подношений благодарных граждан.

И вот, сидя лицом к лицу с Орнаньей, Козимой, Джорджем Арлекином и Эшли, он светился благополучием и задавал обманчиво бесхитростные вопросы.

— У нас не вызывает сомнений, господин Эшли, ваша давняя дружба с их сиятельствами. Тем самым объясняется ваше присутствие в тот час на горной дороге, использование не принадлежащего вам автомобиля, даже, возможно, некоторая вольность в управлении им. Однако ваши отношения с убитым доставили нам меньше радости.

— В каком смысле?

— Во-первых, как мы понимаем, у вас были общие дела.

— Я уже говорил вам об этом.

— Какие?

— Я говорил вам. Я покупал у него информацию.

— Не могли бы вы, господин Эшли, выразиться более конкретно? Что именно вы покупали?

— Нет.

— Отчего же?

— Это вопрос профессиональной этики, капитан.

Гранфорте улыбнулся. Он и так знал все, что ему требовалось. Но ему нравилось дразнить большого, уверенного в себе американца. Ему хотелось произвести впечатление на смуглолицего герцога и его неверную красавицу жену. Чем большим они проникнутся к нему уважением, тем больше он добьется от них, когда придет время ударить по рукам.

— То есть, — вновь обратился он к Эшли, — вы покупали у него информацию конфиденциального характера?

— Да.

— Что вы знаете о Гарофано, господин Эшли?

— Ничего. Он предложил продать определенную информацию. Я проверял товар, но не продавца. Товар мне подошел. Я согласился заплатить. Больше меня ничего не интересовало.

— Тогда позвольте сообщить вам, господин Эшли, что Энцо Гарофано работал в муниципалитете Неаполя.

— Интересно.

— Более чем интересно, это имеет прямое отношение к нашему делу. Теперь вас можно обвинить в подкупе муниципального служащего с целью получения доступа к государственным документам.

Эшли покачал головой и усмехнулся.

— Это у вас не пройдет, господин капитан. Покупаемая мною информация не имела никакого отношения к государственным документам. А если бы и имела, вы бы ничего не смогли доказать.

— Вы отрицаете, господин Эшли, — Гранфорте наставил на журналиста толстый пальчик, — вы отрицаете, что информация была в форме документов?

— Нет, не отрицаю.

— Будьте добры показать их мне.

— У меня их нет.

— Как это нет?

— Гарофано запросил за них слишком много. Я отказался от покупки.

— И тогда, господин Эшли, — шелковым голосом продолжил Гранфорте, — тогда вы учинили драку в баре отеля. Вы несколько раз ударили Гарофано. Вы даже грозились его убить.

— Кто может это подтвердить?

— Бармен Роберто. Вы это отрицаете?

— Нет. Это чистая правда.

— Видите, к чему мы приплыли. Вы затеваете драку в общественном месте. Вы публично угрожаете Гарофано. Есть и мотив убийства — отказ продать некие документы. А час спустя вы убиваете этого человека на прямом, как стрела, отрезке дороги. Тело вы привозите мне. Как и пустой портфель. Какой тут напрашивается вывод?

— Одну минуту, капитан! — попытался вмешаться Орнанья, но Гранфорте взмахом руки остановил его.

— Пожалуйста, ваше сиятельство, позвольте мне закончить. Я знаю, что вы хотите сказать. Обвинение такого рода делает вашу жену соучастницей преднамеренного убийства. Мы, разумеется, этого не допустим.

— Благодарю, капитан.

— Таким образом, необходимо более детально изучить события этого дня, передвижения господина Эшли и вашей жены, а также Гарофано после того, как он покинул отель, чтобы доказать случайность его смерти. С другой стороны…

Эшли внутренне напрягся. Круглолицый капитан далеко не дурак. Пусть собственным путем, но он движется к истине.

— …вполне вероятно, что господин Эшли сообщил нам далеко не все из того, что ему известно.

— Мне нечего добавить, капитан. Гранфорте поджал губы.

— Быть может, у вас есть предположения, которые помогут следствию?

— Есть.

— Какие же?

— Прикажите вашим людям осмотреть стену, с которой упал Гарофано. Тогда, возможно, мы и узнаем, как он туда попал и почему угодил под автомобиль.

Гранфорте кивнул.

— Мы уже подумали об этом. К сожалению, до наступления дня нам ничего не найти. Лично мне кажется, что эти поиски — напрасная трата времени, но я не хочу, чтобы меня обвинили в необъективности.

Он мог бы кое-что добавить. Он мог бы сказать, что двое полицейских спрятались в оливах с приказом арестовать каждого, кто подойдет к месту происшествия. Он мог бы сказать, что внимательно изучил карту и выяснил, что стена, откуда свалился Гарофано, ограждала поместье Орнаньи.

Но Гранфорте предпочитал держать в рукаве один-два туза. И спокойно сидел, ожидая вопросов. К его удивлению, первый задал Джордж Арлекин.

— Где жил этот человек… Гарофано?

— В Санта-Агата, на вершине холма.

— Значит, можно предположить, что, покинув отель он пошел домой?

— Не исключено.

Мог он пойти пешком? Путь неблизкий.

— Туда, разумеется, ходят автобусы. Принимая во внимание время его ухода из отеля, можно утверждать, что на один он опоздал, а следующий отправлялся через два часа. Он мог пойти пешком.

— И выбрать ту же дорогу, что господин Эшли и ее сиятельство?

— Дорога только одна, синьор.

— Таким образом, вполне вероятно, что и другие люди, интересующиеся передвижениями Гарофано, могли без труда следовать за ним.