достойно правят все пятнадцать лет,

и лучше их начальников здесь нет.

Но если вы не склонитесь смиренно

пред истуканом царским золотым,

то в печь, в огня гудящую геенну,

вас бросят в назидание другим.

Какой же Бог избавит вас от смерти?

Спасёт ли чудо от руки моей

в печи горящих заживо людей?

Лишь пепел в ней останется, поверьте!

Уж лучше вам одуматься теперь,

пока удача не закрыла дверь».

И отвечали трое Иудеев:

«Нам нечего сказать царю в ответ.

Наш Бог спасти от смерти нас сумеет,

как много  раз спасал от разных бед.

Но, если в этот раз того не будет,

то знай, о, царь, служить твоим богам

по нашей вере невозможно нам.

Мы знаем, что наш Бог нас не забудет.

И кланяться не станем посему

мы золотому чуду твоему»!

Царь Вавилонский ярости исполнен,

и гнев перекосил его лицо.

Он печь велел разжечь и ровно в полдень

связать и бросить в пламя наглецов.

Печь раскалить в семь раз сильней, чем прежде.

И самых сильных воинов своих

направил он мужей связать троих,

лишив их на спасение надежды.

И в праздничных одеждах трёх друзей

связали, чтобы сжечь их поскорей.

И перед устьем печи раскалённой,

а в ней пылали и дрова и нефть,

три палача – убийцы изощрённых,

нашли свою мучительную смерть.

Они в огонь бросали Иудеев,

но печь по приказанию царя,

раскалена, пылала, как заря,

и пламя охватило, не жалея,

старательных питателей своих,

оставив только головни от них.

Седрах, Мисах и друг их Авденаго

упали, крепко связанные, в печь.

До лютой смерти им теперь полшага.

Ничто друзей не сможет уберечь.

И Авденаго стал молится Богу.

Среди огня он громко возгласил:

«Благословен Ты Боже, дай нам сил

найти в огне спасения дорогу.

Ты не лишай нас милости Твоей

во имя всех возлюбленных людей:

во имя Авраама, Исаака,

Израиля – святого Твоего.

Не предавай Ты нас во имя знака

священного Завета Своего.

Ты говорил, что их умножишь семя,

как звёзд на небе, как песок морской.

Избавь от смерти силой неземной.

Ведь Божьей славы наступает время.

Пусть все познают – Ты единый Бог

Лишь Ты один явить нам чудо смог»!

А между тем, печь пуще раскаляли –

смолу и нефть, и паклю и дрова

царёвы слуги щедро добавляли,

крича проклятий мерзкие слова.

Локтей на сорок девять взвился пламень

над печью. И ярился, и сжигал

Халдеев перед  устьем доставал,

что в гибели своей виновны сами.

И тут, чтоб жизнь безгрешную сберечь,

Господень Ангел опустился в печь.

И пламя жаркое он выбросил наружу,

в печи навёл прохладный ветерок.

И сделал так, чтоб стало там не хуже,

чем утром на скрещении дорог.

Тогда все трое радостно воспели

благословенье Богу и хвалу,

и милость Божью славили в пылу -

любовью к Богу их сердца горели.

И этот, обращённый к Богу хор,

услышал царь Навуходоносор.

В печи огненной

Царь изумился, встал, сказал вельможам:

«В огонь мужей мы бросили троих,

но там, в печи, в какой-то миг, похоже,

четвёртый появился среди них!

Они ведь были связаны в одеждах,

теперь они свободно ходят там

и гимны распевают – слышу сам,

живые, невредимые, как прежде.

А тот, что с ними виден через дым,

ведь он по виду славный Божий сын»!

Царь подошёл к печи, лицом белея:

«Всевышнего рабы, ко мне, сюда! –

по именам позвал он Иудеев, –

Ваш Бог сильнее моего суда!»

Седрах, Мисах и верный Авденаго

тогда спокойно вышли из огня,

предстали пред царём при свете дня.

И окружили их, дрожа от страха,

сатрапы и советники царя.

Смотрели, ничего не говоря.

И усмотрели то, что над телами

мужей в печи огонь бессилен был,

не охватил их жгучими крылами,

одежды их ничуть не опалил.