Глава МИД Чехословакии отметил, что «СССР прямо спас Литву от присоединения к Польше» и «с большим удовольствием» добавил: «Гжибовский ушел, «как облитый водой пудель».

Этот «облитый водой пудель», конечно же, проинформировал Варшаву о возможных последствиях, о которых предупреждал Польшу советский нарком индел. Поскольку польско-советский пакт о ненападении 1932 года содержал клаузулу о прекращении действия договора в случае агрессии, совершенной одним из его участников, дело могло дойти до денонсации пакта и военного вмешательства СССР в защиту Литвы. Поскольку Польша и Германия намечали еще и совместную акцию против Чехословакии, денонсация польско-советского пакта о ненападении тем более была для Варшавы (да и Берлина) невыгодной.

(...)

Заметим также, что Москва не только сама оказала давление на Польшу, но привлекла к этому процессу и Париж (а тот в свою очередь Лондон).

«Лишь бессильно разводя руками, признает Франсуа-Понсе (посол Франции в Берлине. — С. Л.) в разговоре с нашим поверенным в делах в Берлине, что Польша явно помогает Гитлеру в его действиях», — возмущался Литвинов в письме советскому полпреду в Париже, требуя от последнего обратить внимание французского правительства на необходимость активизировать работу с этим «союзником Франции». «Польше, совершающей свой наезднический наскок на Литву», высказывал недовольство советский нарком, со стороны Парижа не оказывается «серьезного противодействия» [14].

____________________

14. Документы по истории мюнхенского сговора. 1937–1939. – М.: Политиздат, 1979, с.81.

Активность советской дипломатии дала результаты. Впоследствии поляки даже будут возмущаться поведением французов в момент этого кризиса. В частности, 27 мая 1938-го посол Польши во Франции Лукасевич скажет главе французского МИД: «В польском обществе еще живы досадные воспоминания о недоброжелательном отношении к нам всей французской прессы в момент больших трудностей, которые испытывала Польша во время инцидента с Литвой. Я помню неслыханное поведение французской дипломатии при разрешении столь важной и жизненной для Польши проблемы».

«Неслыханное» поведение Парижа! Очевидно, поляки надеялись, что Франция поведет себя примерно так же, как в 1918—1921 гг., когда Париж закрывал глаза на выходки галлеров и желиговских. Но мало того, что Франция не поддержала «великую Польшу» в расширении ее территории, так еще и искала возможности привлечь СССР для противодействия агрессии Гитлера в Европе! Польский посол попенял французам: «У нас хорошо сохранилось в памяти впечатление о том, что в тот важный для Польши момент Франция не только не была рядом с нами, а, наоборот, пренебрегая нашими интересами, она была поглощена вопросом о возможном проходе советских войск через чужие территории в случае войны с Германией» [15].

____________________

15. Документы и материалы кануна Второй мировой войны. 1937–1939. – М.: Политиздат, 1981, т.1, с.109.

Собственно, в этой тираде польского посла в Париже содержится не только сожаление, что аннексионистские планы Варшавы остались нереализованными, но и по сути объяснение, почему Польша встала на сторону Гитлера: Германия, в отличие от Франции, открывала перед Польшей переспективы увеличения территории посредством агрессивных захватов. А что могли предложить Польше французы? Борьбу за мир? Поиск коридора для советских войск «в случае войны с Германией»?

Хотя польские аппетиты оказались удовлетворенными не полностью, тем не менее свою программу-минимум в Литве Варшава выполнила: перед угрозой военного конфликта литовское правительство установило с Польшей дипломатические отношения и согласилось признать за ней права на Вильно и Виленский край. 19 марта 1938-го литовский сейм утвердил отказ Литвы от претензий на Вильно и близлежащие земли.

После аншлюса Австрии пришла очередь Чехословакии. Тем более, что первая акция, усилив стратегические позиции Германии, создавала предпосылки для второй. Берлин вдохновляла и та легкость, с которой удалось осуществить аншлюс. И уже в конце марта 1938-го Гитлер на встрече с Генлейном заверил того в решимости «разобраться» с «чехословацкой проблемой» в ближайшее время.

21 апреля Гитлер обсудил с начальником штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Кейтелем* план военного разгрома Чехословакии. Оставалось найти подходящий повод. В качестве одного из вариантов рассматривалось «убийство немецкого посланника после антигерманской демонстрации» [1]. Само собой, параллельно были пущены в ход все возможные средства для нагнетания ситуации вокруг (на внешнеполитической арене) и внутри Чехословакии.

____________________

* Кейтель (Keitel) Вильгельм(22.09.1882 – 16.10.1946), германский военачальник, генерал-фельдмаршал (1940). В 1935–1938 гг. начальник военно-политического отдела военного министерства. С 4 февраля 1938 г. по 8 мая 1945-го начальник штаба верховного главнокомандования ВС. 8 мая 1945 г. подписал акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. На Нюрнбергском процессе приговорен к смертной казни как один из главных военных преступников, повешен.

____________________

1. Фест И. Гитлер: Биография – Пермь: Алетейа. – 1993, т.3, с.103–104.

Но Гитлера ожидал неприятный для него сюрприз: обеспокоенная военными приготовлениями, а также вполне определенного толка внешнеполитической активностью Германии в мае 1938-го Прага осуществила частичную мобилизацию. Франция, Англия и СССР одобрили эти меры, публично подтвердив готовность выполнить свои обязательства согласно имевшимся договорам о помощи Чехословакии.

В связи с этим на экстренном заседании в Бергхофе 22 мая Гитлер объявил высшему военно-политическому руководству, что ситуация заставляет остановить все приготовления относительно атаки Чехословакии [2]. Теперь в качестве возможного срока нападения Гитлер обозначил осень 1938-го. «Майский кризис» так глубоко уязвил Гитлера, что тот на несколько дней уединился от публики в горной резиденции, а впоследствии не раз вспоминал, какой «сильный удар по престижу» он получил в те дни [3].

____________________

2. Фест. Указ.соч., т.3, с.106.

3. Фест. Указ.соч., т.3, с.107.

(...)

Гитлер блефовал, но боялся войны! Он опасался перерастания ситуации в большой конфликт даже перед перспективой быть вовлеченным в войну только с западными державами.

Представим, в какой ситуации оказался бы третий рейх, если бы стоял перед перспективой еще и восточного фронта! Очевидно, в таких условиях Гитлер и не решился бы обострять ситуацию вокруг Чехословакии. Совсем с других позиций с Гитлером вели бы переговоры Париж и Лондон. Более уверенно чувствовала бы себя Прага.

Всего и требовалось, чтобы против агрессии выступила Польша. Если и не заявила официально, что, руководствуясь союзническими обязательствами перед Францией, выступит на ее стороне в случае военного конфликта, то хотя бы заняла позицию благожелательного (в отношении противников агрессии) нейтралитета. Хотя бы публично не исключила, что может пропустить советские войска через польскую территорию. Или вообще осталась бы в стороне, но не препятствовала бы организации «румынского коридора» для прохода РККА на помощь Чехословакии.

От позиции Польши, от возможности советских войск войти в непосредственное соприкосновение с агрессором (т. е. гитлеровскими войсками) — зависело решение колеблющегося руководства Франции выступить на защиту Чехословакии. А вслед за Францией вынуждена была бы выступить и Англия. И уж конечно, союзнические обязательства и перед чехами, и перед французами выполнил СССР.

Франция далеко не сразу встала на позиции соглашательства с Гитлером по вопросу раздела Чехословакии. Так, сразу после аншлюса Австрии французское правительство дало «твердые заверения» Праге, что «в случае нападения Германии оно немедленно окажет помощь, предусмотренную чехословацко-французским договором» — об этом 15 марта 1938-го проинформировал советского замнаркома индел Потемкина чехословацкий посланник в Москве Фирлингер [10].