Две минуты. Я отойду всего на две минуты.

Пробегаю переулок, заворачиваю за угол и дальше вниз по улице к кафе. Назад не оглядываюсь.

«МЕКСИКАНАМА. НАСЛАДИТЕСЬ ОСТРО-СЛАДКИМ ПРИВКУСОМ МЕКСИКИ», — гласит выцветшая красно-зеленая вывеска на двери. В центре большого окна стоит поникшее алоэ, но если его не считать, кафе похоже на сотни других кафешек, в которых я останавливался за последние несколько недель: аккуратные пластиковые столики, на каждом из них искусственные пластиковые цветы в чистых пластиковых вазочках.

Захожу в дверь, и где-то заливается трелью колокольчик. За стойкой появляется высокий парнишка с сонными глазами. Исподлобья на меня смотрит. Одного взгляда на него достаточно, чтоб появилось ощущение, будто из меня испаряется жизнь.

— Привет, — говорю я, силясь сделать все возможное, чтоб голос звучал радостно. — У вас есть горячая пища?

Он качает головой.

— Ладно. А что есть?

Он указывает на стойку, где на тарелке лежит парочка неаппетитных сэндвичей.

— С чем они?

Он пожимает плечами и глядит на меня так, будто бы я сам должен знать. На это у меня совершенно нет энергии, как и нет энергии на поиски другого кафе.

— Сэндвичи с сыром, — в конце концов, отвечает он.

— Не очень-то по-мексикански, — не успев сдержаться, выпаливаю я. От него никакого толку.

Его плечи опускаются, словно мой комментарий выбил его из колеи.

— Мама в отъезде, — произносит он. — Обычно она все готовит.

Я хохочу. Ничего не могу поделать. Это даже не смешно, но его лицо такое серьезное. Вряд ли ему больше лет шестнадцати, а я оскорбил его способности в приготовлении сэндвичей.

— Вам нельзя ими торговать, — с улыбкой говорю я. Не хочу, чтоб он неверно понял, но мне нужна приличная пища. — Слушай, какие есть ингредиенты?

Мальчишка показывает мне кухню, и я приступаю к работе.

Достаточно сказать, что отсутствую я дольше двух минут, и в момент моего возвращения Сэм уже не спит.

С собой у меня солидные сэндвичи, а еще появилась возможность этой ночью поспать в кровати. Постель — это бонус, на который я не смел и надеяться. Удивительно, как нечто столь простое может придать блеска будущему. Ну, то есть до тех пор, пока я не рассказываю Сэму, а он вышвыривает сэндвич в окно. Мне казалось, он будет доволен.

Я не совсем идиот. Понимаю, почему он не рад. Он хочет продолжить поездку — ему это нужно. Вижу сожаление на его лице. Он сожалеет, что понадеялся на меня, доверился, и что я со всем этим сотворил?

Но стоит ли признаваться себе в таких вещах?

Три недели назад я его заверил, что справлюсь. Но какого хрена я вообще могу?

Постель находится в тусклой комнате над кафе.

Покрытые сыростью стены? Можно игнорировать. Грязные занавески, наполовину оторванные от карниза? Можно игнорировать. Потому что для меня эта кровать подобна раю.

Сэм не хочет оставаться. Он даже не выходит из машины. Я объяснил ему, что вымотался, что, несмотря на свои обещания, не смогу сидеть за рулем бесконечно.

С тех пор он со мной не общался.

Когда я сказал, что на пять минут отойду проверить нашу комнату, он даже на меня не взглянул. А теперь, стоя здесь в дверях, я чувствую себя предателем.

Киваю Саймону, моему шестнадцатилетнему изготовителю сэндвичей с сыром.

— Сделаю, — соглашаюсь я на заключенную между нами договоренность: моя помощь в кафе в обмен на комнату на ночь.

Но сначала мне нужно выкурить Сэма из чертовой тачки.

— Что с ним такое? — спрашивает Саймон, прогуливаясь со мной по дорожке до конца переулка.

Что такое с Сэмом — вопрос на миллион долларов.

Окидываю взглядом пустынную улицу.

— Моя машина здесь в сохранности?

Саймон пожимает плечами и по-прежнему выжидательно на меня смотрит.

Вздыхаю и пихаю его в проулок, чтоб из машины нас не было видно.

— Он просто болен. Он не заразен, а остальное тебе знать необязательно, ясно?

— Моя тетя — медсестра. Она живет в следующем...

— Перестань, хорошо?! — говорю я настойчивее, чем того желаю.

Коленями опускаюсь на мощеную дорожку возле окна «кадиллака» с пассажирской стороны и стараюсь игнорировать Саймона, который до сих пор трется в конце переулка и подсматривает, хотя я велел ему возвращаться в кафе. Лбом прислоняюсь к холодному стеклу и закрываю глаза.

Когда я их открываю, Сэм приникает к стеклу с другой стороны и глядит на меня. Он так близко. Но в то же время за много километров отсюда. Он моргает.

Окно опускается, и я отхожу.

— Мне здесь не нравится, — жестикулирует Сэм. — Не хочу здесь умирать.

Всякий раз, стоит ему это произнести, в желудке у меня все переворачивается. Мне думалось, что я смогу привыкнуть, но с каждым разом становится лишь чуточку хуже.

Поднимаю палец.

— Одну ночь, — изрекаю я.

«Пожалуйста», — думаю я.

Не знаю, почему это стало столь важным, но мне просто жизненно необходимо на несколько часов растянуться на кровати. Мое тело об этом вопит.

Неужели Сэм умрет в этом пустом городишке? Наблюдая за его отражением в кафеле над раковиной, я мою грязные тарелки и стаканы, которые Саймон свалил сбоку. Уборка кухни — часть нашей сделки.

Сэм утонул в кресле возле окна, почти что свернулся в клубок. Кожа его больше не поблескивает, как было прошлым вечером. Понятия не имею, что он разглядывает. Но каждый раз вижу, как он моргает.

С каждым днем он угасает и становится слабее. С каждым днем он ест и пьет все меньше и меньше.

Это случится сегодня? Завтра?

Домыслы меня убивают. Знаю, он хочет бежать. Я и сам хочу бежать! Но я ошалеть как устал.

Опускается вечер, несколько человек бредут по улице, отчего городок становится хоть немного обитаемым.

Саймон сидит на табурете за стойкой и что-то чирикает в огромном блокноте. Похоже на осьминога. Кажется, он избегает Сэма.

— Куда подевались все люди? — интересуюсь я.

— А?

— Когда мы въехали в город, я не увидел ни души. Было немного чудно, зато теперь повсюду бродят люди.

— О, здесь просто тихо, вот и все.

Звякает колокольчик, и дверь кафе распахивается.

Оборачиваюсь, и сердце начинает барабанить в ушах, я чувствую, что меня вот-вот может вывернуть наизнанку. Потому что там, в дверном проеме, в его волосах путается солнечный свет. И он тот, кого здесь быть не может. Тот, кто больше не с нами.

«Джо», — посещает меня невыносимая мысль, и тарелка, которую я намываю, выскальзывает из рук и падает на пол.

Но как только мужчина отходит от дверного проема и заходит в зал, я вижу, что это не Джо. Ничего общего, правда. То была всего лишь игра света. Меня всего лишь преследует призрак погибшего бывшего любовника.

«Черт». Таращусь на разгром под ногами. Да какого дьявола со мной творится? Оглядываюсь на Сэма, но он по-прежнему пялится в окно.

— Сай? Что происходит?

Голос у мужчины тоже не похож на Джо. Наклонившись подобрать разбитую тарелку, ловлю на себе его взгляд.

— Мне нужна помощь. Ты сказал, что помогать не станешь, — отвечает Саймон новоприбывшему.

— Это не значит, что нужно притаскивать сюда незнакомцев! Кто он на хрен такой, и как ты собираешься ему платить? — шипит он.

Кожу покалывает, я чувствую позади себя человека. Фейковый Джо стоит возле меня и ждет, пока я подниму глаза. Но я не поднимаю. Если он старается меня напугать, ничего не выйдет.

— Привет, — в конечном итоге говорит он. — Я Алекс, старший брат Саймона.

— Хави. — Киваю. Я бы протянул руку, но держу в ней разбитую тарелку. Пока не появилась неловкость, шагаю к мусорке и избавляюсь от сжимаемых мной осколков. — Саймон, — поворачиваясь, зову я, — мы с тобой заключили сделку. Но если ты хочешь, чтоб я ушел, можешь заплатить мне продуктами.

— Какую сделку? — Алекс обращается ко мне, а не к Саймону.