— Ничего не понимаю…

— Там, где действует Захар Шацкий, никто никогда ничего не понимает, — утешил врач и, поглядев на стенные часы, сменил тему: — Кстати, время уже идёт к восьми, а я только чашку кофе дома перехватил и ещё не завтракал. Не хотите составить мне компанию в местной столовой? А где-то в девять вполне уже сможете встретиться с вашим братом. Как вам такой план?

— Часов в девять? Идёт! — тут же согласился Кап, и Сифу осталось только с кислой рожей кивнуть.

… Завтрак проходил в не самом дружелюбном молчании. «Нежно-зелёный» Сиф безрадостно болтал ложечкой в стакане с чаем, Лавеин с аппетитом завтракал омлетом, а Кап отдал предпочтение сладкому, несколько раз попытался соблазнить Сифа «полезной для головного мозга глюкозой», но получил под столом меткий удар в голень и, вняв предупреждению, настаивать перестал.

Когда взгляды Капа и Лавеина стали совсем выразительными: «Ты вообще пить чай собираешься?», Сиф мужественно сделал первый глоток, прислушиваясь к себе: как вообще организм воспримет? От насыщенного аромата слегка мутило, поэтому мальчик старался быть осторожным, но организм, вроде, был не против чая как такового. Осмелев, Сиф снова отпил и спросил:

— А как вообще Тиль?

— Что значит «как»? — пожал плечами Лавеин. — Кризис ещё не прошёл, так что никаких прогнозов делать я не возьмусь. Оставим это Нострадамусу.

— Понятно… И долго ещё?

— Не имею ни малейшего понятия, потому что всё, что мы можем дать Анатолю — это медикаментозную поддержку. А вот завязать — психологически — он сможет только сам, и желательно, чтобы его семья его в этом поддерживала… — выразительный взгляд в сторону Капа. Тот невозмутимо отправил в рот последний кусок кренделя и пожал плечами:

— Да поддерживаем, поддерживаем…

— Говорит мне человек, который и за вторым братом… не уследил?

Кап покаянно вздохнул:

— Я не подумал, что это так скажется.

— Будь моя воля, — жёстко сообщил врач, — я бы никогда больше не отпустил Анатоля к вам, потому что вы не можете никаких гарантий дать, я же это прекрасно вижу.

Вид Капа стал по-настоящему виноватым:

— Ну я же не знал… Сив, мог бы и предупредить!

— Артём, вы не поняли, — Лавеин нахмурился. — Употребление любого психостимулятора — в ситуации вашей семьи однозначное зло. Любого. Любым членом семьи — вами, Иосифом, даже друзьями, приехавшими в гости.

— Это совершенно легальный препарат, употребляемый множеством людей по всему свету, — возмутился Кап. — Военными, туристами, любителями многих экстремальных видов спорта и…

Лавеин покачал головой:

— Вы точно не поняли… В вашей семье этого быть больше не должно. Хоть трижды легальных препаратов, хоть четырежды, хоть психостимуляторов, которые рекомендует к употреблению сама британская королева. Потому что для Иосифа это — смерть, в зависимости от дозы либо быстрая, либо не очень. А для Анатоля… Ну, это как долго носить гипс, чтобы сломанная рука зажила, а потом снять — и намеренно сломать снова.

Кап взглянул на всё ещё бледного Сифа и тяжело вздохнул:

— А мне что, тоже сюда ложиться?

Лавеин не ответил — а что тут сказать?

Кап понял молчание и отвернулся.

Сиф вздохнул и постарался усилием воли отогнать от себя очередной приступ слабости, поспешно опуская на стол стакан, ставший неожиданно тяжёлым. Пальцы беспомощно дрожали, словно в стакане не чай был налит, а неподъёмная ртуть. Звуки накатывались волнами, сменяясь звенящей тишиной, и в ней гулко и неестественно прозвучала глупая фраза:

— Кажется, я сейчас рухну…

Последнее слово он уже произнёс, не слыша, и мягко выскользнул из трёхмерного пространства и тесной оболочки тела, зависнув в мягком сером тумане, где не было ни верха, ни низа, ни вообще ничего.

Где-то вдалеке с грохотом опрокинулся на пол стул. Точнее, что-то с грохотом опрокинулось, а уж что было это «что-то» — стул или весь земной шар — Сиф не знал. Потом постепенно туман рассеялся, исчезла невесомость, и Сиф понял, что сидит на полу, а Кап мокрой рукой протирает ему лоб.

— Сива…

Кажется, это сегодня уже был.

Сиф подумал-подумал — и снова ускользнул в серый туман. Вдруг в следующий раз случится что-нибудь новенькое?

Чириканье синтетических птичек на телефоне означало, что пришло сообщение. Одно. Второе. Третье. Ого, четвёртое! Все разом? Это что же такое случилось, интересно?

Сиф неохотно открыл глаза и мутным взглядом окинул расстилающийся перед ним мир.

Кабинет Лавеина — ага, это уже было. Сам врач за столом, бодро печатающий что-то на компьютере. Так, а Кап где?

— Сива, ещё раз свалишься — убью!

А вот и Кап. Только голос у него слишком жалобный для всерьёз замышляющего убийство своего друга командира Шакалов.

— Виноват… То есть, извини, — в потолок вздохнул Сиф, прислушиваясь к своему телу. Ощущения были не из лучших — как будто валяешься гриппозный и температурящий уже который день подряд.

Снова зачирикали птички.

— А где мой телефон, Кап?

— А… а я у тебя взял, — Артём говорил подозрительно беспечно. — А что?

— Дай прочитать.

— Тебе нельзя! — поспешно возразил Кап.

— А если это командир написал? — выбирать, о чём можно говорить в присутствии Лавеина, а о чём нельзя, Сиф уже не стал. Во всяком случае врач производил впечатление человека, который не будет ни задавать вопросов, ни болтать «налево», да и его слова про Шанхая были… довольно странными. Кто такой Захар Шацкий?

«Об этом подумаю потом», — отмёл размышления в сторону Сиф, осторожно садясь, и требовательно нахмурил брови, как обычно хмурился, когда кто-то из сослуживцев его «всерьёз» не хотел воспринимать:

— Кап!

Кап сидел рядом, на стуле, и вертел мобильник в руках:

— Да не писал тебе твой командир!

— Пять сообщений, Кап. Теория вероятности однозначно указывает на то, что хотя бы в одном случае из пяти я понадобился именно ему.

Командир Шакалов посмотрел на экранчик телефона и хмыкнул довольно:

— Обломалась твоя теория вероятности! Одно сообщение от некоей Расточки — подруга твоя, да?

— Кап!

— Ладно, ладно. Ещё одно с неизвестного номера — непринятый вызов. И три от некоего дядьки… Эй, Сива! — он не успел и глазом моргнуть, как телефон оказался в руках младшего друга.

— Дядька — это он и есть…

Сиф уже собирался прочитать первое сообщение от командира, сообразив, что давно уже надо было ему написать, но не выдержал и открыл Расточкино. Она ведь так давно ему не писала… Да и он, признаться, тоже очень-очень давно первым ни ей, ни Каше не писал. Там, в Горье, было не до того — КМП, Алёна, ранение, Тиль, Леон… А во время поездки «по городам и весям» и вовсе не хотелось возвращаться мыслями к Москве и думать о друзьях — здесь была совсем-совсем другая жизнь, будто с чистого листа… Вернее, не совсем с чистого — маячило за гранью памяти грозное прошлое.

Последние несколько дней Сиф, наверное, тоже друзьям не писал… Хотя в памяти упорно отказывались всплывать хоть какие-то целостные «картинки» о недавних событиях.

«А у нас админ. раб. по математике прошла. И итоговый диктант. Ты когда вернёшься?»

Сиф сглотнул, тщетно пытаясь подобрать слова, чтобы как-то вразумительно ответить. В голову ничего не лезло — ни словечка, ни идеи.

… Тут затрезвонил телефон у Лавеина, о котором Сиф уже успел забыть.

— Сто шестнадцатый кабинет, Димитр Лавеин слушает… Что? Ко мне? Кто? А, ну конечно, пусть заходит!

Сиф и Кап отвлеклись от телефона и разом взглянули на врача, но тот только хитро улыбнулся в бороду:

— Наш общий знакомый сейчас заглянет…

Он не успел договорить, как дверь без стука распахнулась, и в кабинете появились смех, солнечный свет и сам Шанхай собственной персоной разом. Сиф только тут обнаружил, что за окном уже давно и жарко светит солнце, чирикают настоящие, а не телефонно-синтетические, птички и вообще жизнь продолжается.