Утром просыпаюсь от веселого чириканья. День начинается с безоблачным небом и обещает быть по-летнему жарким. О вчерашней непогоде напоминают лишь лужи, в которых весело купаются суетливые воробьи. Открываю окно, вспугнув воробьев. Они опускаются серым облачком на ближайшую березку и что-то мне сердито чирикают, стараясь перекричать друг друга. Грудь наполняет не по-городскому чистый воздух. Хорошо-то как!

   Из-за дверей, выходящих в цех, доносится свист дрели. Василич уже трудится.

   - Ну и здоров ты спать, я погляжу, - встречает меня с улыбкой старик. - Завтрак остыл уже, - и он указывает на верстак, на котором находится нечто, накрытое полотенцем, а рядом стоит электрический чайник.

   Улыбка Василича еще больше поднимает мне настроение, укрепляя веру в благоприятный исход решения проблем.

   - Вот спасибо, Василич! Ты мне прям как мать родная. Я так привыкну и останусь тут насовсем.

   Старик хитро хмыкает, а я отправляюсь в санузел мыться-бриться.

   День проходит в обычной суете. Лишь ближе к вечеру звонит Володька, сетует на то, что из-за меня вчера накушался изрядно, выведывая у своего знакомого из администрации сведения о наехавших на меня толстяках.

   - Короче, - подытожил он, - с тебя лекарство в виде пары баклажек пива. К шести я разберусь с делами и жду тебя в офисе.

   Ровно в шесть две большие стеклянные кружки, извлеченные из Вовкиного стола, были наполнены пивом и с глухим стуком столкнулись друг с другом.

   - Ну, шоб тебе полегчало, - говорю я импровизированный тост. Делаю глоток, наблюдая, как приятель жадно ополовинивает свой бокал, и требую: - Ну, не томи. Рассказывай.

   - Собсна, немного я и узнал, - Володька отхлебывает еще пива и блаженно откидывается на спинку кресла. - Серый сперва вообще про них ничего говорить не хотел. Пришлось к пиву присовокупить водочку, будь она неладна. В общем, слушай, что удалось узнать.

   Эти братцы, через подставных лиц, уже завладели половиной города. В том числе и всеми тремя рынками. Помнишь, когда Центральный рынок выгорел почти весь? Так вот, перед этим они обратились к его владельцу с предложением продать рынок им. Продать за смехотворную сумму. Тот, естественно, послал их куда подальше. А через несколько дней случился пожар. Несколько человек погибло. Как и что было дальше, не знаю, но только рынок теперь принадлежит Сараевым, а бывший хозяин мотает срок за преступную халатность, или что-то вроде этого. Вот такие, брат, у них методы.

   - Так вроде говорили, что рынок черные спалили?

   - А в этом еще одна их особенность. Какие делишки ни обстряпывают эти хапуги, по городу обязательно распространяется слух, что это дело рук черномазых. Вот такие вот дела. И еще вроде как у них много на кого компромат имеется. Потому и сидят они в администрации надежно.

   Помолчали. Я размышлял над тем, что дала мне эта информация. А что дала? Да только уверенность в том, что обоюдовыгодно проблема не решится.

   - Да, - встрепенулся Володька. - А помнишь, осенью какая-то пьянь на мерине въехала в толпу на остановке? Так вот, это был сынок одного из Сараевых. И как ты думаешь, что ему за это было? А нифига! Папа отправил сынулю учиться в Англию, а дело то ли замяли, то ли затормозили, в связи с недостаточностью улик. Прикинь, три человека погибли на месте, еще несколько попали в больницу. Кто-то из них наверняка останется инвалидом. А им улик недостаточно! Твари!

   Снова молча пьем пиво

   - Вот я и говорю, - опять начинает Володька. - В нашем городе затевать какое-то серьезное предприятие опасно. Проглотят и не подавятся.

   - Не знаю, не знаю. Не хочу чувствовать себя в родном городе торчком бесправным, - употребляю я армейский сленг. - А потому сделаю все, чтобы подавились.

   - Ну-ну...

   Попрощавшись с приятелем, брожу по городу. В голове начинает созревать кое-какой план. План сумасшедший. Ну а что делать? Оно и вся моя жизнь последний год не совсем нормальная.

   Когда на город опускаются сумерки, ловлю такси и еду в район элитных коттеджей, называемый Березовой Рощей. Не раз приходилось выполнять заказы по отделке в тех краях, а потому я знаю, где находятся дома некоторых городских шишек. Сейчас моя цель - дом прокурора города. Сопровождаемый лаем собак, прохожу по улице мимо его дома. Высокий трехметровый забор из красного кирпича сверху обрамлен частоколом из кованых пик. Из-за огромных черных ворот, скалящихся львиными мордами, доносится басовито-хриплый лай какой-то здоровой псины. Здание, которое высится за забором, назвать коттеджем можно, лишь обладая чувством юмора извращенного сатирика, способного назвать карьерный самосвал "Запорожцем". И вообще, оглядываю соседние постройки, кто придумал назвать это скопление замков коттеджным поселком?

   Улица упирается в лесок, который окружает весь этот район. Углубляюсь в него и, обойдя дома с другой стороны, подхожу к нужному мне строению. С этой стороны такой же забор, увенчанный пиками. Деревья вырублены на расстоянии трех метров от забора.

   Выхожу из леса около полуночи. Вызываю по мобильнику такси и, уже расплачиваясь, понимаю, что приехал не в мастерские, а на квартиру. Наверное, задумавшись, машинально назвал этот адрес. Ну и ладно, надо же зайти посмотреть, что сделали за день.

   Открыв дверь, сразу ощущаю чье-то присутствие. Судя по доносящемуся из комнаты ровному дыханию, там кто-то спит. А стоящие в коридоре туфли говорят, что этот кто-то женщина. Интересно-интересно. Не включая свет, бесшумно пробираюсь в комнату. На диване, подложив руки под голову, спит Катерина. Интересно, интересно. До чего же ангельское выражение на лице спящей женщины. Что же заставило ее заночевать в моей берлоге? Катерина глубоко вздыхает, причмокивает, розовый язычок облизывает чувственные губы. Подавляя возникшее желание, тихонько разворачиваюсь и возвращаюсь в коридор. Аккуратно замыкаю за собой дверь и, набирая номер такси, спускаюсь вниз.

   На следующий день образ спящей Катерины не дает мне покоя. Поэтому, разобравшись с вопросами на объектах, направляюсь якобы посмотреть, как идут дела с ремонтом в собственной квартире. Выйдя из лифта, достаю ключ, но подумав, нажимаю кнопку звонка. Дверь открывает Катерина.

   - Здрасьти, - девушка отступает в сторону, давая мне пройти.

   - Привет. Как движется работа? Есть какие проблемы?

   Осматриваюсь. Две девушки раскладывают на полу комнаты обои, подбирая узор. Заметив меня, смущенно здороваются.

   - Никаких проблем, Олег Юрьич, - поправляя выбившуюся из-под бейсболки рыжую прядь, отвечает Катерина. - Потолок в комнате уже покрасили. Если успеем поклеить обои, то завтра займемся кухней.

   Проходим на кухню, и она начинает объяснять, как и что планируется здесь сделать. Слушаю рассеянно, больше разглядывая ее, чем вникая в суть излагаемого ею. Почему я раньше не обращал на нее внимания? Замужем ли она? Если замужем, то почему ночевала здесь? Может, у нее какие проблемы? Надо узнать.

   - Олег Юрьич! Вы слушаете меня? И что вы так на меня смотрите? - возвращает меня к реальности голос Катерины.

   - А мне приятно смотреть на красивую женщину. Сразу настроение лучше становится.

   Замечаю, как нежные щечки заливает румянец. Девушка сердито хмурит брови, пытаясь скрыть смущение.

   - Да ну вас. Всем бы вам только смотреть...

   Интересно, что она хочет этим сказать? Ну да ладно. Беру ее за руку.

   - Катерина, я полностью вам доверяю и полагаюсь на ваш вкус. И торжественно обещаю, что по окончании ремонта в этой берлоге приглашу вас на ужин в ресторан.

   Вижу, что моя речь окончательно сбила ее с толку. Она смотрит на меня, хлопая ресницами, явно соображая, что ответить.

   - Да. И еще... В общем, если будут какие-нить проблемы... - тут уже начинаю смущаться я. - Ну, не только по работе, а вообще... Короче, если что, обращайтесь.

   Удаляюсь, провожаемый недоумевающим взглядом.