Но гибель Мира Хьюстона заставила их содрогнуться. Так и должно было случиться. «Ад делает больше, чем Небо, чтобы пробудить в человеке страх Господа». Они не знали, что такое красота, но я показал им уродство; они не знали любви и дружбы, но я дал им ненависть и страх.

История Земли учит, что агрессоры, совершая чудовищные преступления, допускали большую ошибку. Военный клич бесчисленных войн заставил людей помнить преступления. Ничто так не поражает землянина, как жестокость, насилие, бессмысленные убийства. Я разжёг этот огонь, Таллис. Это и стало моим посланием.

Таллис смотрел на него расширенными от ужаса глазами.

— Ты болен.

— Нет. Это сработало. За шесть месяцев они смогли создать нечто такое, что позволило им стереть проклятых керотийцев с небес. Не знаю, каким стало теперь общество на Земле. Я никогда этого не узнаю. Но я по крайней мере понял, что человеку опять позволили думать. И я знаю, что они выживут.

Неожиданно он осознал, что прошло довольно много времени. Он не мог больше позволить себе заниматься пустыми разговорами. Вокруг по-прежнему сновали патрульные корабли землян в поисках остатков керотийского флота, которые могли прятаться в безмолвии космоса, не включая двигателей.

— Мне ещё кое-что осталось сделать, Таллис, — сказал он, медленно вставая. — Тебе хотелось бы узнать что-нибудь ещё?

Таллис слегка нахмурился, словно пытаясь что-то вспомнить, но затем закрыл глаза и расслабился.

— Нет, Себастиан, ничего. Делай то, что считаешь нужным.

— Таллис, — позвал Макмейн. Таллис не открыл глаза, и Макмейн этому даже обрадовался. — Таллис, я хотел бы, чтобы ты знал, что за всю мою жизнь ты был единственным моим другом.

Ярко-зелёные глаза остались закрытыми.

— Может быть, и так. Да, Себастиан, я надеюсь, что ты искренне в это веришь.

— Верю, — сказал Макмейн и выстрелил керотийцу прямо в голову.

— Постойте! — раздался оглушительный голос из громкоговорителей всех шести земных кораблей, которые искали остатки керотийского флота. — Остановитесь! Не обстреливайте этот корабль! Я лично оторву голову любому, кто нанесёт вред этому кораблю!

На пяти кораблях командиры тут же отключили оборудование, которое могло превратить в пыль вражеское судно. На шестом майор Торнтон, командующий эскадрой, рычал в микрофон. Его голос слегка дрожал, когда он продолжил:

— Вы чуть не попали в него! Ещё секунда, и мы бы потеряли этот корабль!

Восточные черты лица капитана Веренски выражали то ли испуг, то ли удивление.

— Я не старался уничтожить его. Вы схватили микрофон, как будто вас что-то укусило. Я думал, это всего лишь брошенный корабль. После взрыва он получил такое страшное ускорение, что там никто не может остаться в живых. Должно быть, у них была причина использовать ядерный заряд вместо антиускорительных полей. Что заставляет вас думать, что он уже не опасен?

— Я и не говорю, что он не опасен, — рявкнул майор. — Возможно, он очень даже опасен. Но если мы сможем, мы должны захватить его. Посмотрите! — Он ткнул пальцем в изображение на экране.

Теперь корабль не вращался и не кувыркался.

Через пятнадцать минут ускорения его ядерные снаряды взорвались, и теперь он двигался спокойно, с постоянной скоростью и казался не более опасным, чем искорёженная консервная банка.

— Я ничего не вижу, — отозвался капитан Веренски.

— На этой стороне у него керотийские символы. Нёбный неголосовой согласный, окружённый…

— Я не читаю по-керотийски, майор, — произнёс капитан. — Я… — Он вдруг моргнул и воскликнул: — «Шудос»!

— Вот именно. «Шудос» с Керота. Флагманский корабль керотийского флота.

И в глазах майора, и в глазах капитана внезапно вспыхнула ненависть.

— Даже если его вооружение всё ещё функционирует, мы должны попытаться, — заявил майор Торнтон. — Если же все они погибли, мы должны постараться извлечь тело Мясника. — Он снова взялся за микрофон.

— Эскадра, внимание! Слушайте внимательно и не суйте свои руки куда не положено. Корабль перед нами — «Шудос». Корабль Мясника. Это десятиместное судно, самое большее на нём может быть тридцать человек, если их там упаковать, как сельдь в бочке. Я не представляю, чтобы кто-нибудь там уцелел после такого ускорения от взрыва ядерных снарядов, но помните, что они не имеют ни малейшего понятия о том, как действуют наши контрактивные генераторы, которые подавляют их локаторы. Помните, что сказал доктор Пендрик: «Ни один человек не может превосходить другого во всём. Каждый человек в чём-то имеет превосходство над другим». У нас может быть контрактивный генератор, но и у них может быть нечто, о чём мы не догадываемся. Так что будьте начеку.

Я намерен высадиться на этот корабль с отрядом. За Мясника назначена награда, и она будет пропорционально разделена между всеми участниками вылазки. Доли будут достаточно большими, к тому же мы все получим благодарности, если сумеем захватить его.

Мне нужно по десять человек с каждого корабля. Я не вызываю добровольцев; я хочу, чтобы командиры кораблей отобрали людей, которые будут готовы сложить свои головы в случае необходимости. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь запаниковал и открыл стрельбу, когда надо раскинуть мозгами. Мне не нужны те, у кого были родственники на Мире Хьюстона. Простите, но я не могу позволить просто сводить счёты.

Сейчас мы в тысяче миль от «Шудоса»; осторожно приближайтесь к нему на расстояние в сотню ярдов. Десантные отряды должны быть готовы к высадке, когда мы подойдём вплотную. Останавливаемся в ста ярдах и высаживаемся на корпус. Затем получите дальнейшие указания.

Вот ещё что. Не думаю, что его антиускорительные генераторы действуют, принимая во внимание повреждения корпуса, но мы не знаем этого наверняка. Если они вдруг включат свои антиускорители, корабль должен быть уничтожен — без учёта того, кто будет в это время на борту. Лучше пусть погибнут шестьдесят человек, чем позволить Мяснику ускользнуть. А теперь — выполняйте.

Полчаса спустя майор Торнтон стоял на корпусе «Шудоса» в окружении шестидесяти десантников.

— Что-нибудь видно через окна? — спросил он. Несколько человек приникли к стёклам видоискателями, подсвечивая себе фонариками.

— В живых — никого, — заявил сержант, и все остальные подтвердили его слова.

— Просто какое-то месиво, — добавил другой сержант. — Это ускорение размазало их по полу. Зачем только они взорвали снаряды?

— Давайте войдём и посмотрим, — приказал майор Торнтон.

Внешняя дверь воздушного шлюза была закрыта, но не заперта. Она легко открылась, и они получили доступ к внутренней двери. Десять человек последовало за майором, остальные остались снаружи, получив приказ стрелять сквозь корпус, если случится что-либо непредвиденное.

Если кто-то остался в живых, — сказал майор, — мы не должны допустить, чтобы они задохнулись от утечки воздуха. Сержант, включите систему воздушного циркулирования.

Они оказались в герметичной комнате, рассчитанной на десять человек. В ней было достаточно места, чтобы весь экипаж мог здесь разместиться.

Когда отворилась внутренняя дверь, они осторожно проникли внутрь. Тут же выяснилось, что в предосторожностях не было необходимости. На борту не было ни одной живой души.

— Три офицера убиты выстрелом в голову, — доложил сержант. — У одного из них свёрнута шея, но это и неудивительно после такого ускорения. Экипаж в машинном отделении — пять человек. Всё вдребезги, но думаю, что они погибли от радиации, потому что защитная крышка с одного из реакторов снесена взрывом, который и пробил корпус корабля.

— Девять трупов, — задумчиво произнёс майор. — Все керотийцы. И все они погибли скорее всего до ускорения. Продолжайте поиски, сержант. Мы должны обнаружить десятого человека.

Следующие двадцать минут они потратили на поиски, которые не принесли результата.