Карина – жена начальника ЛЭС на газокомпрессорной станции. И муж у неё козёл. Потому что хам. Потому что жрёт водку. Внешне эти его качества до поры ничем себя не обнаруживают. Одет всегда с иголочки. Туфельки всегда начищены, галстучек. Шофёр тщательно следит за состоянием УАЗика, на котором ездит его начальство, Радмил Борисович Гальцин. Внутри – кошма на потолке и дверцах, чтобы не замёрзнуть зимой, флэшки и диски с записями самого лучшего шансона. Ещё эта козлина, Радмил Борисович, маленький, щупленький. Но с подчинёнными требовательный и взыскательный. Особенно, когда выпьет. (Collapse) Тогда Радмил Борисович на подчинённых орут, кроют их матом. Но делают это обычно за пределами газокомпрессорной станции, где-нибудь на выезде, в командировке.

Я так думаю, что и дома. В семье. Когда никто не видит.

Потому что компрессорная станция – это не какая-нибудь забегаловка и даже не уютный тихий офис с клерками. Это организация полувоенного типа. Железная дисциплина, порядок. Там, где газ, сотни тысяч кубометров горючего вещества, которое со свистом проносится по трубам газопровода, там опасность. Малейшая оплошность может привести к катастрофе.

Однажды наша компрессорная проводила испытания ветки газопровода.

Как положено, установили по периметру предупреждающие знаки, перекрыли с гаишниками дороги. Стали поднимать давление в газопроводе. И в одном месте стенка трубы не выдержала.

Это событие потом долго обсуждалось жителями окрестных деревень. Взрыв произошёл ночью. И вдруг вся степь вокруг осветилась, можно стало быстро почитать газету, если под рукой газета, но лучше – о чём сразу подумали очевидцы – прикрыть голову руками, согнуться, прыгнуть куда-нибудь в погреб…

Ослепительное пламя струёй на десятки метров устремилось в небо. Всем, кто это увидел, показалось, что – вот оно, наконец, дождались! – напала на нас проклятая Америка! Или – как вариант – наступил Конец Света. Который уже сколько раз объявляли, и прогноз сбылся.

Только газовики не видели в случившемся событии ничего особенного. Так бывает при испытаниях газопровода. Обычное дело. Для того и проводятся испытания, чтобы проверить, определить слабое место.

Конец Света, как всегда, оказался рукотворным.

Газ перекрыли. На следующий день пришла техника. Из-под земли достали лоскуты изувеченных труб, заменили их на новые.

Газ – это серьёзно, это опасно.

Поэтому, если бы на территории компрессорной нашего Радмила Борисовича застукали в подпитии, то минуты его пребывания в штате организации были бы сочтены.

Ну и – берёгся он.

Пил только дома и в командировках, где он, среди людей, ему подчинённых, мог позволить себе самое свинское состояние.

Я на газокомпрессорной станции был человеком временным. Приехал в глушь, за тысячу километров из Екатеринбурга, поднабраться стажа. В планах был институт, дальнейшее продвижение по карьерной лестнице.

Жил в ведомственной гостинице. Стал немного знакомиться с населением маленького посёлка газовиков.

Однажды в местной столовой начальник ЛЭС, Радмил Борисович Гальцин, отмечал свой день рождения. И там я увидел его жену, Карину. Стройная, худенькая. Тогда я думал, что она блондинка. Карина очень заметна была на празднике Радмила Борисовича: руководила процессом, смеялась и непрестанно говорила о своём муже хорошие, приятные слова.

И я потом, уже узнав Карину поближе, удивлялся этому её качеству: ставить мужа на какой-то пьедестал, говорить о нём всегда хорошее и только хорошее. Вот он – самый умный, самый красивый!

Это чувырло нажиралось, крыло её матом, случалось – и поднимало на неё руку, но всё оставалось в ней, в семье. А на людях, в любой компании – самый лучший! И, конечно – добрый…

Это я узнал уже потом.

Когда оказался для Карины человеком единственным, кому она могла рассказать про и маленькие женские тайны.

Может быть, именно потому, что некому было рассказать о той тяжести, которую Карине приходилось на себе нести, она и стала задерживаться у меня в кабинете. Ещё и потому, что со мной было весело.

Вот есть люди, которым нравится смеяться. Они и сами смеются и любят кого-нибудь развеселить. Их не так уж и много. Не судите по концертам Петросяна.

Я иногда задумываюсь – откуда в нашей стране произошёл смех? Он привозной, или есть свой, отечественный?

И почему в других странах улыбок больше? Может, и раньше они были у нас, как у всех, а потом их взяли, да и повытоптали?..

Может, поэтому у нас в стране можно чаще услышать: «Расстрелять!», чем «Пожалеть…».

Знакомый гей говорил, что он подобных себе угадывает всюду: в кафе, на автобусных остановках.

Я угадываю тех, то любит смеяться. Подобных себе.

И мы с Кариной как-то друг друга угадали. Сколько приятных минут общения подарило нам это взаимное сходство!

Но – вот есть такое понятие – Замужняя Женщина. Это серьёзно, как у Пушкина: «Уйдите, Дубровский, я замужем!». И всё. Замужем – это новое, это совсем другое состояние женщины. Это непрерывная забота о муже, детях. О порядке в доме. О еде, одежде. Это планирование жизни, её распорядка.

Всё-таки, Женатый Мужчина – это нечто другое…

Карина была замужней женщиной и весело, смахивая нечаянные слёзы, тащила на себе весь воз непростых проблем своей семейной жизни.

Вокруг нашей компрессорной посреди степи островками берёзовые, кленовые рощи. Я позвал Карину покататься со мной на машине, она сразу согласилась. И машина заехала в такую красивую рощу.

Конечно, мы очень весело разговаривали всю дорогу, и смеялись ещё, когда остановились. И я дотронулся руки этой женщины, которая мне очень нравилась. И я поцеловал эту руку. А потом в открытую шею. Губы были уже совсем рядом, я стал целовать и их.

Я прислушивался к каждому движению Карины, к её дыханию.

Коснулся губами руки, пальцев – не отдёрнула… Шеи – дыхание участилось, но женщина не отстранилась. И потом, когда губы с губами – как-то нерешительно, осторожно стала мне отвечать…

И я руками под платьем попробовал гладить её голые ноги и всё, что дальше в лес – больше дров…

Я остановил себя. Мы отъехали на минутку. Долгое отсутствие могло навлечь на нас обоих подозрение. Коллектив компрессорной маленький. Это даже не Ленинград…

Я поправил на Карине платье, которого из-за меня на ней до пояса практически не было. Всё нашёл, вернул на место. Шейку, шейку ещё много раз поцеловал…

А уже на следующее утро Карина всей семьёй, вместе с мужем, детьми уехала в отпуск. К Чёрному морю, где находился наш, газпромовский, Дом отдыха.

И вот я – знал, что она уедет, и отпустил? И – ничего не сделал?..

Ну, истолковать так было бы совсем не правильно.

Ведь, не сказать, что я-таки ничего и не сделал.

Шейку целовал, голы ножки трогал. Смотрел на них во все глаза. Ох! Как смотрел! И весь вид мой однозначно говорил о том, что пылает во мне огонь любви, а с ним, рука об руку – огонь желаний. И то, что не поспешил – тоже молодец. Значит, не примитивное у меня плотское влечение, а торжество духовного начала.

Такое может оценить не только мыслящая женщина, но и обыкновенная.

Внутренний голос подсказывал мне, что никуда от меня уже моя Кариночка не денется. И вернётся из отпуска и поедет со мной, хоть на край света. Где можно будет взять её голыми руками. Голую.

И, потом, имея уже некоторый жизненный опыт, я знал, что, если чего суждено, если чего уже прописано в Книге наших судеб, то сбудется оно неотвратимо.

Так же – и не сбудется, если мечты свои ты распространил за пределы расписанного распорядка действий.

И уже в сентябре, когда полетели над полями паутинки. Когда стали вспыхивать в степных наших лесочках, то тут, то там желтые и багряные костры осенних причёсок на берёзах и клёнах…

Карина опять оказалась в моей машине.

Одетая, как невеста, во всё белое. Очаровательная блондинка с короткой причёской. Осенняя вишня.

«Ой! – уже разделся!» – сказала она, открыв глаза.