— Судя по имевшимся у нас сведениям, речь шла об обширном политическом кризисе, — рискнул предположить Маккензи.

— Я бы сказал, что «гигантском» было бы точнее. Мне жаль, что мы не могли сообщать вам обо всем, но бывали времена, когда конспирация даже меня приводила в ужас, и ничего с этим нельзя было поделать. Мы неоднократно рисковали, но все же победили. — Он скрестил ноги и внимательно изучал Маккензи некоторое время. — Ян, насколько хорошо вы осведомлены в политических течениях Конкордата?

— Новые данные регулярно передаются запредельникам, сэр, и я старался не отставать от жизни, — ответил Маккензи, недоумевая, чем был вызван подобный вопрос. — У власти находились синдикалисты и социал-демократы, с того момента, как на последнем плебисците ваша партия Конкордалистов потерпела поражение. Ваша партия имела широкую поддержку интеллектуалов, но этого было явно недостаточно, чтобы компенсировать урон, нанесенный ей в результате вторжения рашадианцев в нихонианские деревни.

Сирус согласно кивнул:

— Да, я должен принять часть ответственности за эту трагедию на себя. Ведь это была моя идея вести политику сближения с рашадианцами, которая настолько развязала им руки.

— Честно говоря, сэр, я всегда не совсем понимал, какую цель преследовали подобной политикой, — признался Маккензи.

Сирус смотрел сквозь окно на рощу мангалам. На долю секунды он вдруг показался очень слабым.

— Да, сейчас я могу оценить, что это было неумно. Но тогда я всем сердцем верил, что у рашадианцев было законное право быть недовольными. Ведь Гегемония украла их родину, и они были в изгнании, своеобразная Диаспора, словно древние евреи, а позднее палестинцы во времена сионизма. Я рекомендовал прибегнуть к тактике возвращения их на прежние места, в случае, если будет достигнута договоренность о репарационных выплатах. Нам казалось, что это было бы хорошей политикой.

Сирус сделал глубокий вдох, а потом неслышно выдохнул воздух.

— Все это, конечно, закончилось, когда рашадианцы разграбили и разрушили нихонианский берег.

— Это был жестокий налет, — подтвердил Маккензи. — Вы когда-нибудь узнали о причинах его?

Сирус покачал головой:

— До недавнего дня я объяснял его себе внутренними конфликтами в среде самого рашадианского движения или же непроходимой человеческой глупостью. Но сейчас я знаю причину этого налета. И вы помогли мне доказать свою правоту.

Маккензи готов был побиться об заклад, что знал, что имеет в виду Сирус Магнум. Ведь налет рашадианцев на лагерь возглавляла Ван Сандер и ее люди. В Конкордате существовала пятая колонна, которая тайно помогала террористам. Об этом Ван Сандер не лгала ему.

— Тогда, значит, Внутренняя Служба выступала заодно с рашадианцами?

— Косвенно, да, но и это еще не все. Всего несколько дней отделяло Красный Утес от захвата Армадой Федерации, когда вы предупредили меня о грозящей опасности.

— Федерация намеревалась захватить Красный Утес? — не веря в услышанное воскликнул Маккензи. — Невероятно! Но это означало бы мгновенное возмездие, которое не заставило бы себя ждать.

— Совершенно не обязательно, — ответил ему Сирус. — Вот где на арену выступают амбиции Внутренней Службы и мои просчеты в политике. Видите ли, поверхностному наблюдателю даже и не пришло бы в голову, что речь идет о вторжении. Армаду Федерации сюда пригласили бы, чтобы спасти Красный Утес от меня.

Маккензи сидел с широко раскрытым ртом.

— Да, Ян. Таков был их план, — продолжал между тем Сирус. — Внутренняя Служба тайно уже подготовила материалы, обвинявшие меня в том, что я предоставлял рашадианцам платформы на Красном Утесе, откуда они и наносили свои удары. Таким образом, по их утверждению, я преследовал цель дестабилизации нынешнего правительства настолько, чтобы добиться своего переизбрания в Исполнительный Комитет. Как только это произошло бы, по их словам, я опять взялся бы за проведение политики сближения и предоставил бы рашадианцам Красный Утес в качестве их второй родины. Внутренняя Служба заранее позаботилась о том, чтобы подготовить доказательства, подтверждающие эту сказочку, а также плененных рашадианцев, чтобы получить свидетельские показания. Но все же была одна загвоздка. В настоящий момент Красный Утес находится на самой отдаленной точке своей внешней орбиты и вдалеке от основных сил Конкордата. Как остановить меня? Тогда Внутренняя Служба предложила прибегнуть к услугам Федерации, чтобы разгромить пособника рашадианцев. По счастливому совпадению, их армада совершала маневры всего в нескольких днях пути отсюда.

С этой точки зрения ваши махинации с законом только играли им на руку. Ведь вы были пособником рашадианцев, и вполне естественно выбрали себе в защитники меня, чтобы спасти свою шкуру. Как только я узнал, что они задумали, я ввел военное положение для стабилизации ситуации. Вы понимаете, почему я был так сдержан с вами, Ян, и не очень-то много времени тратил на ваши проблемы?

Маккензи кивнул. Для Исполнительного Комитета обвинения, выдвинутые Внутренней Безопасностью, всегда имели вес.

Сирус между тем продолжал:

— Конечно, как только я узнал, что происходит, я тут же выдвинул контробвинение против Внутренней Службы, что они на самом деле готовили переворот с помощью сил Федерации. Я подкрепил свои заявления информацией, полученной у оперативников Внутренней Службы, которых мы арестовали. Мои противники в Совете были сбиты с толку всеми этими обвинениями и контробвинениями. Мои политические оппоненты склонялись заключить союз со Службой Внутренней Безопасности исходя из собственных интересов. Кольцо затягивалось вокруг недвусмысленного свидетельства о тайном сотрудничестве Внутренней Безопасности и рашадианцев. Вот почему Ван Сандер пришлось бежать. Армада Федерации уже могла бы быть здесь и мы все уже сидели бы в наручниках — а может, что-нибудь еще и похуже — не прибегни Ван Сандер к попытке своего налета, который и явился лучшим доказательством против Внутренней Службы.

— Таким образом, все было секретным, пока Ван Сандер не напала на нас и контакты Внутренней Службы с террористами не выплыли на поверхность, — с нервной дрожью проговорил Маккензи.

Сирус Магнум поднял руки ладонями вверх.

— Да. Это просто счастье, что им вдруг так понадобились вы и Светла.

Мрачная решимость переполняла сознание Маккензи. Он понимал, что рассказанное Магнумом должно бы было рассердить его, но на самом деле он не испытывал ярости. Стратегия была великолепной.

— Вы ведь использовали нас как приманку, не так ли, сэр?

Сирус молча смотрел на него, и в его глазах не было и намека на смущение.

— Да, боюсь, что именно так я и поступил. Но это была лишь одна из многих расставленных нами ловушек, хотя О-Скар всегда полагал, что главной их целью будет попытаться снова взять вас в плен. Им были необходимы доказательства своим обвинениям просто как воздух, а постоянно привлекать рашадианцев, не подставляя себя под удар, они больше не могли. Они считали, и вполне справедливо, что могли склонить вас давать показания в их пользу.

Маккензи откинулся на спинку сиденья, скрестив руки на груди. Несколько секунд он хранил молчание.

— Хорошо, — наконец заговорил он. — Ван Сандер заглотнула приманку, и это нас спасло. Но зачем Внутренней Безопасности нужна была такая секретность? Что они хотели таким образом выиграть?

— Руководство Внутренней Безопасности в основном состоит из людей датской национальности. Насколько вам известно, наши колонии в основном состоят из выходцев из Восточной и Средней Европы: славян, русских, евреев, арабов. Это естественно, так как первоначально экспедиция на Сигни Б организовывалась и финансировалась энергетическими картелями. Вы, англо-американцы, и нихонианцы появились позднее, но вас было столько, что вполне хватило бы заселить целые континенты или даже луны. Вы ассимилировались с нашим социальным порядком или устройством как равные.

Но датчане представляли собой маленькую группу людей, чьи предки веками работали на транснациональные нефтяные компании. Они иммигрировали с основной экспедицией и были вынуждены жить бок о бок с представителями других национальностей, которых было большинство. Они начали чувствовать себя угнетаемыми, особенно после того, как была разбита Корпорация Гегемонии, и повсюду в делах все больше влияния стали получать религиозные и этнические традиции. Они смогли добиться определенного преимущества только в рядах Внутренней Службы, и поэтому они стремились любыми правдами и неправдами усилить свое влияние. Ведь они полагали, что все другие пути для них закрыты. Датчане обрадовались той возможности, которую им могла предоставить Федерация.