— Дело… дело в том, что адвокат утверждает, что в процедуре развода не будет ничего сложного. — Она умоляюще взглянула на него. — Мне нужна свобода, Андреас. Ты заставил меня выйти за тебя и не можешь требовать, чтобы я осталась — ведь я не люблю тебя. — Последние слова явно больно ударили Андреаса прямо в сердце. На его лице внезапно отразилась сильная усталость. Возможно, это результат вчерашней неудачи? Но нет, дело не в этом. Она явно заставила его жестоко страдать.

— Что ты рассказала своему адвокату? — спросил он, словно проигнорировав последние ее слова.

— Все. Мне пришлось это сделать.

— Все — это что?

— Это то, что ты заставил меня стать твоей женой, угрожая моему отцу, и конечно, я сообщила ему о том, что мы никогда не жили вместе. Этого более чем достаточно, чтобы получить развод.

— И это все? Как мало ты знаешь, дорогая. Ты хоть сказала этому адвокатишке, кто я? — поинтересовался он.

— Разумеется, мне пришлось это сделать. — Она налила себе вторую порцию. — Как мне ни жаль, но я уже сказала, и повторю — мне нужна свобода.

Андреас был известным хирургом с неоспоримо высокой репутацией. Естественно, что никаких дрязг и сплетен вокруг своего имени он не желал. Об этом, однако, ему следовало подумать прежде, чем он заставил ее вступить с ним в этот безумный, не имеющий никаких шансов на будущее союз.

— И твой адвокат заверил тебя, что развод будет легкой процедурой. — Его глаза были холодны как сталь. Шани упорно пыталась рассмотреть его лицо, но на фоне окна видела лишь его худощавую гибкую фигуру. Признал ли он поражение? Нет, он не способен его признать. Шани случайно бросила взгляд на его руку, сжимавшую бокал, казалось, что хрусталь вот-вот хрустнет в его сильных пальцах. Но этого не случилось. Он поставил бокал на столик, подошел к ней и посмотрел ей в лицо. Шани не смогла отвести глаз. Щеки ее залились ярким румянцем, а все чувства отразились на лице словно в зеркале. В его глазах на миг мелькнуло восхищение, но они тут же снова стали жесткими и холодными. Нет, в них не было ни следа растерянности или поражения, только твердость и решительность. И еще нечто таинственное, неопределенное, что доставляло Шани наибольшее беспокойство. — Возможно, что ты не в курсе, но адвокаты здесь не больно-то хорошо знакомы с английскими законами. — Она не ответила, и он продолжал: — Этот человек, нанятый тобой, понятия не имеет, о чем он говорит.

— Разумеется, имеет! — возразила она вызывающе, однако будучи не вполне уверенной в том, что говорит.

— Он знает о том, как все происходит на Кипре, я полагаю, так?

Она нахмурилась. О чем он говорит?

— Английские браки расторгаются по взаимному согласию. При этом в церковную кассу поступает определенная сумма денег, — пояснил он, слабо улыбнувшись. — К чему я, собственно говоря, веду и что пытаюсь объяснить тебе. Этот твой адвокат, очевидно вообразивший, что все это обычный пустяк, он хоть знает, что поженились мы в Англии?

Силы начали оставлять Шани. Она отказывалась признать, что Андреас все-таки может остаться в выигрыше.

— Он знает, что мы поженились в Англии, да.

— И зная это, он пребывает в уверенности, что сможет добиться для тебя развода? — Андреас покачал головой. — Только я и только добровольно могу пойти на это. И ни ты, ни твой адвокат не в состоянии что-либо мне противопоставить.

— Противопоставить? — она возмущенно уставилась на него. — Ты исковеркал мне жизнь. Ты меня шантажировал!

— Не говори чепухи! Ты сама дала согласие на брак. Что же касается исковерканной жизни, смею с тобой поспорить. Я пострадал куда больше, чем ты, — нет уж, подожди, дай мне договорить, будь так добра. Я предложил тебе руку, сердце, свой дом, а ты просто сбежала. В глазах закона исковеркана именно моя жизнь. Поэтому если кому и просить развода, так скорее мне.

Шани поставила стакан и снова села. Руки ее дрожали, взгляд был отстраненным. Прав ли он? Ситуация спорная, что и говорить… Неужели она будет привязана к нему до конца жизни? Она подняла на него глаза, ища сострадания, но он лишь спросил:

— Я знаю, ты дала мне ответ, что не желаешь связывать со мной свое будущее, но это твое последнее слово?

— Конечно последнее. Я никогда не буду жить с тобой. Кстати, ты, похоже, упустил ту незначительную деталь, что я… — Она остановилась и затихла, заметив, как меняется выражение его лица.

— Да, — сказал он медленно. — Что — ты?..

Ей, в который раз, стало страшно, но она решила продолжить, пока он полностью не сковал ее волю.

— Что я люблю другого человека. Тебе это известно. — Повисла напряженная тишина, и, подняв голову, Шани медленно продолжила: — Я намерена выйти за него, Андреас, и, если в тебе осталась хоть капля гордости, ты не будешь стоять у меня на пути и дашь мне развод.

— Я тебе только что объяснил, что развода ты не получишь. Я также сказал тебе, что должен встретиться с наглецом, решившим, что он может безнаказанно украсть у меня жену. Кто он такой?

— Брайан… он офицер…

— Хм, англичанин?

— Думаю, что в моем желании стать женой соотечественника нет ничего противоестественного. — Она встала, взяв со стола свою сумочку. — Я также думаю, что обсуждать нам более нечего, — негромко добавила она. — Адвокат предупреждал меня, чтобы я не оставалась с тобой наедине.

— Ты не должна оставаться наедине с собственным мужем? — он вновь задал ей вопрос, которого она уж никак от него не ожидала. — Что еще он сказал? — тихий голос, ни капли эмоций, он прозвучал угрожающе, и все же его спокойствие позволяло ей говорить с ним так же спокойно и отвечать ему, как она не осмелилась бы ответить в иной ситуации.

— Он сказал, что у тебя нет законной почвы для отказа, — а его вердикт имеет для меня куда больший вес, чем все то, что говоришь мне ты!

Он не ответил, лишь пожал плечами и открыл дверь, отступая в сторону и давая ей выйти. Фонари во дворе привлекали к себе тучи ночных насекомых. В отдалении слышался шум прилива. Закрывая за собой калитку, Шани увидела, что Андреас уже вернулся в дом и парадная дверь закрыта. Она уже хотела повернуться и уйти, но тут ее взгляд упал на освещенное окно гостиной… и на силуэт Андреаса в этом окне. Удивительно, но необъяснимое чувство горечи охватило ее. Андреас сел… и опустил голову на руки.

Что произошло с ней? Откуда взялось это замешательство? Ведь она не желала ничего, кроме развода с Андреасом… Больше всего на свете она хотела получить свободу!

С момента ее последнего пребывания в доме супруга прошла неделя, и то была неделя мучительной внутренней борьбы. Брайан отсутствовал — его отозвали на месяц в Англию, к его неудовольствию, но к ее огромному облегчению. К моменту его возвращения она сумеет изгнать из себя все эти глупые сомнения. Но сомнения с каждым днем лишь возрастали, и под конец она вынуждена была признать, что Андреас занимает ее мысли куда больше, чем ей бы этого хотелось. И чем больше было сомнений, тем естественнее к ней то и дело возвращалось сознание того, что она замужняя женщина. Всего несколько месяцев назад брак казался ей чем-то нереальным, полузабытым недоразумением, канувшим в Лету. Теперь, однако, она поняла, что ошибалась, однажды даже достала из шкатулки свое обручальное кольцо и принялась его разглядывать. Прекрасное, но примерить страшно. Миссис Мэноу…

Адвокат бездействовал. Когда в последний раз она звонила ему, он объяснил ей, что процедура, конечно, займет некоторое время, и тут же принялся заверять ее в том, что он держит все под контролем и волноваться ей не о чем.

Узнав об оптимистичном настрое адвоката, Брайан, еще до отъезда с Кипра, настоял на том, что это следует отпраздновать, и повез ее в «Хилтон». В течение ужина она несколько раз хотела завести разговор о том, что обсуждала с Андреасом тем вечером, и… не могла. А потом Брайан уехал в Англию, так и не узнав об уверениях Андреаса, что только он может расторгнуть брачный контракт.