Теперь уже случай с Миллери для лионской криминальной полиции был ясен. Через день после вызвавших сенсацию показаний извозчика труп был захоронен на кладбище.

  Корон не видел больше необходимости своего пребывания в Лионе, но еще упорнее он продолжал расследование в Париже, тем более что трое арестованных стойко отрицали какую-либо причастность к чемодану и мертвецу.

  Новый толчок расследованию таинственного случая дало сообщение, которое Корон получил от своего агента и которое заставило его вновь поспешить к следственному судье.

  - 25 июля Коуффе видели в ресторане Гуттенберга вместе с неким Михелем Ейраудом, - с ходу сообщил он Допфферу.

  - Кто такой Ейрауд?

  - Он именует себя коммерсантом, но пользуется крайне сомнительной репутацией. С ним была его молодая возлюбленная, Габриэла Бомпард, тоже не внушающая доверия.

  - Допустим, но это вовсе не означает, что они оба имели какое-либо отношение к убийству Коуффе, - возразил следственный судья, полагавший, что Корон и на этот раз находится на ложном пути.

  - Главное еще впереди, месье Допффер! С 27 июля оба бесследно исчезли из Парижа, то есть с того самого дня, когда исчез и Коуффе.

  Корон сразу же объявил розыск обоих. Но прошел уже октябрь, а полиция все еще не могла напасть на след. Пресса все активнее обрушивала едкую критику на шефа криминальной полиции. Это-еще больше распалило Корона и побудило его на шаг, который у непонимающего мог вызвать только недоумение.

  Хотя никто уже не думал, что мертвец из Миллери - это Коуффе (ведь все известные до сего времени факты доказывали обратное), Корон снова вернулся к своим старым предположениям. Он не сдавался, пока Допффер наконец вновь не поинтересовался, как идут дела в Лионе с расследованием убийства в Миллери. Трое арестованных все еще упорно отрицали какую-либо причастность к чемодану и к убитому. Извозчик же, наоборот, оставался верен своим показаниям и добавил еще, что сам видел, как они бросили чемодан с трупом в кусты. В связи с этим он тоже был арестован как помогавший в сокрытии убийства.

  Мертвец не был идентифицирован, но лионский следственный судья не сомневался в скором раскрытии преступления. С его точки зрения, все решало только время, когда трое подозреваемых наконец признаются. А пока, как он писал Допфферу, его парижский коллега мог бы оказать ему очень ценную помощь в дальнейшем расследовании. Дело в том, что чемодан, в котором был отправлен труп, настолько необычная кладь, что, возможно, железнодорожный служащий вспомнит человека, который тогда сдал его в багаж в Париже. Правда, с тех пор прошло уже более года, но такой необычный груз и в Париже встречается не каждый день. К своему письму он приклеил бланк, надпись на котором уже была известна парижской полиции, а именно: "Вокзал отправления: Париж 1231 - Париж 27.7.188... Экспресс 3. Вокзал назначения: Лион, Перрахе, 1". Когда Корон получил от До-пффера этот бланк вместе с письмом, ему сразу бросилось в глаза, что чемодан был отправлен в тот же день, когда Лендри заявил о пропаже своего шурина Коуффе.

  Может быть, здесь и лежит разгадка этого загадочного убийства?

  Корон тут же отправился на вокзал и нашел чиновника по приему багажа.

  - Посмотрите внимательно на эти две наклейки, месье. Последнюю цифру почти невозможно прочесть, но, вероятно, это восьмерка. Пожалуйста, проверьте по своим регистрационным документам, действительно ли это багажное место было сдано 27 июля 1888 года.

  В нетерпении ожидал Корон, когда чиновник снова подойдет к окошку.

  - Мне очень жаль, месье, но 27 июля 1888 года ни одно багажное место под этим номером не было сдано.

  - Тогда проверьте регистрацию за 1989 год, - потребовал Корон взволнованно.

  После длительных поисков наконец нашлась соответствующая квитанция с такими данными: "27 июля 1889 г., поезд № 3. 11.45 дня, № 1231. Место отправления: Лион, Перрахе. Одно багажное место, вес 105 кг".

  Наконец упорство Корона было вознаграждено. Он немедленно помчался к Допфферу и сообщил ему результаты своих последних расследований. Однако тот продолжал сомневаться. Корон не сдавался:

  - Какие еще объяснения требуются, господин следственный судья? Чемодан, в котором был отправлен труп, обнаруженный в Миллери, покинул Париж 27 июля 1889 года, то есть на следующий день после исчезновения Коуффе.

  - Но шурин Коуффе его не опознал, и судебный врач из Лиона также однозначно утверждал, что это не Коуффе.

  - И все же я убежден, что речь идет о Коуффе, ни о ком другом!

  - Но если чемодан отправили из Парижа только 27 июля, - продолжал Допффер, - как мог кучер 16 июля перевозить его в Миллери?

  Здесь было несомненное противоречие. В правильности фиксирования дня прибытия багажа не было сомнений. Значит, извозчик солгал? Когда его заново как следует допросили, быстро выяснилось, что это один из тех глупцов и хвастунов, каких криминальная полиция еще и сегодня часто встречает при расследовании преступлений.

  - Да-да, я всю згу историю придумал, - признался он подавленно. - Да, небольшое вранье. Я боялся потерять свою лицензию извозчика и хотел своим рассказом задобрить полицию.

  Когда Корон узнал о новых результатах допроса извозчика, он возмутился легкомысленным поведением своего коллеги в Лионе, до сего времени не проверившего по-настоящему все обстоятельства дела, и предложил немедленно эксгумировать труп.

  - Я докажу, что неизвестный мертвец из Миллери - это Коуффе, и никто другой.

  Наконец, после некоторого сопротивления лионского прокурора, 12 ноября 1889 года труп был эксгумирован. Вскрытие поручили 46-летнему Александру Лакассагне, который на протяжении девяти лет был профессором и заведующим кафедрой судебной медицины университета в Лионе.

  В то время судебная медицина была еще далеко не так сильна и признана, как ее прародительница общая медицина. Много неточностей допускалось, к примеру, когда на основе трупных пятен и степени окоченения трупа делали выводы о времени совершения убийства. Еще труднее было, конечно, делать выводы, когда труп настолько разложился, что не оставалось ничего пригодного для исследований, кроме костей и волос, как в случае с неизвестным мертвецом из Миллери.

  Когда Лакассагне днем 12 ноября 1889 года приступил к работе, рентгеновские лучи, которые позднее при судебно-медицинском изучении останков скелета стали играть значительную роль, еще не были известны. Рядом с ним находились, кроме Корона, прокурор, шурин Лакассагне доктор Роллет, его ассистенты и доктор Бернард, который когда-то первым исследовал труп и пришел к выводу, что жертва была удушена петлей и что никакого сходства между исследуемым трупом и пропавшим Коуффе не усматривается.

  Работа, которую выполнил Лакассагне, заняла у него одиннадцать дней. Через несколько дней после ее начала, когда судебный медик не проронил еще ни слова относительно ее результатов, Корон поинтересовался:

  - Почему вы, собственно говоря, так исключительно тщательно и осторожно работаете, господин профессор?

  - Потому что я хочу максимально точно установить рост погибшего.

  - Разве вы не можете его просто измерить?

  - Нет, для этого он уже слишком разложился. Но мой шурин доктор Роллет по моей просьбе уже несколько лет проводит измерения отдельных костей. Результаты уже имеются.

  - Означает ли это, что вы но длине отдельных костей можете установить точный рост человека?

  - Да, - подтвердил Лакассагне, - и чем больше сохранилось костей, тем точнее результат. Приведу пример. Если плечевая кость имеет длину 35,2 сантиметра, то, как правило, рост такого человека примерно 1,8 метра.

  - Если же есть две плечевые кости, то можно вычислить среднее число и тем самым достичь еще более точного результата, - заметил Корон.

  - Совершенно верно. Особенно точно можно определить рост человека, если имеются тазобедренные кости, большая и малая берцовые. На основе измерений многих мужских и женских трупов мой шурин вывел формулу измерения и составил таблицы, которые и в будущем едва ли существенно изменятся.