- Что вам известно о его финансовом положении? - поинтересовался он у Корона. - Были ли у него долги?

  - Нет, он жил упорядочение.

  - Может быть, ему угрожало что-то неприятное? Опытный криминалист покачал головой:

  - У Коуффе не было никаких причин скрываться, но на всякий случай я уже сегодня отправил многим полицейским подразделениям во Франции подробное описание примет личности пропавшего.

  Приметы были такие: стройный, худощавый, рост 1,75 метра, элегантно одет, длинные темно-каштановые волосы и ухоженная прямоугольная борода.

  До 16 августа французская криминальная полиция Сюртэ не продвинулась вперед ни на шаг, хотя за это время сотрудники Корона опросили сотни девушек-в местах, где мог бывать Коуффе.

  Корон дал задание просмотреть все газеты, даже самые незначительные провинциальные листки, с целью выявить все сообщения о найденных трупах. И вот ранним утром 17 августа он обнаружил на своем письменном столе две провинциальные газеты с сообщением, что на берегу Роны у деревни Миллери, расположенной вблизи Лиона, найден в мешке труп неизвестного мужчины и перевезен в морг.

  Корон счел необходимым проверить, не является ли неизвестный труп разыскиваемым Коуффе. Следственный судья поначалу не соглашался на проверку, так как до этого Корон уже неоднократно шел по ложному следу. Затем запрос был все-таки сделан, но из полиции Лиона, где были недовольны вмешательством коллег из Парижа, сообщили, что убитый вовсе не Коуффе, так как приметы его другие.

  Для следственного судьи Допффера вопрос этим самым был исчерпан, но не для Корона. По его запросу редактор провинциальной газеты "Лантерне" прислал ему 20 августа подробный отчет, который криминалист вновь обсудил со следственным судьей.

  - Мы его нашли, - гордо произнес Корон, входя в кабинет Допффера.

  - Коуффе?

  - Да, господин следственный судья.

  - Кто идентифицировал труп?

  - Еще никто, но я тем не менее в этом уверен. Корон развернул письмо, которое держал в руках.

  - Пожалуйста, послушайте, что мне здесь пишет редактор "Лантерне": "С начала августа жители Миллери стали ощущать отвратительный запах, исходящий из нескольких кустов ежевики, растущих на берегу Роны. Наконец, 13 августа уличный сторож Гоффу обнаружил в кустах большой мешок. Когда он вскрыл его своим ножом, из мешка выпала наполовину разложившаяся мужская голова. Гоффу, охваченный ужасом, прибежал в жандармерию. Через несколько часов из Лиона прибыли сотрудники прокуратуры Берард и врач Пауль Бернард".

  - Хм, доктор Бернард, - перебил Допффер Корона. - Вы его знаете?

  - Нетипично не знаю, но слышал, что он имеет отношение к тем врачам, которых судьи и прокуроры с некоторых пор привлекают в случаях, когда требуется совет медика.

  - Значит, опытный человек, - сказал с удовлетворением следственный судья.

  - Кто знает. Я знаком с несколькими судебными врачами, и у меня имеются личные основания подвергать сомнению кое-какие их заключения.

  - Не будем сейчас спорить. Читайте, пожалуйста, дальше.

  Корон вновь взял в руки письмо, нашел место, на котором его перебили, и продолжал:

  - "Так как уже стемнело и света от факелов было недостаточно для вскрытия трупа на месте, мешок с мертвецом переправили в Лион. 14 августа доктор Бернард предпринял вскрытие трупа. Из его сообщения следует, что мертвеца, совершенно обнаженного, засунули в мешок головой вперед. Его туловище было закутано в клеенку и перевязано шнуром длиной в семь с половиной метров. Рост погибшего 1,70 метра, ему было 35 - 45 лет. Борода и волосы черные. На гортани...

  - Один момент! - прервал следственный судья. - Черные волосы... Рост метр семьдесят... Разве в вашем сообщении о розыске не сказано, что у Коуффе рост 1,75 метра и волосы темно-каштановые?

  - Да, сказано.

  - Значит, этот мертвец не может быть идентифицирован как Коуффе! - решительно заявил Допффер.

  Но Корон не соглашался.

  - Я могу только снова подчеркнуть мое недоверие к результатам исследования наших так называемых судебных врачей! Но, пожалуйста, послушайте дальше, что мое написал редактор.

  - Если вы на этом настаиваете...

  - "На гортани в двух местах повреждения, - читал далее криминалист. - Из этого Бернард заключил, что незнакомец был задушен. Бернард как раз закончил свое обследование, когда из Санта-Гени-Лаваля, села неподалеку от Миллери, в Лион поступило новое тревожное сообщение. Один крестьянин, собирая улиток на берегу Роны, наткнулся на какие-то странные куски дерева. Жандарм Томас, проходивший как раз мимо, был уверен, что это части чемодана, причем от них исходил типичный трупный запах. Томас решил, что это связано с находкой в Миллери, и отправил все в Лион. Там на крышке чемодана обнаружили две наклейки французской железной дороги. На них значилось: "Вокзал отправления: Париж 1231 - Париж 27.7.188... Экспресс 3. Вокзал назначения: Лион, Перрахе, 1".

  Корон опустил руку с письмом и устремил взгляд на следственного судью, как бы рассчитывая прочесть на его лице результат сделанного сообщения.

  - Вы только что назвали цифру года - 188... - сказал Допффер, - но какова последняя цифра?

  - Ее невозможно прочесть, но лионский комиссар-криминалист полагает, что это, вероятно, восемь.

  - Это значит, что чемодан был отправлен в Лион более года назад.

  - Если цифра года действительно восемь, - парировал Корон, - "Но то, что чемодан имеет отношение к обнаруженному трупу, - пишет дальше редактор, - выяснилось 16 августа, когда тот же сторож Гоффу нашел на месте, где лежал мешок с трупом, ключ, абсолютно подходящий к замку чемодана".

  Хотя следственный судья был твердо уверен в том, что обнаруженный труп не имеет ничего общего с Коуф-фе, он все же согласился послать его шурина Лендри в Лион, чтобы тот осмотрел труп из Миллери.

  Морг находился на стоявшей у причала барже, распространявшей вокруг в летнее время страшную вонь. Грязный, заросший сторож - его борода и волосы свисали до пояса - провел Лендри и сопровождавшего его парижского криминалиста в трюм баржи, где на голом полу лежало несколько трупов. В полном благодушии продолжая дымить своей трубкой, он осветил фонариком труп из Миллери.

  Лендри, которого мутило от запаха разложения, приложил носовой платок ко рту и носу и бросил лишь беглый взгляд на труп. Останки человека, лежавшего перед ним на голых досках, невозможно было узнать, но они, по его представлению, никогда не могли быть его шурином Коуффе. Лендри молча покачал головой и в ужасе выбежал с баржи на берег.

  Сопровождавший его парижский криминалист, несмотря на то что и он считал вонь невыносимой, оставался в плавучем морге немного дольше и удостоверился в том, что волосы у мертвеца черные как смоль, а не темно-каштановые, как у пропавшего Коуффе.

  - Ну, месье Корон, теперь вы, наконец убедились в ошибочности своего предположения? - спросил следственный судья шефа Сюртэ, когда на следующее утро из Лиона пришла телеграмма с отрицательными результатами.

  - По правде говоря, я этого не ожидал. Но я все равно не думаю, что это ошибка, - заявил Корон с упрямой усмешкой.

  Что, собственно говоря, давало ему такую уверенность, когда все говорило против его предположений?

  Парижский криминалист, сопровождавший Лендри в Лион, получил в то же утро, когда он отправлял телеграмму, еще одно известие, которое исключало тождество мертвого из Миллери с Коуффе. Один извозчик из Лиона явился в полицию и сообщил, что по найденным частям он опознал чемодан, который перевозил 6 июля. В этот день он ждал на вокзале прибывающих пассажиров. Три человека с очень тяжелым чемоданом сели в его экипаж и попросили отвезти их к берегу Роны в Миллери. Там они вышли с чемоданом, однако уже вскоре вернулись без него. Извозчику предъявили альбом с фотографиями преступников, и он уверенно указал на три фотографии. С 9 июля эти три человека находились под стражей в связи с убийством с целью ограбления.