Что такое вкус?

Источник энергии уже совсем недалеко… потянуться…

Больно! Бо-о-ольно!

Кто-то отчаянно тряс её тело, голова болталась, зубы клацали, но сон упорно цеплялся за свои права, не желая уходить, не желая отпускать жертву.

— Альта!

Девушка открыла глаза. В полутьме, едва разгоняемой пляшущим пламенем свечи, склонившаяся над её постелью фигура казалась привидением. Альта ойкнула и рванулась назад, рефлекторно натягивая на голову одеяло.

И проснулась.

— Альта, что случилось?

Она попыталась вспомнить…

— Я снова кричала?

Таша присела на край кровати и тяжело вздохнула.

Это началось недавно, чуть меньше года назад — да, в самом начале осени девочка первый раз закричала во сне. По её словам, раньше такого не было. И объяснить, что именно её напугало, не смогла. Часто бывает, что самый страшный ночной кошмар мгновенно рассеивается, стоит только открыть глаза. Лежишь в холодном поту, чувствуя, как бешено колотится сердце, как дрожат пальцы и спазмами сводит живот — и совершенно не понимаешь, чем это вызвано. В памяти — только ужас, чистый, ни с чем не связанный.

Ладно, если это происходит раз-другой. В конце концов, маги, жившие до Разлома, так и не смогли постичь глубинные тайны человеческого сознания. Научились видеть ауры, толковать сны, временами оказывали помощь тем, чей разум покрылся тенью… но не всегда, далеко не всегда. Увы, многие из тех знаний утрачены, остались крохи. Сейчас и лучшие из Ордена знают о тайнах мысли меньше, чем хотелось бы. Но не нужно быть магистром, чтобы понимать простую истину — к каждому может прийти кошмар. К каждому.

Но, во имя Эмиала, не постоянно же!

— Ты вопила так, словно тебя жгли на костре. Хоть что-то помнишь?

Альта собиралась, как обычно, буркнуть «нет», но вдруг медленно, неуверенно кивнула.

— К-кажется, помню… я не уверена, но вроде бы… вроде бы вы правы, леди. Огонь. Много огня. Очень много. Столько не бывает.

— Костёр?

— Нет… да… не знаю. Что-то огромное и жгучее, и я вся в пламени, очень больно.

Леди покачала головой. Затем зажгла свечи на большом бронзовом канделябре — в комнате стало гораздо светлее.

— Сними рубашку.

Не задавая вопросов, Альта послушно разделась. Довольно долго Таша осматривала тело подопечной, стараясь не пропустить ни малейшего участка. Девушка мелко дрожала, кожа покрылась пупырышками — ночь была довольно свежей, открытое настежь окно впускало в комнату чистый воздух, но под утро становилось зябко, не спасали и пылающие в камине поленья.

— Что вы ищете, леди?

— Тени кошмаров, — усмехнулась Таша. — Я слышала, такое бывает… снится огонь — и на коже появляются следы, словно от настоящих ожогов. Но у тебя всё в порядке. Так что, можно сказать, твои сны — это просто сны. А теперь лезь под одеяло, закрывай глаза и постарайся вспомнить ещё что-нибудь.

Кошмары посещали девушку практически каждую неделю. Иногда, особенно в начале, сны были… нет, и они вгоняли Альту в ужас, но, по крайней мере, та не просыпалась с воплями. Наставнице о ночных ужасах она рассказала не сразу, думала — само собой пройдет. Не прошло, только хуже стало. Если поначалу она просто лежала под одеялом, мелко дрожа и таращась в потолок расширенными от испуга глазами, то теперь её вопли способны были перебудить половину замка. Не помогало ничего — ни успокаивающие настои, ни вино, ни сонное зелье.

— Нет… ничего, — прошептала Альта. — Только огонь. И боль.

— Что ты обожгла? Руки? Лицо?

Девушка надолго задумалась, а затем растерянно посмотрела на наставницу.

— Не знаю… кажется, у меня не было рук… и лица… и вообще ничего.

Дальнейшие расспросы ничего не дали. Несчастная, ещё не отошедшая от испуга девушка так и не смогла толком ничего объяснить — ощущения, которые ей удалось вызвать из тайников своей памяти, были странными — словно бы во сне она и имела тело и, одновременно, была его лишена. В конечном итоге, Таша признала поражение — она не сильна была в теории толкования снов, превратившейся после Разлома из стройной, хоть и не слишком точной науки в смесь догадок, суеверий, традиций и лишь малой толики настоящих знаний. Но и то немногое, что ей было известно, никак не сочеталось с обрывками вытянутых из Альты воспоминаний.

— Поспишь ещё?

— Нет… наверное не усну. Простите, я не дала вам отдохнуть, госпожа.

— Ерунда, я только и делаю, что отдыхаю и, признаться, мне это изрядно надоело. Посидеть с тобой?

Некоторое время они молчали, затем Таша почувствовала, что замерзает, и нырнула под одеяло.

— Я хотела спросить… — тихо и неуверенно заговорила Альта, явно испытывая неловкость, — Если когда-нибудь у нас… у вас будет свободное время, может, мы попытаемся узнать что-нибудь о моей семье?

Таша удивленно изогнула бровь.

— Раньше, кажется, тебя это мало интересовало.

— Да, я ведь ничего не помню… но мне кажется, что я должна попробовать.

Что ответить? Возможности Ордена не так уж и малы, если постараться, привлечь людей арГеммита (даст он разрешение на это или нет — вопрос второй, Таша была уверена, что даст, старый Вершитель относился к Альте с симпатией), можно многое выяснить, хоть и прошло уже столько лет. Да и жители того села, где Лейра нашла этого приблудного ребёнка, вполне могут что-то знать. С помощью магии человека нетрудно заставить вспомнить очень многое, включая то, что сам он считает давно и прочно забытым.

В самом деле, почему бы и нет?

Понятное дело, подобная выходка будет означать, как минимум, нарушение приказа арГеммита безвылазно сидеть в замке. Интересно, а старик в самом деле уверен, что она будет послушно выполнять это жестокое указание? Хватит, два года подобного развлечения способны свести с ума кого угодно, она не в тюрьме. Ну, придётся взять с собой этого красавчика арШана, чтобы совсем уж не гневить Метиуса.

Кстати, правильная мысль, лишним Кайл уж точно не будет. Хотя после войны прошло уже немало времени, но отдельные банды разбойников в лесах Инталии ещё встречались. Имперские войска порядком разорили восточные области страны, уцелевшие жители принялись восстанавливать хозяйство, но нашлись и такие, кто пожелал поправить своё благосостояние быстро — путем грабежа. Основные войска Ордена традиционно размещались ближе к Срединному хребту, а также в устьях Белой и Ясы, где оберегали южные берега государства Лангорская и Сурская цитадели. Да и в непосредственной близости от Торнгарта разбойничать было смертельно опасно, Святитель Верлон, как и его предшественники, весьма не любил слышать новости о грабежах и убийствах в непосредственной близости от Обители, и требовал от светоносцев самых жёстких мер к нарушителям спокойствия. Как правило, поимка заканчивалась для разбойничков либо милосердной петлей, либо (если злодеи имели наглость покуситься на белого рыцаря или служителя Храма Эмиала) менее милосердным, но более эффектным костром.

А вот если подальше от столицы, да ещё в западной части… егеря Сивера Тимретского подконтрольную им территорию охраняли жёстко, у герцога, пусть и с виду добродушного, не забалуешь, туда разбойникам соваться было не с руки. Вот и оставались лесным искателям легкой наживы искать добычу у Троеречья, Озерного или Гленнена. Вроде бы далеко от Рейвен-кэра… но лишний меч в отряде не помешает.

— Вот думаю я, господин, вы всем несчастье приносите, или только мне?

Ублар Хай приложился к кружке, сделал огромный глоток и закашлялся. Настроение у капитана было — хуже некуда. И с какой стати он взял на борт этого пассажира… не в первый же раз, мог бы подумать, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Не иначе, как сам проклятый Эмнаур нашептал… ох, зря, зря не посетил он Эмиалов Храм, не принес положенную жертву светлейшему из богов, глядишь, и охранил бы от беды.

Десятый день «Ураган», соблюдая предельную осторожность, полз вдоль южного берега Эммера, дабы доставить своего единственного (будь он неладен) пассажира в Сур. При этом, Ублару Хаю приходилось бороться с недовольством команды, поскольку в настоящее время южные воды вновь бороздили пираты, оправившиеся от удара, полученного во время инталийско-гуранской войны. Торговые караваны из Кинтары шли, как правило, с серьёзной охраной, корабли гуранцев и светоносцев были силой сами по себе, а вот скромная шхуна с тремя десятками человек на борту вполне могла показаться кому-то из корсаров лакомым кусочком. И все, вплоть до распоследнего юнги, это прекрасно понимали, а потому на пассажира, втравившего «Ураган» в неприятную историю, смотрели косо.