Он был весел и непрестанно шутил с солдатами.

— Теперь, ребятушки, я и близко к пулям не гуляю. Зато они покуда ко мне захаживают. Но вежливо!

В середине июня русские войска начали со всех сторон обстрел крепости. Бомбы и ядра учинили жестокое, как тогда говорили, опустошение. Вскоре все укрепления и дома были разбиты-разрушены. Туркам оставалось укрываться в землянках.

В конце месяца из нашего лагеря в Азов отправили короткое письмо на конце стрелы. Мол, сдавайтесь со всеми орудиями и боеприпасами. Тогда пощадим. Иначе — пощады не будет!

Турки ответили без слов — бомбами да ядрами. Они еще надеялись, что с моря помощь подоспеет.

Честно сказать, наши генералы были в сомнениях. Не знали, на что окончательно решиться. Брать город приступом слишком безрассудно — в крепких стенах ни одной бреши. Минные подкопы затевать — дело долгое и не очень надежное.

Представить сейчас такое трудно, а в ту пору обратились генералы за советом к войску.

— Земляной вал нужен! — ответили без сомнений солдаты. — Деды наши и прадеды так крепости брали, а чем мы хуже!

Действительно, именно так осаждали крепости столетия назад — насыпали огромный пологий вал вровень с крепостной стеной и по нему врывались в город.

Но что эта была за работенка землекопная!

Ночи напролет, поочередно махали лопатами и кирками. Выходили в смену пятнадцать тысяч солдат. Остальные отдыхали или несли караул.

За ночь вал заметно подрастал. Вскоре почти сравнялся со стеной, и приходилось солдатам то и дело, побросав лопаты, вступать с турками врукопашную.

Наконец втащили на вал двадцать пять пушек, и начали бить по Азову прямой наводкой. Туркам стало совсем жарко!

А казаки скучали без дела. Разве ж это дело — землю копать ночами!? Казаки к такому непривычны.

Решили они неожиданно ударить по крепости — увлечь за собой остальные войска.

Две тысячи казаков повел Фрол Минаев на приступ. Быстро взобрались на крепостную стену, сшибли оттуда турок и ворвались в город. Едва не пробились в каменный замок внутри Азова, но встретил их жестокий оружейный огонь.

Казаки отошли на городской вал. Тут они укрепились, как следует, и послали к Петру гонца — казака Самарина. Рассказал он о смелом да скором наскоке и подал разрубленную пополам монету-ефимку.

— Гляди, господин капитан, ефимками стреляют, — пояснил Самарин. — Совсем у турка плохи дела, коли пуль не хватает.

Петр поблагодарил казаков и приказал всем полкам готовиться к решающему штурму.

Восемнадцатого июля рано утром все пушки разом ударили по Азову. Войска с минуты на минуту ждали сигнала к атаке.

Неожиданно из крепости вышел, размахивая шапкой, одинокий турок. Его проводили к генералам для переговоров.

— Мы бы уж давно сдались, — сообщил турок искренне, — кабы в том письме, что стрела принесла, печать была. Лучше всего царская. А без печати наш командир Гассан никак не мог письму поверить. Будет такое же письмо, но припечатанное — отдадим город на прежних условиях…

— О, хитры турки! — расхохотался Петр. — Печать им подавай. А сами подмоги с моря ждали…

Все же печать к новому письму приложили, крепко-накрепко. Отправили в крепость с казаком Самариным.

Через час в русский лагерь пожаловал сам Гассан. Быстро с ним сговорились, что выйдут турки из крепости в полном вооружении, отдадут все пушки, снаряды, бомбы, ядра. В одном заминка случилась — не хотел Гассан возвращать изменника Якоба Янсена.

— Такой, — говорил, — человек хороший! Весельчак! Друг честный!

Генералы пригрозили немедленным и беспощадным штурмом. Ничего другого не оставалось Гассану, как выдать Янсена с головой.

Вскоре из крепости вышли все турки, преклонив шестнадцать боевых знамен. Отдали ключ от города.

Русская армия вошла, наконец, в Азов.

Подоспели с моря галеры и дали залп в честь победы.

— Награждены наши двухлетние труды, — говорил Петр своим товарищам-матросам, — Не от города Азова ключ мы получили — от моря Азовского, Синего!

Уже на другой день приказал он составить план новых надежных укреплений Азова. Все войско принялось восстанавливать крепость.

— Вчера сокрушали — сегодня строим! — ликовал Петр.

— Доброе дело — строить, — кивал согласно Федосей Скляев. — Сердце веселится!

Это была первая победа русского оружия над грозными турками.

В Москве при выезде из Замоскворечья на Большой Каменный мост уже ставили Триумфальные ворота для торжественной встречи армии-победительницы.

Были изображены на тех воротах пушки, ядра, бомбы и морские корабли. По бокам ворот две статуи — богатырь с палицей и воитель в доспехах с мечом обнаженным.

«В похвалу прехрабрых воинов полевых», «В похвалу прехрабрых воинов морских» — такие надписи были под статуями.

А перила Большого Каменного моста украсили персидскими коврами.

Тридцатого сентября 1696 года войско вошло в Москву. Все горожане высыпали на улицы. Радостно встречали армию после ратного дела — с победой.

Полки проходили за полками. В пыли дорожной волокли за собой солдаты турецкие знамена. На телеге везли изменника Якоба Янсена, закованного в цепи. На груди его — доска с надписью «Злодей».

Проезжали богато убранные колесницы генералов.

А позади них среди своих матросов шел капитан Петр Алексеевич — в черном мундире, в шляпе с белым пером.

От Серпуховских ворот, под Триумфальными, до самого села Преображенского шагал Петр в пыли дорожной, овеянный славой воинской.

Но не о славе были мысли его — о будущих делах и заботах.

«Не время в России отдыхать от трудов, — думал Петр. — Только первую букву азбуки одолели — Азов прошли. Дальше надобно грамоту учить! Может, в конце-то концов, и к „добру“ приблизимся».

Да почему, собственно, и не подумать этак государю русскому, хотя бы миг-другой под Триумфальными вратами…