- Ищи ручей,- подсказал Брэд.- Нам нужна вода. Без деревьев мы обойдемся.

Через бревна, перекрывшие ров, я вывел машину на пляж и сразу уперся в бетонный желоб, по дну которого струились жирные, мертвые ручейки. Отталкивающее зрелище! Нойс не выдержала:

- Герб, почему вы не повезли нас в западный сектор?

- Думаете, там лучше?

- Уж не так пусто, как здесь!

- Вот и вся разница.

- Герб прав,- вмешался неунывающий Хоукс,- нет смысла делить.пустыню! - он захохотал и обнял Италию.

…Наконец я нашел место для бивака - под огромной песчаной дюной, невдалеке от приливной полосы. Грязный песок мы прикрыли тентом, и Брэд и Италия разошлись вовсю -горланили и шумели. А вот Нойс хмурилась.

- Ну? - спросил я ее.- Есть проблемы?

- Что за машина оставила тут след?

- «Джип»,- сказал я.- Работали оба моста. «Джип» явно был перегружен.

- Они вывозили пьяную рыбу…

- Мы тоже будем ловить рыбу,- не понял я.

Нойс с затаенным страхом и с насмешкой взглянула

на меня. Она действительно чего-то боялась, нервничала, посматривала в сторону шоссе, как будто оттуда вот-вот должен был появиться танк с десантниками. Это не шло ей. Я нахмурился:

- Когда ты была на пляже в последний раз?

- Семь лет назад,- неохотно ответила она.- Семь лет назад пляжи были уже закрыты… Видишь черные ниточки, уходящие в океан? Это сбросы промышленных вод. Говорят, наши химики чего-то недорассчитали, и океан… умер.

- Океан нельзя убить.

Будто подтверждая мои слова, вдали раздался плеск, и крупная рыбина, глянцевито блеснув, выпрыгнула высоко в воздух. Я торопливо раскрутил барабан спиннинга, но насмешливая улыбка Нойс остановила меня.

- Ты правда собираешься ловить рыбу?

- Хватит глупостей, Нойс!

- Оставь спиннинг.

- Но почему?

- Войди в воду, и поймешь…

Ее глаза выражали столь явную неприязнь и насмешку, что, оглядываясь, я вошел в воду,- по щиколотки, по колено, по пояс. Ноги сдавило маслянистым теплом и тяжестью, кусочки битума, нефтяные пятна закрутились в потревоженной воде. А у самого дна, в темной колеблющейся мути, проявилось что-то черное, движущееся. Только усилием воли я заставил себя стоять на месте. А темная, кривая, судорожно подергивающаяся тень все приближалась и наконец холодно ткнулась мне в ноги. Я различил - рыба! Крупная рыба! Она неуверенно дергала плавниками, странно горбилась и поводила выпученными телескопическими глазами, не обращая никакого внимания на мои протянутые к ней руки.

Я осторожно провел ладонью по скользкой горбатой спине.

- Ты права, Нойс. Нет смысла охотиться за самоубийцами.

Издали донесся смех Брэда.

Еще одна рыбина как полено ткнулась мне в ноги, и я не выдержал, побрел к берегу.

- Ты знала об этом! - сказал я Нойс.- Можно было предупредить!

С той же недоброй усмешкой Нойс взглянула на меня:

- В Итаке на океан ездят не за рыбой,- и кивнула в сторону Брэда и своей приятельницы.

- Что ж,- сказал я,- остается напиться!

И притянул Нойс к себе…

Когда мы возвращались, дымка над городом расслоилась, ударил в нос едкий запах химикалий. Дым из многочисленных труб уже не поднимался ввысь. Тяжелыми облаками он сползал на крыши домов, посыпая улицы и дворы частицами несгоревших шлаков. Унылое настроение, казалось, пронизывало Итаку, и на лицах редких прохожих я, как ни искал, не нашел ни одной улыбки.

Отправив женщин переодеваться, мы ввалились в «Креветку».

- Глотка сохнет,- пожаловался Брэд.-Старик, дай воды!

- Не выйдет! - торжествующе пролаял Флай.- Вонючий комбинат съел леса, теперь он допивает воду! Выбирайте любой алкоголь, но воды в нашем городе нет! - Он ткнул пальцем в плакат над одним из столиков: «И не бросайте окурков в унитаз! Смывая их, вы теряете от пяти до восьми галлонов столь чистой, столь необходимой воды!»

- Ровно столько! - подтвердил Флай, трясущимися руками набивая трубку.-Я сам проверял. Тут Они нас не обманули! Эй, у входа, прикройте дверь! Хватит химии! -и пожаловался сварливо Хоуксу: - Проклятай погода! Третий раз меняю сорочку, а воротник опять черный… Вместо дождя у нас льет сверху кисель. Да вы и сами это узнаете… Плохие, плохие, плохие времена!

К появлению Нойс и Италии ужин, заказанный Флаю, был готов. Салат с кальмарами, мидии, трепанги в соусе, дарджентский краб -и все это из банок! Все консервированное! Брэд отхлебнул из стакана, попробовал краба и, положив мощную ладонь на плечо Италии, заявил:

- Дарджентского краба следует есть в постели..» Не знаю, как ты, Герб, а меня наш стол не устраивает* И Италия думает так же... Ведь так?

Италия кивнула.

Я пожал плечами:

- Как хочешь, Брэд… В этой дыре не повеселишься…

И они ушли.

Унылый мальчишка в грязной фирменной курточке сменил пепельницу, встал у стойки и от нечего делать уставился на нас.

Как правило, нечто вроде согласия между мужчиной и женщиной возникает сразу. Или никогда… Но Нойс сбивала меня с толку. Я не понимал, никак не мог понять- чего она хотела… Наверное, поэтому, когда я к ней обратился, в моем голосе, может быть, впервые за много лет, проскользнули нотки нерешительности!

- Хочешь пойти со мной?

Нойс улыбнулась.

Я вел машину сквозь сплошную стену воды. Флай был прав - в Итаке дождь был схож с киселем, в такой день за руль садятся лишь идиоты.

Наконец выступили передо мной бетонные ребра отеля.

- Поднимись в сорок второй номер,- сказал я Нойс,- тебя пропустят. Я поставлю машину и тоже приду.

Проводив ее взглядом, я загнал «джип» на стоянку. Ни одной живой души не было на пустынной, залитой водой улице. Только мерный шум ливня…

С помощью отвертки я отвинтил приборный щит, оголил пару выходов, заглянул под рулевую колонку, поднял сиденья. Все правильно! Машина была нашпигована микрофонами,- каждое мое слово становилось достоянием Габера или Сейджа. Они были правы, предоставляя полную свободу водителю Гаррису: в ловушку, как правило, попадают вольные птицы…

Когда я вошел, Нойс сидела на краешке кресла и неуверенно смотрела на меня. Они все тут запуганные, в этой Итаке, невольно отметил я и сказал:

- Можешь принять ванну. Я сварю кофе. Это займет десять-пятнадцать минут.

Нойс кивнула. Она была очень хороша, но она была неуверенна. Я еще раз кивнул ей и прошел в смежную комнату, служившую мне чем-то вроде кухни и мастерской. Поставил на плитку кофейник, дождался, когда Нойс пройдет в ванную, извлек с полки пробирку, раскрыл окно и погасил свет. На улице было пусто, но я не хотел, чтобы меня заметили случайные прохожие.

Капли шумно разбивались о подоконник, ручейками сползали по моей руке. Я лизнул языком пробирку - вода была горькая и кислая…

Когда пробирка заполнилась, я плотно заклеил ее специальным пластырем и спрятал в карман куртки, висевшей тут же, на стене. Таким же образом поступил и со второй, а потом набрал дождевую воду в стакан, нажал на выключатель и посмотрел на свет - вода отливала мутью…

Скрип двери заставил меня обернуться.

На пороге стояла Нойс, придерживая рукой расходящиеся полы халата.

- Что ты делаешь? - испуганно спросила она.

- Иди в комнату! - рассердился я.- Кофе я принесу туда.

- Зачем ты рассматриваешь эту воду?

- Она мне не нравится. Грязная, кислая…- я поморщился и демонстративно выплеснул воду в раковину.- Нигде не встречал такой противной воды.

- Я боюсь за тебя,- неожиданно сказала Нойс.

- Чего ты боишься?

- Бэд Стоун возился с этой водой… Это стоило ему жизни.

Ты знала Бэда Стоуна? «Нашего Бэда»?

Она кивнула:

- Он был моим мужем.

Это сообщение застало меня врасплох. Мне в голову не приходило, что кто-то мог быть Стоуну близким… Он возился с этой водой?.. Для чего?.. Почему?.. Или он тоже на кого-то работал?