Он не внушал мне ни уважения, ни участия.

Если его придется ударить, подумал я, то лучше сделать это ногой, как тот парень, подручный Габера…

Но когда Фул повернулся, я передумал. Хватило короткого резкого удара ладонью чуть ниже желтого оттопыренного уха. Фул странно ахнул и навалился грудью на стол.

В карманах доктора ключей не оказалось, но это меня не остановило - спецкурс по открыванию сейфов в АНБ читали виднейшие специалисты… Две минуты, и стальной сейф раскрылся. Две минуты, и содержимое сейфа - пистолет, две обоймы, пачка купюр, истории болезней, сводки химанализов лежали передо мной.

Но прежде чем приступить к пересъемке материалов, я перетащил Фула на диван. За этим занятием меня застала сестра:

- Что с ним?

- Алкогольное отравление,- я подошел к дверям и закрыл их на ключ.- Кто, кроме вас, дежурит в клинике?

- Аронсайд и Герта… Что вы собираетесь делать? - испуганно вскрикнула она.

- Привязать вас к креслу. Вы мне мешаете.

Мне был противен страх сестры. Я толкнул ее к креслу, и она села сама. У нее хватило благоразумия не сопротивляться.

Фотографируя документы, я ни на секунду не забывал о сестре. Дрожа от страха, она все-таки смотрела не столько на меня, сколько на Фула. Она жалела этого пьяницу!

Я усмехнулся. Если меня бросят вот так же на диван, кто-нибудь меня пожалеет?.. Вряд ли… Кто в Консультации столь слаб, что готов расчувствоваться над неудачей?.. Берримен? Он не простил бы мне поражения. Шеф? Он сделал бы все, чтобы я не встал с дивана… Может, Кронер-младший?.. Чепуха!.. И шеф, и Берримен - все они знали разницу между победой и поражением!

На секунду я подумал о Нойс. И усмехнулся. Таких, как я; жалеть ей не следовало…

И вдруг подумал - Лесли] Человек, под носом которого я пустил по ветру фармацевтов Бэрдокка, человек, под носом которого я пристрелил Эксперта!.. Да, Лесли должен был меня ненавидеть, и все же…

Однажды, когда, связанный, я лежал перед ним, Лесли заметил: «Ты этого добивался?» На что я пожал плечами: «Лесли, ты промышленный контрразведчик, я - промышленный шпион. У нас такая работа!» - «Работа!- усмехнулся Лесли.- Твоя работа ничуть не похожа на мою. Твоя работа противозаконна. И, как всякое преступление, она никогда не окупается. Воруя у частных фирм, ты воруешь у государства, у своей страны, наконец. У той самой, за которую ты сражался во Вьетнаме!» - «Вонючая война! - Мне хотелось позлить Лесли, ибо я не верил в его выигрыш.- Беря у одной фирмы, я даю другой. Законное перераспределение капитала. Разве это не помогает общему прогрессу?» Лесли покачал головой: «Прогрессирующим бывает и паралич. Шпионы, даже талантливые, никогда не кончают так, как им бы хотелось».- «Я - исключение».- «Забудь про исключения! У тебя есть только один выход».- «Перейти к вам, в промышленную контрразведку? Охранять то, что вчера приходилось вороват ь?..»

Лесли… Странно, но он, кажется, и впрямь меня жалел…

Впрочем, нет. Лесли жалел не меня. Он жалел мои возможности, которые сам он употребил бы иначе. Он жалел мой талант, поставленный на службу Консультации, а не ему, Лесли…

Закончив съемку, я взглянул на сестру. Она злобно ощерилась. Она уже поняла - ее не убьют. Это придало ей смелости. И я заколебался… Через час-другой она найдет возможность выбраться отсюда…

Час-другой…

«Должно хватить! - сказал я себе.- Мне ведь никто не гарантировал вечность…»

Заперев кабинет снаружи, я бесшумно прошел длинный полуосвещенный коридор.

Привратник меня ждал, я кивнул ему:

- Еду в «Креветку». После таких переживаний следует напиться, не правда ли?

- Вас будут спрашивать?

- Да. Может быть, Габер. Может быть, Сейдж. Но вы знаете,- я в «Креветке»!

На полпути к Старым дачам радиотелефон захрипел. Вызывали мой номер. Я не откликнулся, но телефон не отключил.

- Машину Гарриса видели у клиники! - перекликались незнакомые голоса.

- Привратник подтверждает!

- Так чего вы ждете? - вмешался в радиотелефонный разговор Габер.- Вышлите наряды в клинику. Перекройте все выходы на шоссе.

Я усмехнулся - они будут искать не там… И посмотрел на часы. Три часа ночи. Мое время истекло, но я был уверен - мне повезет!

Я остановил машину на плоском берегу, за кирпичной стеной Старых дач. Именно на это место указывал Хоукс, рассказывая о резервации моргачей. Когда мотор смолк, жирная тишина обволокла меня со всех сторон. Светились гнилушки развалившейся от старости шхуны, чуть плескался прибой. «Где-то здесь»,- вспоминал я…

Придя на помощь, вдали над невидимой отсюда водой вспыхнул фонарь. Пост на выходе сточных вод! Да, это пост!

Затянув пояс плотной куртки, я медленно вошел в маслянистые струи, погрузился по плечи, поплыл.

«Твое счастье,- сказал я себе,- что администрация «СГ» не вывела трубы в открытое море… Твое счастье, что вода тяжела, что планктон убит и не светится»,

Я коснулся труб, покоящихся на бетонных быках, и поплыл под ними. Два раза вспыхивали надо мной огоньки зажигалок, два раза я прилипал к осклизлым черным быкам.

Океан не покрывал труб. Зловонные струи на выходе с хриплым ревом низвергались в крутящиеся водовороты, прикрытые шапками скользкой, не расплывающейся пены. Ухватившись за шершавый срез трубы, я наполнил пробирку, затянул ее лентой и спрятал в чехол. «Это все!» - облегченно мелькнуло в подсознании.

Но это было еще не все.

Вода попала под куртку, заполнила башмаки, и если бы не пузыри, вздувшиеся под непромокаемой тканью, я давно погрузился бы на дно. Вода была теплая, но меня морозило. Где-то на полпути я свернул к кирпичной стене. Мне незачем было возвращаться к машине - Габер давно перекрыл шоссе, ведущее из Итаки.

Луч прожектора пробежал по песку, чуть не задев меня, уперся в каменную стену, ушел вправо. Стараясь держаться в тени, я пробежал под самой стеной в темный загаженный переулок - в стойбище моргачей, в их резервацию, такую темную и безмолвную, что казалось, тут нет ни единой живой души.

Одну за другой я дергал подряд все калитки. Бесполезно! Все они были заперты. Решившись, я перемахнул через забор.

И замер.

В тусклом свете фонаря сидел на низкой ступеньке маленький сгорбленный старик и, постанывая, считал пальцы на своих руках.

- Эй! - окликнул я.- Мне нужно на тот берег бухты. Укажи мне путь. Я заплачу!

Он оставил свой бессмысленный счет, поморгал распухшими веками:

- Ты заплачешь?

- Я дам тебе денег,- нетерпеливо пояснил я.

- Ты не будешь плакать,- успокоился моргач и вновь взялся за пальцы: - Девять, десять, одиннадцать…

Я встряхнул его:

- Как найти брод?

Он, кажется, что-то понял, поднялся, поморгал, поманил меня за собой.

Дом, в который мы вошли, одинаково служил как людям, так и голубям. Голуби сидели на высоком шесте, горизонтально прибитом к стенам, возились на полу, заляпанном грязными лохмотьями сырого теста, и тут же, под низким, забранным решеткой, окном, лежал на животе распухший полуголый дебил, придавив собой обезумевшего от боли голубя. Оскаленные желтые зубы, пена на губах, вытаращенные сумасшедшие глаза - нельзя было понять: смеется моргач или он впрямь собирается убить птицу.

Старик ласково погладил моргача по плечу, и тот всхлипнул.

- Где брод? - нетерпеливо напомнил я.

Какие-то калитки, ступени, переходы, черные, как колодцы, дворы… Мне казалось, мы идем наугад. Где-то за нашими спинами грохнул выстрел. Габер, подумал я, обнаружил мою машину… Сейчас они блокируют и колонию… Что ж… Я взвесил на ладони пистолет Фула… Это еще не все…

Но, кажется, это было все, потому что очередной двор не вел никуда. Его даже стеной не обвели. Он упирался в океан, и грязная вода плескалась почти у крылечка.

Я взглянул на моргача. Он жутко улыбнулся.