Вскрикнув, я бросился к прозрачному шару, надеясь, что, как в описанном выше опыте, сумею прорвать оболочку, за которой погибал Конвей. Но, ударив кулаками отвратительно поблескивающую массу, я встретил лишь холодность и плотность льда.

А Конвей, там, внутри, растворялся!

Процесс этот начался с одежд, коснулся кожи, мышечных тканей… Когда я вызвал по рации танк и он уже ревел рядом, внутри матового кокона, созданного сиренами, не было уже ничего, кроме медленно расплывающихся дымных пятен…

Почти сразу прозрачный холм рассыпался. Стволы сирен встряхивались, приподнимались, между ветвей проскакивали искры электрических разрядов, клубы едких газов клочьями поплыли над обрывками слизи, и все вокруг приобрело прежний вид - бурые голые стволы, вялые плоские листья, огромная томительная тишина…

- Гомер! Гомер! - напрасно вызывал меня Моран.- Отвечай, Гомер! Что случилось?

Я не мог ему отвечать. Мне не с кем было бороться!

Лист сирены, на который я наступил, дернулся. Из тысяч невидимых пор, пузырясь и вскипая, ринулась вверх желтоватая маслянистая жидкость. Соприкасаясь с воздухом, она обращалась в плывущую слизь. Не дожидаясь, когда она обволочет меня, я вскочил на смотровую площадку танка, почти механически отметив ударивший в ноздри ясный и сильный запах озон а!..

- Ты уверен, что тебе следует ждать? - спросил Моран.

Его лицо высвечивалось во всю ширину экрана, но там, за экраном, за прозрачной броней танка находился дымный и плоский океан, и такой же плоский берег, а над ним бурые голые стебли…

- Да.

- Но чего ждать? Ведь Конвей не вернется,

- Не говори так, Франс..,

- Гомер, тебе следует вернуться на бот! Это приказ.

Я промолчал. Я смотрел на колеблющиеся далекие заросли.

- Ты, правда, думаешь, что они,- Моран имел в виду сирен,- не жители Ноос?

- Я допускаю это.

- Шумы, которые мы перехватили на орбите… Цирк с оснащением радиотелескопа… Отсутствие следов жизни в древних отложениях… Повышенные концентрации кислорода и способность сирен создавать озон… Но что такое - сирены?

- Даг любил ставить этот вопрос по-другому. 3ачем тут сирен ы?..

- Корректен ли сейчас такой вопрос?

- Да, ибо сирены взяли Конвея.

- Взяли?.. Что за бред, Гомер? Они просто убили его, когда он вошел в их заросли с препаровальным ножом.

- Ты в этом уверен?

- Неужели они дезинтегрировали Конвея только затем, чтобы где-то там,- Моран ткнул кулаком в небо,- восстановить вновь? - Эта мысль явно его ошеломила.

- Кто знает? - сумрачно сказал я.- Попробуй взглянуть на сирен как на некую анализирующую аппаратуру. Не заключен ли в каждой из найденных «Гулливером» спор такой вот анализатор?.. Как легко их распространять, засевая любую планету! И как легко через цирк-передатчик получать информацию обо всем, что проходит через Ноос! Только тем, что сирены являются автоматами, а не разумной силой, и можно объяснить нападение на Конвея. Разве не должны были они понять - что перед ними? Разве не хотел того же Конвей?.. Но если мы - сила разумная - удержались от подобного опыта, автоматам не обязательно быть столь осторожными. И они растворили Конвея, разложили его по атомам, добираясь до самой сокровенной его сути. Не забывай, в конце концов, что вся информация, необходимая для нашей с тобой постройки, собрана в одной лишь клетке, не превышающей размерами пятнадцати кубических микронов и состоящей почти целиком из ядра ДНК… Любой разум, получив такую информацию, поймет - как построен человек.

- Но это не значит, что он поймет - для чего человек построен.

- Может быть,- негромко ответил я.- Но это вопрос времени.

После нашего разговора прошла неделя. Кое-кто позже увидел в этом еще одно проявление нерешительности Морана, но это не так. Моран догадывался, чего я жду.

Сезон дождей превратил плоскогорье в заболоченную долину. Со стороны взбесившегося океана рвались на сушу гигантские смерчи. Обшаривая края пенящихся воронок, они с ревом обдавали танк каскадами соленой воды.

В одну из таких ночей колония сирен исчезла.

- Они ушли, Гомер!- сообщил Моран с бота.

- Ушли? Как они могли уйти? Их корни буквально ввинчены в камень!

Но берег действительно был пуст…

Телезонд, выведенный Мораном на орбиту, обнаружил длинные, текущие по равнинам, «цепи» сирен. Переплетаясь как неуклюжие размочаленные канаты, они непонятным образом (на воздушной подушке - предположил Моран) устремлялись к хорошо известной им точке - к цирку.

- Я, кажется, понимаю, что происходит,- заметил Моран.

- Некто сверху решил эвакуировать аппаратуру?

- Все проще, Гомер. Сирены поняли важность полученной ими информации и торопятся передать ее в пространство, на свою близкую или далекую родину… Это значит, Гомер, что, может быть впервые в истории разума, речь пойдет о Контакте. Кто бы ни были те, кто засеял Ноос сиренами, сегодня, 19 апреля 2091 года, они откроют человека!

Несмотря на ливень и грозовые разряды, я привел танк к цирку в этот же день. Резко повысившаяся радиоактивность не позволила мне войти в ущелье, но с помощью телезонда и я и Моран могли наблюдать за творящимся в цирке. Каждая ячея в его оплавленных стенах, каждый «заиндевевший» холм - все было занято корчащимися сиренами. Фиолетовые вспышки разрывали мглу, пары и газы вздымались вверх как во время извержения, а эфир лопался от невообразимых шумов и треска.

Когда автоматы бота разложили запись в спектре звучания, мы опять услышали низкий гул. Глубокий и ясный, он повторялся с удивительным постоянством, меняя лишь частоту… Гораздо позже, уже на Земле, я видел в приложениях к Отчету графическую запись радиосеанса сирен, но, несмотря на изумительную чистоту записи, она мало походила на низкий тревожный гул, заставляющий сжиматься сердце.., В конце концов так, наверное, и должно быть… Разве Одисей приказал бы себя привязать к мачте, если бы сирены, вместо концерта в несколько голосов, подсунули ему партитуру?..

И я еще раз побывал среди сирен.

Дождь утих, небо прояснилось… Мое появление сразу вызвало «шепот» сирен. Стебли и листья, до того неподвижные, приподнялись, задрожали. Я увидел, как искрится пепельная бахрома мелких игл, или ресничек, покрывавших стебли. Боясь электрических разрядов, я искал широкие проходы в «зарослях», но это было ни к чему - сирены молчали. Осмелев, я провел по стеблю ладонью. Реснички под рукой напряглись, я почувствовал их эластичность и теплоту, и - ничего больше!

Все глубже и глубже уходил я в «заросли», и сирены раздвигались, уступая путь, будто сами хотели вывести меня к одному лишь им известному центру.

- Гомер! - прозвучал в приемнике голос Морана.- Где ты находишься?

Я медлил с ответом. Я не хотел раньше времени выдавать своих намерений. Я хотел убедиться в их правильности.

- Гомер!

- Слышу, Франс,- откликнулся наконец я, но Моран меня не слышал. Треск и шорохи разрывали эфир.

А потом сирены умолкли. Я услышал собственные шаги.

Влажный туман - признак приближающегося дождя- поплыл над цирком. Я коснулся ладонью сырой, исчерченной дайками, базальтовой стены и вдруг услышал голос Дага Конвея:

- Хайдари!

Он окликнул меня так спокойно, будто мы никогда не расставались. Именно это спокойствие потрясло меня. Не веря, я медленно обернулся, но нигде никого не было, только стебель ближайшей сирены пузырился, пуская над собой лопающиеся шарики желтоватой жидкости.

Но если Конвея не было, голос его не уходил.

- Хайдари! - звал он.

Я наклонился. Потом присел. Передо мной пузырился широкий лист сирены. Если он и впрямь мог имитировать звуки, я не мог понять - как он это делает?..

Голос Конвея отодвинулся в глубь колонии, к центру цирка. Он удалялся, он замирал, но он все еще был внятен. Ничего не боясь, наступая на воронкообразные корневища, пригибая стреляющие разрядами стволы, приминая плоские листья, я шел за голосом, будто и впрямь мог настичь Конвея. И мой сумасшедший бег окончательно утвердил меня в мысли - сирены никогда больше не тронут человека! Они получили свое, и подобия Конвея их больше не интересовали.