поражение. Неважно, с чем ты вышел из Центра, но важно, что ты стараешься сюда

пронести. В основном в Центр ходили торгаши, барыги. Расставляли свои палатки на

Проспекте света, торговали всем, чем придется, а за небольшую плату проносили

запрещенные предметы для продажи, например, геронидин в таблетках, куриц, напичканных тем же самым веществом. Их не составляло труда пронести незаметно, без

переплаты. Птицу скупали большими партиями хозяева ночных клубов, помещали в

раствор, выделяя наркотик из тканей дохлых кур, пропитанных этим веществом.

Употребляя геронидин, человек испытывал незабываемые ощущения. Препарат бодрил, заставляя часами работать без перерыва. В течение трех суток без сна можно было

зависнуть в состоянии глубочайшего спокойствия, усиленного рабочего драйва или

веселья. Главное — настроить своё сознание на один из видов пробуждения путем

обострения чувства или меняя его на состояние эйфории.

— Нам сюда. Идти прямо — значит попасть в лапы служак, и никакое сопротивление не

поможет в схватке с охраной Центра. Ты знаешь, когда-то тут царило спокойствие, Центр

всегда поддерживал примирение между всеми отдалениями. Бывший глава Центра был

достойным политиком, но все изменилось после его исчезновения. Говорят, что он не

поддерживал разработку нового газа жизни, как будто предчувствовал что-то ужасное.

Никто не знает, куда он делся, может, примкнул к повстанцам, стал отшельником или

23

егерем пещер. Неизвестно! — Вадим старался разнообразить интересным рассказом их

путь к пограничному посту, толком не зная сам, ложь это или правда.

— А может, его прибили новые властители империи Центра Эпилегата, — предположил

Маршал. Измученный движением, он пытался отвлечься и войти в роль.

— Знаешь, Илья, все увиденное тобой в скором времени станет ненужным, все эти здания, пункты, сооружения превратятся в груду металла и руины, когда люди поймут

ненужность ими созданного Центра. Они не должны убивать людей отходами газа.

— Объясни про газ, что это за гадость? — с интересом спросил Илья, не отставая ни на

шаг от Вадима.

— Гадость — это еще лояльно сказано. В Центре не существуют дни. Им внушили, что

газ продляет жизнь на некоторое время, точно не известно, на какой промежуток. Мы, люди Западного отдаления, считаем, он оттягивает болезнь на некоторое время, разрушая

человечность, душу, все самое хорошее, что может быть в человеке. Он создан для тех, кто по натуре эгоист и ради спасения своего тела способен на всё, даже на убийство

любимого человека. Люди боятся малыми отрядами выходить за пределы Центра, полностью зависят от газа, который не стоит ломаного гроша. Все это обман: вдыхая газ, человеку кажется, что изменяется время, и он живет дольше отпущенных ему дней. Час

жизни определяется им как двенадцать часов, время тянется долго и нудно. Вот, например, от 24:00 тикает первый час до 12:00, потом идет второй час — от 12:00 до

24:00. В Центре два Цикла: первый час и второй. Время бежит медленно и повторяясь, тем

самым продлевая им жизнь, и газ жизни не играет никакой роли в их жалком

существовании. В Здании времени каким-то образом подсчитывают столетия и передают

им неверные данные… Короче, тут путаница, я сам ничего не понимаю, как там строится

исчисление. Я только знаю, что если ты прожил 30 лет, значит, тебе уже 300, а если 80 —800 лет. Часы и время, по моему представлению, никоим образом между собой не

связаны.

— Хватит разводить демагогию. Пост уже под носом. Нашли время для обсуждения, —буркнул Маршал.

— Я отлично знаю… Илья, будь готов. Если пойдет не по плану и придется прорываться, без остановки беги к выходу. Пока они очухаются, у нас будет десять секунд, чтобы

покинуть Центр, перебежав энергетические блоки до включения полной блокировки, а за

нас не переживай, мы двинемся вслед за тобой, прикрывая. Я думаю, входили без потерь, надеюсь, и уйдем… все будет ровно.

— Ровнее только равнина, — усмехнулся Маршал.

На башне поста виднелся снайпер, в его руках была винтовка СВД, направленная в

сторону приближающейся группы. Пулемет контролировал зону прямо у выхода с

возможным поворотом под любым углом. Снайпер бросил камешек, попав в берцы одного

из охранников. Тот сердито кинул взгляд на видневшийся флаг Центра, а после на

снайпера:

— Чаво кидаешь, я тебе чё мишень или банка? — послышался злобный громкий голос

охранника.

— У… ме… у, — мычал немой снайпер, показывая пальцем на приближающуюся группу

людей.

— Опа, к нам гости. Чуваки, будьте наготове.

Вадим шел спокойно, и двое его товарищей внешне без страха принимали опасность. У

Ильи все внутренние органы тряслись, обжигая страхом, адреналин хлестал в кровь

24

значительными порциями. «Нет… ты должен справиться с собой, а то подведешь всю

группу», — внутренний голос помогал взглянуть на страх с высоты разума.

— Кажется, там наши идут! — с неуверенностью сообщил охранник своим, —расслабьтесь.

— У…у…уг, — вырвалось у снайпера, как будто из его слов можно было понять

единственное — «угу», в подтверждение увиденных им эмблем Центра Эпилегата на

костюмах подходящих к ним незнакомцев.

Вадим подошел первым, приказав троим остаться позади на небольшом от него

расстоянии.

— Ну как у вас тут? Спокойно?

Охранники, приветствуя Вадима, косились в сторону Ильи и двух других незнакомцев.

— Да так, ждем смены, а её нет. А вы какими путями тут?

— Идем по заданию к городу Триссирию. Там дела есть.

— Да, там кишит всякая тварь. Она пытается пробраться в Центр, не советую выходить за

энергоблоки. Тем более такой малой группой.

— Задание. Мы не по своей воле, — артистически правдиво сообщил Вадим с

расстроенным видом.

— Ну вам виднее. Если что, бегите, не оглядываясь. А… да, забыл… предъявите

документики на выход из Центра.

Илья заволновался: неужели нас не выпустят, и придется принять бой? Помня о том, что

сказал ему Вадим — без размышлений нужно бежать что есть сил за предел энергоблоков

— он не хотел оставить товарищей и покинуть поле боя как трус. Наоборот, если

развяжется бой, он останется с ними — вдруг кого-то убьют, тогда он подберет оружие и

попытается помочь группе отступить к выходу. И все-таки неизвестно, как Вадим

отреагирует. Вдруг Илья замешкается, растеряется, а командиру будет казаться, что в

суматохе его подопечный бежит прямо через энергоблоки, и, увидев, что он ослушался, ему придется вдвойне защищать группу, себя и его в том числе. «Нет, я все-таки побегу», — решил Илья, пока Вадим вел, как ни странно, дружескую беседу с охранником.

— Держи, — улыбаясь, Вадим отдал документ, позволяющий передвижение вместе с ним

троих людей за пределы Центра.

— Вроде все в порядке. Можете идти, — охранник отдал обратно документ, — и не

забудьте надеть дезоляционные маски прямо сейчас, без вопросов.

— Как скажете, — произнес Вадим, сминая бумажку желтовато-красного цвета и

засовывая её во внутренний карман обмундирования.

Он знал, как общаться с людьми из Центра, поэтому прислушивался к каждому совету

врага. Раньше он был частью их системы до изобретения газа жизни, видел, как меняются

люди, вдыхая создание зла, сравнивая его с высшим для них божеством, способным

поработить каждого, принимающего его значение. С небольшим отрядом Вадим скитался

в надежде найти пристанище и выйти из этого ужасного места под названием Центр, поработившего сознание людей ложью о времени, дарующем свободу эгоистичному миру.

Питались всем, что придется найти во владениях Эпилегата — комплекса жизни! Их было