В той, что на свет родилась семиглавой,
Десятирогой и хранила нас,
Пока ее супруг был жизни правой.[256]
112
Сребро и злато — ныне бог для вас;
И даже те, кто молится кумиру,
Чтят одного, вы чтите сто зараз.
115
О Константин, каким злосчастьем миру
Не к истине приход твой был чреват,
А этот дар твой пастырю и клиру!»[257]
118
Пока я пел ему на этот лад,
Он, совестью иль гневом уязвленный,
Не унимал лягающихся пят.
121
А вождь глядел с улыбкой благосклонной,
Как бы довольный тем, что так правдив
Звук этой речи, мной произнесенной.
124
Обеими руками подхватив,
Меня к груди прижал он и початым
Уже путем вернулся на обрыв;
127
Не утомленный бременем подъятым,
На самую дугу меня он взнес,
Четвертый вал смыкающую с пятым,
130
И бережно поставил на утес,
Тем бережней, что дикая стремнина
Была бы трудной тропкой и для коз;
133
Здесь новая открылась мне ложбина.

Песнь двадцатая

Круг восьмой — Четвертый ров — Прорицатели
1
О новой муке повествую ныне
В двадцатой песни первой из канцон,[258]
Которая о гибнущих в пучине.[259]
4
Уже смотреть я был расположен
В провал, раскрытый предо мной впервые,
Который скорбным плачем орошен;
7
И видел в круглом рву толпы немые,[260]
Свершавшие в слезах неспешный путь,
Как в этом мире водят литании[261].
10
Когда я взору дал по ним скользнуть,
То каждый оказался странно скручен
В том месте, где к лицу подходит грудь;
13
Челом к спине повернут и беззвучен,
Он, пятясь задом, направлял свой шаг
И видеть прямо был навек отучен.
16
Возможно, что кому-нибудь столбняк,
Как этим, и сводил все тело разом, —
Не знаю, но навряд ли это так.
19
Читатель, — и господь моим рассказом
Тебе урок да преподаст благой, —
Помысли, мог ли я невлажным глазом
22
Взирать вблизи на образ наш земной,
Так свернутый, что плач очей печальный
Меж ягодиц струился бороздой.
25
Я плакал, опершись на выступ скальный.
«Ужель твое безумье таково? —
Промолвил мне мой спутник достохвальный.
28
Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво.[262]
Не те ли всех тяжеле виноваты,
Кто ропщет, если судит божество?
31
Взгляни, взгляни, вот он, землею взятый,
Пожранный ею на глазах фивян,
Когда они воскликнули: «Куда ты,
34
Амфиарай? Что бросил ратный стан?»,
А он все вглубь свергался без оглядки,
Пока Миносом не был обуздан.
37
Ты видишь — в грудь он превратил лопатки:
За то, что взором слишком вдаль проник,
Он смотрит взад, стремясь туда, где пятки.[263]
40
А вот Тиресий, изменивший лик,
Когда, в жену из мужа превращенный,
Всем естеством преобразился вмиг;
43
И лишь потом, змеиный клуб сплетенный
Ударив вновь, он стал таким, как был,
В мужские перья[264] снова облаченный.[265]
46
А следом Арунс надвигает тыл;
Там, где над Луни громоздятся горы
И где каррарец пажити взрыхлил,
49
Он жил в пещере мраморной[266] и взоры
Свободно и в ночные небеса,
И на морские устремлял просторы.[267]
вернуться

256

Пока ее супруг был жизни правой — То есть пока римский папа не понуждал церковь к разврату.

вернуться

257

О Константин, каким, злосчастьем, миру… — В середине VIII в. появился изготовленный папской канцелярией знаменитый подложный акт, так называемый «дар Константина», которым римский император Константин (с 306 по 337 г.), перенося свою столицу в Византию (Р., VI, 1), якобы передавал папе Сильвестру I (А., XXVII, 94–95) и его преемникам державные права на Рим и западные страны. Данте, убежденный, как и его современники, в подлинности «Константинова дара», подложность которого была доказана только в XV в., считал его величайшим бедствием и для империи и для церкви (Ч., XXXII, 124–129; Р., XX, 55–60).

вернуться

258

Первой из канцон — то есть первой из трех частей, или кантик (Ч., XXXIII, 140) «Божественной Комедии».

вернуться

259

О гибнущих в пучине — то есть об осужденных грешниках.

вернуться

260

Толпы немые — прорицатели. Они поражены немотой.

вернуться

261

Литания — здесь в смысле: церковная процессия.

вернуться

262

Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво — Смысл: «В Аду добро состоит в том, чтобы не быть добрым, не чувствовать сострадания к наказуемым грешникам».

вернуться

263

Амфиарай — в греческих мифах — царь и прорицатель, один из семи аргивских вождей, осаждавших Фивы, чтобы отвоевать их для Полиника у его брата Этеокла. Во время сражения земля под Амфиараем разверзлась, и он на своей боевой колеснице низринулся в преисподнюю, где судит Минос (Стаций, «Фиваида», VII, 690-VIII, 20).

вернуться

264

Мужские перья — борода.

вернуться

265

Тиресий — в греческих мифах — фиванский прорицатель, отец Мантó (ст. 55). Ударив посохом двух сплетшихся змей, он превратился в женщину и только семь лет спустя, вновь ударив им тех же змей, снова стал мужчиной (Метам., III, 324–331).

вернуться

266

Луни — этрусский город в устье Магры, разрушенный в XI в. сарацинами. Поблизости, на плодородной полосе Лигурийского побережья, расположен город Каррара. К востоку возвышаются горы, где добывается знаменитый каррарский мрамор.

вернуться

267

Арунс — этрусский гадатель, которого, по рассказу Лукана («Фарсалия», I, 584–638), римляне призвали, чтобы узнать от него исход гражданской войны.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: