- Спасибо.- Миляев движением головы откинул волосы с лица.

Ему почему-то стало очень приятно, что она наслышана о нем, и совсем не волновало, откуда эта информация. Впрочем, «Полет» он подарил Нефедову, картина висит у него в комнате на площади Восстания. Ася уже давно убрала руку с плеча, а тепло ее пальцев как бы осталось. Но другая рука, потяжелее, хлопнулась на то же место.

- Миля,- громогласно возвестил Максим,- перед тобой главный идеолог пацифистского движения «Линия» Ася Сологуб. Ее боятся все генеральные штабы, маршалы дрожат при упоминании ее имени, солдаты перестают стрелять, когда звучит ее голос. В ее армии высший чин - ефрейтор пацифизма!

Ася отошла от них, стояла задумчиво у мольберта, глядя на беспорядочное буйство красок, смотрела и будто не видела ничего. Женя подошел к ней, заглянул в лицо, явно ожидая оценки.

- Страшно, - сказала Ася.

«Хм, это точное слово»,- подумал Миляев, но сказал совсем другое:

- Меня в армию забирают.

Она повернулась к нему, чуть склонив голову, твердо сказала:

- Мы будем бороться.

- Кто это «мы»?

- «Линия».

Женя удивился. Он думал, что это обычный треп Нефедова, но, глядя в посерьезневшие глаза Аси, понял- необычная группа действительно существует.

- Бороться - значит оказывать сопротивление, а это не мой принцип.

- Но опереться можно только на то, что оказывает сопротивление.

- Стендаль прав по-своему, а Толстой по-своему.

Женя почувствовал, что с ней интересно. Прогнать бы всех и остаться с Асей. Не часто встретишь девчонку, способную мыслить.

Но компания уже расположилась. Двое одинаково волосатых хиппи упали на диван, один, которого, кажется, звали Виктор, открыл квадратный кожаный саквояж с потертыми углами, достал оттуда сиамскую голубоглазую кошку и бросил на пол. Кошка некоторое время принюхивалась к необычным запахам квартиры-мастерской, потом мяукнула и, крадучись, пошла вдоль стенки, затравленно оглядываясь, а Виктор мудро изрек:

- Сейчас мы будем искать в светлой комнате синюю кошку.

Его напарник хохотнул и достал из такого же саквояжа маленького сиамского котенка. Дернул его за хвост, и тот протяжно мяукнул. Кошка, забравшаяся было под стол, подальше от черного ящика, стремительно вылетела оттуда и в два прыжка достигла дивана.

- Натуралисты,- рявкнул на приятелей Нефедов,- как говорил Дэн Сяопин, неважно какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей. Милю в армию забирают, что будем делать?

Виктор откинул прядь свалявшихся волос, потом отшвырнул ногой кошку.

- Очень просто, я по диагнозу - шизо. Пришла повестка, а я в диспансер, ответил на все вопросы, получил справку. Главное, отвечать вдумчиво, как можно внимательнее. Чем внимательнее и многозначительнее ответы, тем больше шанс. Там все врачи - психи. И в каждом видят психа, особенно в думающих пациентах. Так что думай! Мысль сама по себе шизофренична. Залепи напоследок какую-нибудь умную фразу, типа: «При осмысливании всякого смысла, у мыслящего мыслями мыслителя рождаются мысли, осмысливающие смысл смысла в смысле смысла, ибо при недоосмысливании всякого смысла у мыслящего мыслями мыслителя не рождаются мысли, осмысливающие смысл смысла в смысле смысла».

Нефедов махнул рукой:

- Тебе легче, ты и впрямь шизо, а перед тобой нормальный человек.

- Папашу подключи,- сказал гитарист,- он у тебя о-го-го!

- Не то время…- Женя поморщился при мысли об отце.

Ася посмотрела на него несколько снисходительно, как на маленького:

- Вот ты не хочешь идти в армию, а слабо отказаться вообще?

Миляев не ответил.

- Посадят,- проговорил Виктор, рассеянно глядя, как наполняет водкой стаканы Нефедов.- Один выход - психиатричка.

- Есть и другой.- Ася заходила по комнате, и все стали смотреть на ее длинные ноги, едва прикрытые короткой юбкой.- Надо бороться. Создать общественное мнение. Обратиться с воззванием к друзьям, они помогут. Бомбить планомерно все органы…

- Половые,- хмыкнул гитарист, но Ася будто не заметила его реплики.

- Женя гений!-продолжала она.- Гений! Мы должны спасти его для человечества. Нам помогут, нас услышат!

Она подошла к сидевшему в кресле Жене, наклонилась и поцеловала в губы. Хиппи переглянулись. Им открылся прямо-таки откровенный вид под юбкой: когда Ася наклонилась, они сидели напротив. Гитарист зло выругался и опустошил поднесенный Нефедовым стакан. Вместо закуски просипел:

- Стерва…

А тут Ася не вытерпела. Распрямилась, словно стальной лист, и в два шага подскочила к гитаристу, отшвырнув по пути ногой кошку. Громко хлопнула ладонь по ввалившейся щеке музыканта и точно челюсть выбила, до того перекосило его лицо. Он инстинктивно схватил узловатыми пальцами Асю за волосы, но в пальцах ничего не осталось - волосы настолько были коротки, что их невозможно было захватить. Ася змеей вывернулась и отвесила еще одну пощечину, теперь уже с левой руки.

- Мразь!

Гитарист не был толстовцем. После первого же удара в лицо Ася упала на диван на руки хиппи. Котенок наконец вырвался на свободу, завизжал, к нему кинулась обезумевшая кошка, и не успел Нефедов опомниться, как Женя коротким апперкотом свалил на пол музыканта. Падая, тот опрокинул мольберт, стерев рукавом куртки треть свежей краски на холсте, и только тут очнулся Нефедов. Загреб в объятия Женю, оттолкнул ногой поднимающегося музыканта.

- Вы что, дураки?!

Женя пытался освободиться, но объятия приятеля по Пекину были крепки.

- Уходите! Все!

Нефедов отпустил его, поднял музыканта. Тот сплюнул красную слюну, покосился на лежавшую на диване Асю, бросил:

- Пр-роститутка,- потом вытер ладонью губу и зло зыркнул на Миляева.- Ладно, несопротивленец, мы еще встретимся.

Виктор выловил котенка, бросил его в саквояж и сдавил пальцами. Через некоторое время на жалобный зов вылезла из-под дивана бедная мать. Другой хиппи поймал ее и тут же отправил в свой черный ящик.

Нефедов тем временем подхватил недопитую бутылку, сунул в карман, потом подтолкнул гитариста к выходу. Тот не упирался. Только еще раз плюнул на стену, и по обоям под кирпич потекла красная слюна.

Хлопнула дверь, в квартире стало тихо. За открытым окном чирикали воробьи, майское солнце играло лучами в молодой зелени, просвечивая насквозь листву, и пробившийся в комнату луч упал на лицо Аси, лежавшей неподвижно на диване. Она открыла глаза. Левая щека ее чуть покраснела, в глазах блестели слезы.

Женя подошел к ней, опустился на одно колено.

- Тебе больно? - прикоснулся пальцами к щеке.

- Нет, тошно.

Она прижалась вспухшей щекой к его ладони. Женя не знал, как ее успокоить, гладил свободной рукой по плечам, по голове, ощущая короткий бобрик волос, а она неожиданно перевернулась на спину и потянула его за руки.

- Иди ко мне.

Она позвонила через два дня, когда уже не оставалось времени, чтобы придумать решение - завтра надо идти в военкомат.

Миляев сначала не узнал этот твердый девичий голос. Даже растерялся.

- Кто говорит?

- Ася.

- Какая Ася? - Он вдруг поймал себя на мысли, что ни разу о ней не вспомнил за эти дни.- Привет, Ася. Извини, не узнал, слышно плохо.

- Ты совсем плохой. Куда-то пропал, мы несколько раз заходили - тебя нет.

- Откуда ты узнала мой телефон?

- Это не проблема. Я приеду?

Он помолчал.

- Нет, Ася, я… не один.

Она тоже помолчала. Но недолго.

- Понятно. Это твое дело,- она перевела разговор в другую колею.- Ты надумал в армию уйти?

- Ну не в психушку же!

- Ты не отказался?

- В этом случае не отказываются, а подчиняются.

- Не бойся. Мы тебе поможем.

Миляеву стало смешно. Кто ему поможет, если он сам не знает, чего хочет в этой жизни?

- Ты что смеешься? - обиделась Ася.

- Да это я так…

- Ах, ну конечно, у тебя же гости. Но имей в виду, Миляев, завтра вечером никаких гостей. Завтра к тебе приду я…

Женя без сожаления положил трубку. Подошел к книжному шкафу, достал повестку. Вот она, его гостья. Строгий штамп военного комиссариата, текст, отпечатанный на машинке: «Гр. Миляев Е. В. Вам надлежит явиться…»