Испанцы с каравеллы капитана Альварадоса обнаружили Карденаса среди вышедших навстречу индейцев, ступив на побережье Мексиканского залива где-то между сегодняшними городами Матаморос и Тампико, намереваясь объявить земли сии новым владением Испанской Короны. Альварадос с удивлением смотрел на обросшего, грязного и обезумевшего человека, выскочившего ему навстречу. Тот лаял на него и рычал, почесывая руками космы спутанных волос, а потом кинулся на четвереньки и начал поскуливать. Капитан взял его на борт. Несчастный долго не говорил, лишь лаял. Капитан опасался, уж не одержим ли незнакомец демонами? Но матросы отнеслись к нему с пониманием, жалея сумасшедшего беднягу, испытавшего на себе жестокость и издевательства дикарей. Понемногу незнакомец начал приходить в себя, вспомнил имя свое, заговорил. Но все, что можно было услышать от него — лишь проповеди о втором Пришествии. Он утверждал, что Иисус явился к нему в некой пещере, но о своем прошлом и о том, как оказался среди дикарей, не помнил. Матросы слушали с интересом, не придавая, однако, значения его словам, воспринимая вещания его как мелкое развлечение в тяжелом морском походе.

Альварадос высадил его в порту Кампече, где он продолжил проповедовать. Карденас ходил по городу, облаченный в лохмотья, с намалеванным на груди большим красным крестом, собирая вокруг себя толпы любопытствующих. А спустя некоторое время нашелся человек, опознавший в нем одного из заговорщиков, восемь лет назад напавших на следующий к побережью караван с золотом. Карденаса схватили, пытали, чтобы выяснить, где спрятано золото, но даже под пытками он уверял, что ничего не знает о пропавших сокровищах. Это был уже другой человек — безобидный, сумасшедший проповедник, не помнящий своего прошлого. Нашлись люди, вставшие на его защиту. Прежний губернатор умер два года назад, а новый простил бедолагу, сказав, что Бог уже достаточно покарал его за содеянное…

Диего встречал нас на выходе из аэропорта. Он был сгорблен и подавлен. Глаза его без прежнего блеска, красные, опухшие от бессонных ночей, затравленно бегали по толпе в поисках нас. Перед нами стоял человек, впервые ощутивший полное бессилие перед внезапно нахлынувшей бедой. Подойдя ближе, я протянул ему руку:

— Здравствуй, Глеб, — тихо сказал он и опустил голову. — Прости, что я позвонил, но…

— Ты поступил правильно, амиго.

— Привет, Диего, — Ник всунулся между нами, хватая его за руку и пытаясь приободрить, добавил. — Не волнуйся, мы их на части порвем. — Настроен он был решительно и воинственно.

Камила искоса скептически глянула на Ника, легонько отстранила его в сторону и поздоровалась с Диего:

— Что говорят в полиции? — сразу спросила она.

— Гарсия предупредил, что Мари сразу же убьют, если ему станет известно, что мы обратились в полицию, — ответил он. — Мы не рискнули.

— Ладно, — Камила кивнула. — Этот вопрос мы решим. Ты на машине?

— Да.

— Гарсия еще звонил? — уточнил я, когда мы шли к стоянке.

— Нет, — Диего печально покачал головой.

Старая синяя «вольво» с облупившейся на капоте краской, убого примостилась меж дорогих машин. Мы сели в нее, раскаленную под жарким солнцем, спертый воздух перехватил дыхание. Кондиционер в ней был давно и непоправимо сломан, а потому пришлось полностью опустить стекла. Путь до Кампече неблизкий, и у нас было достаточно времени, чтобы забросать Диего вопросами, но ничего нового он нам сказать не мог. Воцарившееся молчание подействовало на всех угнетающе. Диего гнал машину, не отрывая взгляда от ухабистой дороги, а мы отстраненно взирали на проносящиеся мимо пейзажи, пытаясь отвлечься от тягостных мыслей…

Падение «железного занавеса» в начале 1990‑х годов открыло границы, давая возможность посмотреть мир, но в отличие от большинства сограждан, Милан и Венеция не манили меня. Я забирался в непролазную глушь латиноамериканской сельвы, мок под тропическими ливнями, отбивался от собирающейся в настоящие тучи мошкары, а когда выходило солнце, наслаждался невообразимой, по настоящему дикой природой. Иногда мне везло, и я натыкался на развалины древних городов майя, еще не тронутых археологами, гостил в затерянных в джунглях индейских деревушках, радушно принимаемый добрыми хозяевами… С Никитой я познакомился пару лет назад. Его, как и меня, с детства интересовала индейская культура, и мы быстро нашли общий язык. Зная, что я снова собираюсь отправиться в Мексику, он попросил взять его с собой. Причин для отказа не было, и я даже обрадовался, что не придется более скитаться в одиночестве, потому как в моем московском окружении странным образом никогда не находилось желающих отправиться за тридевять земель, чтобы провести время в джунглях, вместо того чтобы греть пузо на морском берегу.

Так мы с Ником оказались в Канкуне, намереваясь пробыть несколько дней на его замечательном курорте, а затем на пару недель уехать в джунгли штата Чиапас на поиски древних городов майя. Именно в Канкуне я встретил Камилу. Если прежде присутствие в облаках вооруженных Амуров, посылающих в сердца людские стрелы любви, вызывало у меня лишь улыбку, то при встрече с Камилой я смог убедиться в их наличии на собственном опыте. Только поразивший меня Амур, судя по всему, вместо стрелы использовал ракету «Стингер», и, как это не звучит банально, я влюбился с первого взгляда. Но отпуск ее заканчивался, и нам пришлось на время расстаться. Мы с Ником отправились в Чиапас, заехав в старый портовый город Кампече, где волею случая очутились в ненужное время в ненужном месте, вступившись за честь девушки, результатом чего явился порезанный живот Ника и поломанные кости четверых подонков. Отец девушки — Мигель Родригес, оказался врачом и быстро поставил Никиту на ноги, благо рана его оказалась не опасна. Мы подружились с Мари, так звали девушку, и ее братом Диего. Когда Ник пошел на поправку, мы распрощались с семьей Родригесов и продолжили путь в Чиапас.

Мы совершили ошибку, съехав с основной дороги, и попали в руки местных бандитов. Среди них оказался Гарсия — один из четверых парней, пострадавших от нас в Кампече. Его родной брат являлся главой местной преступной группировки, промышлявшей всеми возможными способами. Дальнейшее напоминало кошмарный сон. Мы убегали, а люди Гарсии преследовали нас. Закончилось тем, что за нами по диким джунглям гонялись объединенные силы чиапасской братвы и повязанной с ними полиции в придачу, а мы превратились в диких зверей, готовых дорого продать свои жизни. Тогда и выяснилось, что моя милая Камила служит офицером криминальной полиции. Многому мы научились за время этих перипетий и многое поняли о себе, но если бы не помощь наших мексиканских друзей, никогда бы не выбраться нам живыми из сетей «зеленого ада». Гарсия в итоге нажил массу проблем — он и его брат были арестованы, имущество их конфисковано, банковские счета заблокированы, а банда разгромлена[2].

Спустя два месяца после нашего вызволения, когда мексиканские врачи залечили наши с Ником раны, а правоохранительные органы страны получили от нас все необходимые им свидетельства, мы смогли вернуться домой. Камила просила, чтобы я остался жить в ее доме в Гвадалахаре, но я настаивал, чтобы она переехала в Москву. Победила мудрость, явившаяся в лице Ника, посоветовавшего нам полгода проводить в Восточном полушарии и полгода — в Западном… Никита… Мы стали с ним настоящими друзьями, хотя характеры наши были полной противоположностью. Если я сначала думал, а потом действовал, то он сперва действовал, позволяя мне потом подумать за него. Мексиканские события ясно показали, что мой опыт и рассудительность вкупе с его импульсивностью, порой доходившей до частичной отмороженности, превосходно дополняли друг друга в опасных ситуациях…

Впереди на шоссе двое полицейских досматривали микроавтобус. Водитель стоял возле открытой дверцы и отчаянно жестикулировал, растерянно указывая то на дорогу, то на свою машину. Заприметив нас, один из полицейских сделал шаг вперед и поднял жезл, приказывая остановиться. Диего притормозил, сворачивая на обочину, Камила напряженно посмотрела на меня: