— А теперь попробуй, представь себе ощущения землян, когда они через три тысячи лет встретятся с этой расой вечно юных богов, — подвела итог своим мыслям Сюзанна.

Подполковник оторвал взгляд от кувыркавшихся с собаками неугомонных детей и, повернувшись к перилам балкона спиной, долго смотрел в глаза жене, поражаясь ее дальновидности. Затем улыбнулся:

— Сама же говоришь — они у нас умненькие. Наши потомки будут ничуть не хуже. Найдут решение, а мы здесь на Олимпе обязательно оставим им предупреждение, чтобы ни в коем случае не ссорились с расой своих Создателей и были снисходительны ко всем их недостаткам.

— Предупреждай, не предупреждай, — рассеянно протянула Сюзанна, — все равно стремно. Надо что‑то придумать, чтобы самим присутствовать хотя бы при первом контакте.

— И самим повести суперов в бой на генаев?! — не менее рассеянно, но, в то же время, весьма мечтательно переспросил Затонов. И с заметным сожалением констатировал: — Насколько заманчиво, настолько же, увы, неосуществимо.

— Ой ли?! — загадочно и непонятно улыбнулась встрепенувшаяся вдруг жена.

***

Сразу, как только вошли вглубь урочища, началось распределение народа на бригады. Основная масса направилась дальше строить город у берега порожистой реки, обозванной герцогом из‑за петляния русла Зигзагой. Кирилл, внимательно просмотрев в файл–сервере карты трехтысячелетней давности, прикинул, что от этого места, фантастически богатого природными ресурсами, после завоевания Баритии можно будет протянуть через лес нормальные дороги к существующим трактам. Во всяком случае, разности высот вполне позволяли построить когда‑нибудь в будущем даже железнодорожные пути без больших расходов на выравнивание рельефа.

Наследный герцог Михаил, «вусмерть» увлекшийся химией, в изучении которой он превзошел всех, включая самого Кирилла, с частью людей направился к асфальтовому озеру строить поселок, нефтекомбинат и фабрику взрывчатых веществ. Услышав от младшего брата об элементарном способе заставить обычную стрел–траву вымахивать на десятки метров за считанные дни и при этом изгибаться в любую нужную сторону, тут же придумал, как быстро сушить и обрабатывать изнутри смесью металлических солей получившийся трубопровод, чтобы придать ему достаточно высокую прочность и стойкость к агрессивным жидкостям. Энтузиазм Мишки был настолько велик, что пришлось отправить с ним весьма разумного старшего лейтенанта Астахова вместе с десантно–штурмовой ротой для охраны строительства и секретных объектов, а заодно для присмотра за неумеренными фантазиями Наследного герцога. В конце концов, Михайловск, как уже называли будущий поселок, обещал стать вторым крупным городом в Черном лесу. Первый назвать своим именем Кирилл не позволил, своевременно пустив в оборот термин «Сталегорск».

Прибыли на место будущего города и, сразу после установки палаточного городка, начали валить лес и корчевать пни. Герцог с офицерами штаба, единственными людьми, кто не был ограничен в доступе к информации, метался по территории, пытаясь вовремя распланировать районы. Заводской был полностью отдан «на откуп» старшему лейтенанту де Ласкини, получившему в свое распоряжение большую часть вошедшего в Черный лес народа. В Гарнизонном районе командовал, соответственно, сэр Стоджер, в Центрально–административном, где планировалось построить жилье для дворян и основные здания управления — лейтенант Ризенштайн. Несколькими жилыми районами заведовали «спевшиеся» леди Астория и юная баронесса Улицкая, несмотря на малый возраст, после второпях произнесенной вассальной клятвы, получившая патент младшего лейтенанта. Хотя, надо признать, что Светка была больше на побегушках у принцессы, чем реально принимала решения. Но, как твердил всем сам в глубине души отчаявшийся от огромного объема работы Кирилл, «Не боги горшки обжигают» и «Глаза боятся, а руки делают!» Этими двумя древними поговорками, пришедшими в незапамятные времена от самих Создателей, приходилось решать большинство проблем. Потому, что на строительстве катастрофически не хватало всего необходимого.

На вопрос, когда будут стальные пилы и топоры, де Ласкини неизменно с язвительной улыбкой отвечал:

— Не раньше, милорд, чем будут построены металлургический комбинат, инструментальный завод и механическая фабрика. А пока основная часть продукции морально устаревших домниц и углеродонасыщающих печей, в которых по примитивной технологии варят железо и делают низкокачественную сталь, идет кузнецам для изготовления необходимых для вышеперечисленных предприятий конструкций. Таковых как, опять же примитивные коксовые печи, мельницы для угля, железной руды и известняка. А главное, милорд, водяные колеса для привода воздуходувок, сами примитивные компрессоры и центробежные регуляторы наддува. Кстати, ваше высочество, когда от Наследного герцога поступят первые партии обещанных масел, так необходимых для работы всех этих устройств? И когда, наконец, мне подвезут в достаточном количестве материалы для огнеупоров? Без них, как вы, милорд, знаете, ни домны, ни мартена не построить. О конвертерах без получения кислорода приходится только мечтать.

— Ты еще от меня турбодетандеры потребуй! — клял нахального инженера Кирилл, вычитав в файл–сервере название этой штуковины, являющейся остро необходимой для производства кислорода в больших объемах.

Владимир де Ласкини расцветал радостной улыбкой на потемневшем усталом лице от такого технически изощренного посыла и немедленно испарялся в направлении своей безраздельной вотчины — Заводского района.

Кирилл, прекрасно понимая, что надо в первую очередь делать именно то, что требует главный инженер, но и без пил и топоров тоже не обойтись, вынужден был лично распределять чуть ли не каждую единицу инструмента, выдираемую «с мясом» у кузнецов, без отдыха работающих от рассвета и частенько довольно долго после захода солнца.

«Пахали» на износ все без исключения. Бывшие баритские дворяне, а ныне вассалы Сангарского герцога, воодушевленные спасением от ненавидимого Лоусвилла, допущенные к знаниям Создателей, увидевшие при этом огромные перспективы роста в случае победы над злыднем, старались не за страх, а за совесть. Что уж говорить о крепостных, которых по вечерам начали открыто обучать счету и грамоте, если слухи о возможной в будущем свободе для всей «черни» подтверждались на глазах? Лучше других работаешь или придумал как быстрее и качественней сделать порученное дело — кинжал свободного человека и только что заполненный бланк вольной на всю семью с печатью герцогской канцелярии вручали офицеры его высочества прямо на рабочем месте. Причем кинжал не железный, а — чудо из чудес Создателей! — стальной! Работать, правда, после обретения свободы приходилось еще больше — бывший хозяин просто «умывал руки» ото всех забот о своем бывшем крепостном и его семействе. У него и без этого дел «выше крыши». Хорошо хоть из барака не гнал, пока новый свободный человек по ночам себе на выделенном участке с женами и детьми какую‑нибудь временную халупу не соорудит. Впрочем, соседи сами спать не лягут, пока не помогут обустроиться.

Дворяне, убедившись на деле, что бывшие крепостные трудятся на порученном сеньору участке заметно лучше еще оставшейся черни, а, следовательно, после победы принесут на тех же рабочих местах много больше прибыли, расставались со своим разумным имуществом довольно легко.

Но больше всего вкалывать, как это ни странно, приходилось самому Кириллу. И совсем не потому, что вокруг не хватало умных, работящих, опытных и настроенных на полную самоотдачу людей. Просто герцог был единственным, кто имел доступ к файл–серверу, а, следовательно, он один мог правильно охватить всю картину не виданного ранее в Европе строительства. Точно, не на глазок, благодаря имевшимся у него вычислительным мощностям, рассчитать потребности на том или ином фронте работ. Держать «в голове», то бишь в памяти все того же файл–сервера, всевозможные числовые данные всех выполняемых в городе программ и проектов. Руководители подразделений постоянно дергали с просьбами–требованиями сделать то одни, то другие сложные вычисления. Очень напрягал Володя де Ласкини с расчетами то гидравлики водяного колеса, то температурной кривой внутри домны. Но максимальное количество «заказов» сыпалось от бывшего слуги — лейтенанта Серебряного.