— Не думаю, что стоит действовать так грубо и прямолинейно, — высказалась Сюзанна. — Мне кажется, что вполне хватит естественного резонанса. По прикидкам Барденштейна, тех десяти лет, что уйдут на передачу информации, совершенно достаточно, чтобы в какой‑то момент образовалась устойчивая обратная связь.

Он побарабанил пальцами по столу, ища еще какие‑то аргументы, приняв на себя роль «адвоката дьявола», но на первый взгляд ничего, порочащего идею жены, не обнаружил.

— Подходящие файл–серверы для наших мозгов я на квантово–элементарном мультипликаторе соберу со всеми тестированиями за неделю, — как само собой разумеющееся, сообщил Павел. — Минимум столько же уйдет на изготовление и проверку всего остального необходимого оборудования.

— Ты так торопишься со мной расстаться? — с хитринкой в голосе спросила жена.

— Не понял? — удивился подполковник.

— Я, как воплощение богини, мать–Создательница, поведу свой народ, когда придет время, на юг Америки. А папаша–Создатель, — она ткнула пальцем в грудь подполковника, — займется тем же самым в Европе, заодно перетрахивая всех приглянувшихся модификанточек. Вот тут‑то, мужинек, и я тебе рога по наставляю. Развесистые такие… Будешь знать, как при живой жене с первой попавшейся изменять, — Сюзанна указала на как всегда красующуюся на мониторе Наташку и расхохоталась.

— Сюзи, — обиделся он, — а «Волкодав» на что? Максимум полчаса и я у твоих ног. Нужны мне всякие, хоть у них и ноги из ушей растут. Я же только тебя люблю!

Она немедленно сменила гнев на милость и через секунды оказалась у него на коленях. После долгого–долгого поцелуя резюмировала:

Дурачок ты у меня, Пашка.

— Мммм?

— Во–первых, это будут уже не наши тела, а… Это будем мы и… не мы. Наши воспоминания, наше мировоззрение, очень медленно закладываемые глубоко в их подсознание. Смешиваясь с собственными знаниями модификантов, с их личной памятью…

— Но там же еще детишки будут. Десять–пятнадцать лет — ну сколько у них в головах накопится? — попробовал парировать подполковник.

— Не скажи, — грустно вздохнула Сюзанна, — лишь бы конфликтовать их и наши воспоминания не начали. Вроде бы не должны — все‑таки генные инженеры во главе с Ицхаком Барденштейном довольно устойчивый разум сконструировали. Но кто его знает — ведь такого эксперимента не производил никто и никогда.

— Сама же говорила — для мозга землянина это просто невозможно, — ответил Павел.

— Говорила, — согласно кивнула она, ничуть не скрывая сомнений, — и еще раз повторю — это точно будем не мы. Смесь наших нынешних мировоззрений двадцать пятого столетия и их детских средневековых.

— Но помнить и любить друг друга мы будем или нет? — задал Затонов один из самых насущных для него вопросов.

— Обязательно, Пашенька! — без малейшей паузы ответила жена и опять приникла к его губам.

Вот в момент этого поцелуя и ворвались в родительские апартаменты дети с криком «Мам–пап, а правда, что…» и в растерянности замолчали.

Сюзанна оторвалась от мужа не сразу, но когда у нее это получилось, на ее лице сияла радушная улыбка.

— Что, мои хорошие? — и протянула к ним руки.

Патриция и Мишка бросились к «мам–папе» с радостным довольным визгом.

***

На въезде в город колонну с пополнением из Срединной империи встречали все офицеры штаба. Мишка, узнав в командире гвардейцев тетушку, соскочил со своего коня и бросился спешившейся герцогине на грудь. Кирилл даже позавидовал брату — все‑таки Наследному герцогу этикет, в отличие от Правящего, позволял намного больше и, в том числе, открыто проявлять свои эмоции.

Когда подъезжали к главной площади Сталегорска, баронесса Улицкая, при явном попустительстве леди Астории перепрыгнув на холку Занозы, прикрыла герцогу своими прохладными ладошками глаза.

— Не вздумай подглядывать! — предупредила принцесса. — У нас для тебя маленький сюрпризик.

«Маленький?!» — удивился Кирилл после того, как Светка убрала ладошки. Напротив величественного храма Создателей с тянущимся в небо тонким шпилем купола стоял настоящий, пусть и небольшой каменный дворец. Два золотых Сангарских льва держали на передних лапах крышу парадного крыльца. И когда успели построить? Да еще и в тайне от него? Воспользовались занятостью и полным отсутствием интереса к зданиям на центральной площади?

«Стервецы!» — почему‑то с радостью и довольством подумал о своих людях Кирилл, спешиваясь. Похлопал по морде звонко заржавшую Занозу и, накинув уздечку на луку седла, отпустил кобылу. Сама найдет конюшню, где ее расседлают и обиходят.

— Слава Правящему герцогу! — раздались скандирования собравшегося народа, когда высшая знать Сангарии поднялась на деревянную трибуну в центре площади.

— Непорядок, — хмыкнул прославляемый и, переглянувшись с Сашкой, возглавлявшим окружившую трибуну цепь стражников, еле заметным движением головы указал на стоящую рядом тетку.

Лейтенант Серебряный как всегда соображал быстро — уже через несколько минут послышались выкрики, немедленно поддержанные толпой, в честь ее императорского высочества. Леди Оливия расцвела и тут же при всем честном народе — да плевала она на этикет! Да и монаршая честь от этого вряд ли пострадает — поочередно расцеловала племянников. Затем не отказала себе в удовольствии приложиться к губам черноволосой красавицы. Соответственно население города, собравшееся на площади, проскандировало славицу и Наследному герцогу, и джурской принцессе.

Поднявшийся на трибуну сэр Стоджер быстро навел порядок, позволив главному капеллану Сангарской армии торжественно освятить сначала новый храм, под напевной молитвой Создателям вздевая очи к синему небу, а потом и городской дворец монарха.

Выступления по традиции начались с командиров пониже рангом. Первой говорила баронесса Находкина, пообещавшая, что невзирая ни на какие потери — все знали, что леди Дорофея утратила в бою любимого мужа и дочь, в которой души не чаяла — она без сомнения отдаст за Сангарию жизнь, если потребуется. Старший лейтенант Астахов высказался примерно в том же духе, но сделал это более тонко. Потом сопровождаемые аплодисментами выступали полковник, принцесса, Мишка и герцогиня, утверждавшие, что с таким народом и оружием они обязательно победят злыдня.

Вытолкнули вперед Кирилла, обязанного произнести речь, завершающую официальную торжественную часть праздника, а он и не знал, что говорить — все самое главное уже было сказано до герцога. Потом все‑таки сообразил прославить самоотверженность народа и армии от рядового воина и до всех командиров. А в заключение…

— Нет, — Кирилл отрицательно помотал головой, — наше основное превосходство над противником никак не заметно более качественное оружие, а во много раз лучшая обученность воинов и, в первую очередь, убежденность, что нам есть за что воевать — за Сангарию, за лучшую жизнь и, когда‑нибудь, по воле наших Создателей, за полет к звездам.

Чуть задумался и выдал неожиданно всплывшие из подсознания, а никак не из файл–сервера слова, как нельзя более подходящие для этой минуты:

— Наше дело правое, враг будет разбит! Победа будет за нами! ^[10]

Глазам своим не поверил, когда люди расходящейся волной, какая бывает от брошенного в зеркало воды камешка, начали молча припадать на одно колено в знак веры и уважения. Только воины, находившиеся на службе, не опустились, но низко склонили головы перед своим герцогом. Ему вдруг стало очень стыдно, ведь так еще мало сделал для народа. И, когда люди через минуту начали подниматься на ноги, сам глубоко склонился перед ними.

Слава Создателям — после появления первых столов с закуской и бочонков вина с большими бутылками новомодной водки весь излишний пафос как‑то растворился в легкой атмосфере веселого праздника. А Кирюху с шутками повели показывать «маленький сюрпризик».

Нормально осмотреть новое жилище не дали. Сначала барон Стоджер в большой трапезной с уже накрытыми столами — осталось только горячие блюда выставить — зачитал приказ по армии о присвоении Верховному главнокомандующему высшего звания по сочиненному самим герцогом табелю о рангах — генерал–полковника. Вручая патент с подписями всех офицеров штаба и только что приехавшей герцогини — тетка‑то когда успела нарисовать свою закорючку с завитушками?! — полковник весело хмыкнул: