Нет. Нет! Тысячу раз нет!Он просто не даст ей этого сделать. Он убьет ее и ничего не произойдет. В этом он был абсолютно уверен.

4 января 1876 г.

Дорогой мистер Томпсон,

С глубоким прискорбием извещаю Вас о том, что Ваша жена и Ваша дочь умерли при родах. Не имея на этот счет распоряжений от родственников, мы вынуждены были похоронить их на кладбище при нашей миссии, совершив над их телами все необходимые христианские обряды.

Однако мне известно о том, что у Вас есть еще одна девочка. Ее зовут Анна. Во время родов она находилась в доме женщины, которая живет по соседству с нашей миссией. Я знаю, что любая богопослушная женщина прежде всего хочет иметь свой дом, однако Ваша жена выразила опасение насчет того, как сложится дальнейшая судьба Анны. Дело в том, что эта женщина-соседка уже имеет четверых детей. Если Вы захотите отдать дополнительные распоряжения христианского характера, то в нашей миссии всегда готовы прийти Вам на помощь.

С искренними соболезнованиями,

во имя Бога нашего Иисуса Христа, мать Фрэнсис.

Обитель Святой Агаты, Шанхай, Китай

Анна закрыла глаза. Она не могла плакать. У нее уже просто не было слез. Ей казалось, что у нее даже душа высохла. Но теперь, по крайней мере, она может дать отдохнуть своим распухшим ногам. Сидя со смеженными веками, Анна чувствовала, как покачивается на волнах лодка, и представляла, что она плывет на корабле по огромному океану прочь из этой ужасной страны.

Вздохнув, она открыла глаза и сразу увидела свои руки, закованные в железные кандалы. К лодыжке ее левой ноги была привязана веревка. Другой конец этой веревки был прикреплен к бамбуковому каркасу китайской лодки. Такая лодка, кажется, называется вупан или сенпан. Она точно не знала. Однако было понятно, что это двухъярусное судно предназначалось для увеселительных прогулок. Анна находилась на самом верхнем ярусе, укрытом бамбуковыми циновками, которые использовались в качестве навеса. Напротив нее на полу было устроено ложе из шелковых подушек. Рядом с ним лежала стопка китайских книг. Она решила, что ее заперли в спальне уже знакомого ей мандарина с определенной целью. Он либо хотел перерезать ей горло, чтобы этого никто не видел, либо хотел заняться с ней совершенно другими делами. А может, он собирался сделать и то и другое.

Будь что будет. Теперь ей уже все равно. Безумная ярость, которую она испытывала до этого, исчезла без следа. Ей даже не хотелось молиться. Сейчас ее донимал только раскаленный, неподвижный воздух да тяжелый мешок с опиумом, который все еще был привязан к ее талии. Именно это угнетало ее душу, и она не могла молиться. Мешок с отравой обрек ее на верную смерть, ей уже ничто и никто не может помочь. Она понесет заслуженное наказание.

Дело в том, что европейцам не разрешалось посещать отдаленные провинции Китая. Туда пускали только миссионеров. И она тоже проповедовала Евангелие и с утра до вечера трудилась в госпитале, облегчая страдания тяжелобольных, обреченных на смерть людей. Она даже подумывала о том, чтобы стать невестой Христа и навсегда отречься от мирской жизни. Однако это была всего лишь маскировка. А правда заключалась в том, что, переодевшись миссионером, Анна перевозила опиум. Иисус Христос ничем не помог ей в жизни. Да и с какой стати он должен ей помогать? Ведь она лгунья и мошенница. Она — контрабандистка, которая распространяет в Китае опиум, прикрывая свои грязные делишки религиозной деятельностью. За подобное преступление людей подвергают смертной казни. Сейчас ей хотелось только одного — покурить то, что находилось в ее мешке.

Она облизнула пересохшие губы, представив, как опиум обжигает язык, как дымом наполняются рот и легкие. Она знала, что при этом сразу же улучшается настроение, тело расслабляется, а душа уносится высоко-высоко, в прекрасное голубое небо. Все ужасы и тяготы жизни земной просто исчезают. Именно так Анна хотела бы принять свою смерть. Если не в мире и покое, то хотя бы находясь в блаженном забытьи.

Ей казалось, что бег времени остановился. Однако это блаженное состояние было лишь иллюзией, и все, как всегда, закончилось тем, что она снова вспомнила черные глаза палача и его окровавленные ножи. Он долго и упорно преследовал ее... Сейчас она уже никуда от него не убегает... Она остановилась и повернулась к нему лицом... Она разделась перед ним медленно и эротично. Потом они долго целовали и гладили друг друга, пока наконец не слились в порыве бешеной, почти животной страсти. Его жгучие ласки заставляли ее кожу гореть огнем. Ее тело стало легким как пушинка, и, оторвавшись от земли, полетело вверх. На этом самом месте ее сладкий сон был прерван странным звуком. В ее маленькую, похожую на пещеру комнатку вошел какой-то мужчина. Он приподнял гобелен, закрывавший вход, и она ощутила дыхание свежего, прохладного воздуха. Но не успела Анна поднять голову и подставить лицо под эту благодатную струю, как все закончилось. Остались только воспоминания и, конечно же, этот сладкий сон.

Ей поневоле пришлось открыть глаза. Она прищурилась, пытаясь повнимательнее рассмотреть темную фигуру вошедшего. Это был тот самый мандарин, но теперь еще более суровый. На нем была темная одежда — широкие штаны, свободный, расшитый узорами жакет, а под ним туника. Так же, как и жакет, она была украшена вышивкой. Анна знала, кто этот человек. Она слишком хорошо запомнила его лицо, потому что он часто являлся к ней во время ночных кошмаров. Однако она и представить себе не могла, что ее страшные сны когда-нибудь станут явью. Именно императорский палач оказался тем человеком, который хотел убить ее. Ей был хорошо знаком взгляд этих черных проницательных глаз и его длинные тонкие пальцы. Вот уже три месяца, начиная с той самой ночи, когда он казнил губернатора Ваня, этот человек постоянно приходил к ней во сне.

Однако при нем сейчас не было его любимого оружия — двух длинных ножей с рукоятками из оленьего рога, которые он всегда привязывал к своему поясу. Что ж, судя по всему, он не собирается убивать ее прямо сейчас.

Анна облегченно вздохнула и расслабилась. Она действительно была благодарна этому человеку за то, что он позволил ей пожить еще немного. Страх постепенно ослабел, и ее снова охватило сильное желание. Это казалось невообразимым — испытывать страсть к мужчине, который собирается ее убить. И все же, несмотря на это, Анна все время вспоминала его жгучие ласки и представляла, как она занимается с ним любовью. Медленно, наслаждаясь каждым мгновением.

Палач не произнес ни слова. Он просто стоял, уперев руки в бока и широко расставив ноги, и смотрел на нее. Затем он раздраженно выругался и засунул руку под рубашку. Анна застыла от напряжения, понимая, что этот жест не предвещает ничего хорошего. Она знала, что мужчины имеют обыкновение прятать под одеждой пистолет. Однако не успела она и глазом моргнуть, как он вытащил деревянный футляр. Этот футляр был не из бамбука, а из полированного красного дерева. Пренебрежительно фыркнув, палач быстро открыл его и вытащил очки в тонкой золотой оправе. Он аккуратно надел их, привычным движением закрепил тонкие дужки за ушами, а футляр положил во внутренний карман.